Давай сыграем в любовь
Шрифт:
Я не нахожусь с ответом, наблюдая, как алые росчерки заката на потолке превращаются в черные тени.
Мэт уходит с первыми лучами солнца, вдоволь наигравшись с моим телом. Закрываю за ним дверь и иду в душ. Воду погорячее, мочалку пожестче и как можно больше мыла. Смыть с себя его запах, прикосновения, сперму.
Стою под горячими струями, пока не становится дурно. Кожу жжет, но на мне не остается ни единого воспоминания о минувшей ночи. Выбираюсь из душа, осторожно вытираюсь, скручиваю влажные волосы в свободную косу. В спальне одеваюсь в домашний костюм. Сгребаю с кровати постельное белье, заталкиваю его в мусорный мешок
Наливаю себе огромную чашку черного кофе, на полу у окна скидываю плед и гору подушек. Устраиваюсь поудобнее, улыбаясь новому дню. Раскрываю ноутбук и вбиваю в поисковик всего одно имя: «Клим Чехов».
Возможно, я и соглашусь на очередную игру Мэта, но тогда у меня обязательно будет свой план. Я больше не буду играть по чужим правилам. Особенно в любовь.
Глава 5.
Утро врывается раскатом грома и шорохами листвы. Прохладный ветер щекочет лицо, обнимает запахом дождя.
Открываю глаза и ловлю невесомые движения прозрачной занавески. Втягиваю носом свежий воздух. Он скатывается приятной влагой по горлу, утоляет жажду лучше воды. Улыбаюсь, осторожно потягиваясь. Люблю дождь. Мне всегда казалось, что дождь очищает. После дождя все оживает, начинает новый виток развития и существования. Кстати, о жизни. Память тоже просыпается, получив глоток чистого воздуха, и подкидывает мне яркие картинки минувшей ночи. Сажусь на постели и закусываю губу. Комната пускается в пляс, и я теряюсь в этой круговерти, часто дыша.
Тело ноет, словно я всю ночь пролежала в одной позе. Или не одну ночь.
Морщусь от звона в висках. Сдавливаю голову ладонями, пока звон не стихает и мир не прекращает крутиться, как чокнутая карусель. Одеяло сползает с плеч и ветер с жадностью голодного зверя ласкает разгоряченную кожу. Я тут же покрываюсь мурашками. На мне нет даже трусиков. Это плохо.
Осматриваюсь в поисках одежды и на спинке кровати обнаруживаю темно-зеленый спортивный костюм и комплект белья: простое, мягкое наощупь и явно новое, даже бирки имеются. Я слишком хорошо знаю цену таким подаркам, но сейчас не время строить из себя гордячку. Правда надеваю я только трусики, бюстгальтер так и остается висеть на спинке кровати.
Наскоро влезаю в спортивки, натягиваю футболку, попутно отмечая, что вся одежда женская и точно моего размера.
Да простит меня хозяйка этих шмоток, но я не буду брезгливо морщить нос. Мне нужно как можно быстрее свалить отсюда, а вещи по почте вышлю.
Накидываю куртку, наспех чищу зубы, выдавив немного пасты на палец. По-хорошему, стоило бы помыться, ибо разит от меня, как от химического завода, но время не ждёт. Умываюсь, избавляясь от остатков макияжа, скручиваю растрепанные волосы в косу, прячу под капюшон и ловлю свое отражение в зеркале.
Строю себе рожу и криво улыбаюсь. Без вечернего макияжа я не так уж и плоха сегодня. Даже и не скажешь, насколько бурной выдалась ночка. Лицо, хоть и бледное, но без впалых щек и мешков под огромными синими глазами. Только губы, припухшие, с трещинками и маленькими ранками от напористых губ Клима, выдают меня с головой. Ах да, ещё следы его пальцев на запястьях. Мэт точно решит, что у меня был секс этой ночью. Грязный, дикий, за гранью удовольствия. Все, как он планировал.
И я ни за что не признаюсь, что у меня ничего не было. Пусть думает, что ему удалось подложить меня под Чехова. Пусть наслаждается, пока я придумываю, как без потерь сломать его планы.
Потому что я знаю одно: я хочу Клима даже сейчас, когда текила выветрилась без остатка. Хочу до дрожи в коленях и нежной щекотки внизу живота. Не так дико, как накануне, но не менее остро.
И это плохо. Очень плохо. Потому что я не смогу мыслить здраво рядом с ним. Утонуть в мужчине, раствориться в отношениях – непозволительная для меня роскошь. И очень опасная. Как и игра Мэта, для которой нужна холодная голова и точный расчет. Никаких эмоций. А рядом с Климом я заранее обречена на провал.
Качаю головой, щипаю свои щеки до лёгкого румянца и выбираюсь из ванной.
Но сталкиваюсь с законом подлости, который, как обычно, подкрадывается, когда нужно, чтобы все шло как по маслу: дверь заперта и нет ни единого намека на то, что я могу ее открыть изнутри.
И почему я решила, что этот мужчина позволит мне уйти?
После предложения Мэта я навела кое-какие справки о военном хирурге Климе Чехове и этого хватит с лихвой, чтобы понимать: если не выберусь отсюда, Клим не отпустит, потому что ему не понравится моя правда. А в том, что я ему все расскажу, даже и сомневаться не стоит. Такие умеют добывать информацию. Вон как лихо перекрыл канал наркотиков. Такую шумиху поднял, до самой верхушки дошел. Его даже убить пытались, но он не отступил и добился-таки своего. Жесткий, волевой. Что ему стоит вывести меня на чистую воду? Даже если он уже не воюет, а имеет собственную клинику неотложной хирургии и реабилитации бывших военных, он все равно опасен. А я не хочу становиться ещё и его заложницей.
Но как выбраться, если дверь заперта, а спальня, та самая, где у нас ночью едва не случился секс, находится, если меня не подводит память, на втором этаже?
Со стоном разочарования сползаю на пол. Проклятье.
Думай, Кира, думай! Тебе же не первый раз выбираться из патовой на первый взгляд ситуации. И ничего, что раньше можно было позвонить Мэту – я старалась выпутываться из проблем самостоятельно. А сейчас даже призрачной перспективы помощи со стороны нет. Сама. Упираюсь затылком в гладкую деревянную дверь, давая себе мысленного пинка. Двигайтесь же шестерёнки проклятые, ну же!
Я могу остаться здесь и дождаться хозяина, а могу…
Вскакиваю на ноги. К окну, которое оказывается балконом с кованой оградой. Перегибаюсь, оценивая высоту, и ругаюсь сквозь зубы. Второй этаж? Ага, как же! Третий, с каменной дорожкой под балконом, и ни единой возможности спуститься или выбраться на крышу. Только раздвижная лестница у гаража, которую мне ни за что не достать.
Все предусмотрел, надо же. Неужели предугадал, что я захочу сбежать? Черт!
Бью ладонями по ограде. Злость полынной горечью растекается по венам. Нет! Я не могу просто сдаться. Не могу. И раскат грома мне насмешкой. Вздрагиваю, до боли сжимая перила, зажмуриваюсь. И все равно вижу ослепительную вспышку молнии. Такую же, как в ту ночь, когда мы попали в грозовой фронт. Кажется, с этого все началось. По крайней мере, так говорил следователь.