Давайте напишем что-нибудь
Шрифт:
И вернемся, значит, опять к тому месту, где Деткин-Вклеткин крякает. Пусть уж он лучше тогда не крякает, что ли, а то у этого Случайного Охотника на уток, видимо, особенно глаз наметан… застрелит Деткин-Вклеткина в третий раз – и вся тебе Бхагават-Гита!
Предложим Деткин-Вклеткину выражать свое удовлетворение каким-нибудь иным способом – есть ведь множество способов выражать удовлетворение. Например, почесывая живот или потирая руки. Пусть Деткин-Вклеткин потирает руки: за это ведь не убивают?
– Нет ли здесь какой-нибудь утки, которая крякала
Пожав голыми плечами, тот перестает потирать руки и продолжает выкладывать спички из коробка – одну за другой. Случайный Охотник без интереса наблюдает за этой интересной процедурой. Потом мечтательно говорит в пространство:
– Вот если бы здесь была какая-нибудь утка, которая крякала бы, я бы застрелил ее шальной пулей и съел!
…Деткин-Вклеткин взял с возка новый коробок. Случайный Охотник подошел к Деткин-Вклеткину и потрогал его лысую голову. Голова оказалась твердой, как тыква.
– Вы сумасшедший? – поинтересовался Случайный Охотник.
– Нет, – ответил Деткин-Вклеткин.
– Правда? – не поверил Случайный Охотник.
– Верьте мне, как себе самому!
– Чего это ради – как себе самому? – подозрительно спросил Случайный Охотник, видимо, не желая уподоблять себя Деткин-Вклеткину, и объяснился: – У Вас голова твердая, как тыква.
– Если голова твердая – так уж сразу и сумасшедший? – рассмеялся Деткин-Вклеткин. – Просто голова задубела от холода. У Вас тоже, небось, задубела.
Случайный Охотник потрогал свою голову, подсунув палец под ушанку, и ответил:
– Моя не задубела. Я в шапке.
Деткин-Вклеткин в первый раз поднял глаза и посмотрел на Случайного Охотника.
– И впрямь в шапке, – удивился он. – Дайте ее мне и идите в теплые страны, где шапка не нужна.
– Идите сами туда! – посоветовал Случайный Охотник. – Тем более что Вы голый.
– Мне нельзя. Я должен быть здесь: это мой участок.
– Вы прямо как участковый врач, – усмехнулся Случайный Охотник и взял с возка коробок спичек.
– Стойте! – взревел участковый врач. – Варвар!
Случайный Охотник выронил коробок, а Деткин-Вклеткин, ловко подхватив его на лету, водворил предмет на прежнее место. – Ни одна спичка не должна быть истрачена не по назначению.
– Я по назначению хотел! – озадачился Случайный Охотник. – Огонь зажечь….
– Эти спички имеют другое назначение. – И Деткин-Вклеткин, для начала подробно объяснив свое отличие от участкового врача, поведал Случайному Охотнику все, что знал о Правильной Окружности из спичек. Тот слушал внимательно, а в конце рассказа погрустнел и, еще раз потрогав лысую голову Деткин-Вклеткина, сказал:
– Мда.
– Помогите мне! – попросил Деткин-Вклеткин.
– Врач, исцелись сам! – провозгласил Случайный Охотник, но тут же испуганно зажал себе рот прикладом ружья и стал удаляться – на цыпочках и с незакуренной сигаретой во рту.
– Остались бы! – жалобно сказал ему вслед Деткин-Вклеткин, презирая себя за эти слова.
– А спичку дадите? – воспользовался его мгновенной слабостью Случайный Охотник. – Тогда бы я еще посмотрел…
– Спичку не дам, – твердо ответил Деткин-Вклеткин, и на глазах его блеснули скупые слезы голого мужчины. – Вы… Вы просто чудовище! А если именно этой спички не хватит для построения Правильной Окружности и человечеству придется отказаться от самой грандиозной своей идеи – потакая Вашим дурным привычкам? Вам от этого как будет?
Случайный Охотник, не задумываясь, ответил:
– Мне от этого никак не будет. Мне до человечества дела нет. Потому что я Случайный Охотник. А Случайный Охотник – это Вам, обнаженный человек, не хухры-мухры.
– Хухры-Мухры… – повторил Деткин-Вклеткин и ухмыльнулся. – Кто такой Хухры-Мухры?
– Эскимос один. Из юрты. Мохнатый и ограниченный человек. Говорит, что он волк, но, по-моему, врет. Волка можно убить дробью. А его нельзя. Его дробью можно только ранить. Я ранил его два дня назад в голову. Теперь он ничего не соображает, зато много воображает. Я перестал с ним общаться, потому что он все время воет и говорит, что это от боли. Я ему не верю.
– А я верю! – пламенно воскликнул Деткин-Вклеткин. – Надо верить! Без веры нельзя жить. Вера придает сил.
– У меня и так много сил, – похвалился Случайный Охотник. – Если я захочу, я даже могу скрутить Вас в бараний рог.
– Молодец! – похвалил его Деткин-Вклеткин. – А я бы Вас не смог…
– Это потому что Вы слабак, – сказал Случайный Охотник и плюнул в его сторону. – Я не люблю таких, как Вы.
– За что? – поинтересовался Деткин-Вклеткин.
– За эту их слабость! – с радостью пояснил Случайный Охотник.
Деткин-Вклеткин задумался и, наконец, осторожно, но твердо произнес:
– В их слабости их сила. Они соль земли. У них мощный интеллект. Их дух летает высоко. Они наша опора.
– Мы сейчас о ком говорим? – уточнил Случайный Охотник.
– Обо мне и мне подобных, – признался Деткин-Вклеткин. – Это мы соль земли и наша опора. Вы обязаны уважать нас за то, что у нас мощный интеллект и дух наш летает высоко. В то время как у Вас хилый интеллект и вообще нету духа.
– Чего нет, того нет, – сокрушился Случайный Охотник. – Я тупой и низкий человек. Но могучий.
– Могучий, – согласился Деткин-Вклеткин. – Тогда, думаю, это Вы должны везти на себе воз со спичками. Мне тяжело. Я слабый и голый.
– И повезу! – воодушевился Случайный Охотник, приблизился и охотно впрягся в воз, мимолетно осведомившись: – А почему Вы голый и всегда ли Вы были голым?
– Голый я потому, что раздал всю свою одежду людям. Но таким я был не всегда. В последний раз у меня была шуба. Только я выбросил ее перед самой отправкой сюда, поскольку она была женская: мне это претило. То есть сначала не претило, а потом сразу стало претить.