Давид Аркин. «Идеолог космополитизма» в архитектуре
Шрифт:
Ил. 51. Статья Аркина «Архитектура французской революции XVIII века» в журнале «Архитектура СССР». 1939. № 7. С. 70
В дальнейшем Аркин отходит от Леду и обращается к проектам и конкурсам собственно революционных лет. Характерно в этом смысле название его статьи 1939 года – «Архитектура французской революции»: слово «эпохи» здесь пропало (ср. выше примеч. 3 на с. 121). В отличие от Кауфмана, который шел от «архитектуры эпохи революции» к «революционной архитектуре», путь Аркин лежал в обратном направлении: если сначала он, вслед за Кауфманом, увидел в Леду «истоки» модернизма, то позже рассматривал его с позиций критики буржуазного общества и в контексте Французской революции. (В названии итоговой книги Аркина слово «эпохи» вернулось, однако текст посвящен в основном проектам революционных лет.)
Ил. 52. Книга Аркина «Архитектура эпохи Французской буржуазной революции». М.: Государственное архитектурное изд-во Академии архитектуры СССР, 1940. Обложка Нелли
Во всех своих статьях Аркин непременно касался и проблемы «наследства Леду». Но если сравнения с модернизмом появляются только в его первых текстах, то о влиянии Леду на ампир, причем в первую очередь на русский ампир, он будет писать и в последних: «…самой примечательной особенностью исторической судьбы Леду является то глубокое понимание его идей, которое проявлено было мастерами далекой России и прежде всего самым большим зодчим „русского ампира“ – Захаровым» 365 . О роли Леду для русской архитектуры упоминал и Кауфман, хотя и очень аккуратно: «Леду оказал такое же влияние на архитектуру русского ампира, как и его соотечественники, жившие в самой России» 366 . Формулировки Аркина более определенны:
365
Аркин Д. Леду // Аркин Д. Образы архитектуры. С. 119.
366
Kaufmann E. De Ledoux a Le Corbusier. Р. 25.
Идеи и архитектурная манера Леду находит внятный отклик в творчестве Захарова <…> В отдельных чертах Адмиралтейства мы узнаем идеи Леду, подвергнутые всесторонней архитектурной переплавке. Перед нами как бы преображенный Леду: бесплотная абстракция его геометрических построений, насквозь условный язык его символов превращаются у Захарова в реалистическую ясность мысли и образа 367 .
И все же Аркин – как советский архитектурный критик 1930-х годов – вовремя останавливается: «Захарову была органически враждебна насквозь абстрактная, пропитанная рационалистическими схемами символика Леду», а потому он «не примыкает к „школе Леду“» 368 .
367
Аркин Д. Адмиралтейство // Аркин Д. Образы архитектуры. С. 243.
368
Там же.
В ситуации смены советского архитектурного дискурса Леду – а вместе с ним и Кауфман – оказался для Аркина спасительной фигурой. С одной стороны, обращение к Леду и неоклассицизму в целом отвечало новой идее освоения классического наследия. С другой стороны, пуризм визионерских проектов Леду прямо отсылал (точнее – намекал) на Ле Корбюзье, и не только терминологически («пуристами», напомню, называли себя оба архитектора). В этом смысле, когда Аркин писал о Леду, он, очевидно, подразумевал Ле Корбюзье. По интонации сказанное о Леду в 1930-х иногда почти совпадает со сказанным о Ле Корбюзье в 1920-х. Ле Корбюзье – «самый яркий из представителей передовой архитектурной мысли современной Европы. Имя Корбюзье – давно уже своего рода лозунг в борьбе за новые формы» 369 . Леду – «самый яркий новатор среди французских поборников классицизма» 370 , «последняя монументальная фигура европейского зодчества» 371 .
369
Аркин Д. К приезду Ле Корбюзье // Правда. 1928. № 239. 13 октября. С. 6.
370
Аркин Д. Адмиралтейство // Аркин Д. Образы архитектуры. С. 241–242.
371
Аркин Д. Габриэль и Леду. С. 27.
В Ле Корбюзье Аркин видел борца с эклектикой, в Леду – с барокко и рококо. Ле Корбюзье
решительно срывает с железо-бетонного костяка современной постройки ветхое ручное кружево архитектурных стилизаций, всяческих украшений фасада, всяческих имитаций под барокко, готику <…> на смену всему этому базару старья [приходят] новые формы 372 .
Почти то же самое и про Леду:
В трактате Леду мы читаем знаменательные строки о «формах, которые создаются простым движением циркуля». Эти формы, по словам Леду, «отмечены высоким вкусом; круг, квадрат – вот азбука, которые авторы должны употреблять в тексте своих лучших произведений». С этим постулатом следует сопоставить нескрываемое отвращение Леду к барочной архитектуре, – к «этим формам, разломанным уже при самом рождении, к этим карнизам, которые извиваются, как рептилии». Кажется, до Леду никто не характеризовал барокко в таких уничтожающих и гневных определениях. «Спокойные плоскости. Поменьше аксессуаров» – читаем мы в другом месте трактата Леду 373 .
372
Аркин Д. К приезду Ле Корбюзье.
373
Аркин Д. Габриэль и Леду. С. 19.
Выступая на вечере памяти Аркина, прошедшем в Доме архитектора 20 февраля 1968 года, М. В. Алпатов говорил:
Если поставить вопрос, что же он больше всего любил, что его больше всего привлекало, то это современное искусство [подчеркнуто в стенограмме. – Н. М.]. Искусство сегодняшнего и завтрашнего дня <…> Он интересовался и прошлым, история была в центре его внимания, но увлекался больше современностью. Он умел приблизить к современности и историю искусства 374 .
374
Стенограмма вечера, посвященного памяти искусствоведа Давида Ефимовича Аркина (1899–1957). Москва, Дом архитектора, 20 февраля 1968 года. С. 7. Архив Н. Молока.
В конце 1930-х годов, в самый пик своих кауфманианских исследований, Аркин получил квартиру в щусевском «доме архитекторов» на Ростовской набережной. Мне посчастливилось бывать в этой квартире в начале 1990-х, и я обратил внимание, что в комнатах разные стены были покрашены в разные цвета: «Как у Ле Корбюзье», – пояснила вдова Аркина, Дора Григорьевна. Лишившись возможности писать о Ле Корбюзье, Аркин не только травестировал его в образ Леду, но и сублимировал в пространстве собственного дома.
Аркин (не) читает Грабаря
Леду в России открывали дважды. С именем Аркина связано второе открытие, первое же произошло еще в 1912 году, когда Игорь Эммануилович Грабарь опубликовал в журнале «Старые годы» статью «Ранний Александровский классицизм и его французские источники» 375 (в измененном виде статья вошла в изданный тогда же третий том «Истории русского искусства» 376 ).
Знание Грабаря о Леду, как и сам «ранний Александровский классицизм», основывалось на французских источниках. Помимо собственно трактата Леду, откуда Грабарь заимствовал цитаты и иллюстрации, он упомянул доклад Анри Лемонье «Мегаломания в архитектуре в конце XVIII века», опубликованный в журнале «Архитектор» в 1910 году 377 , и «Новый биографический и критический словарь французских архитекторов» Шарля Бошаля (1887) 378 . Вслед за Бошалем Грабарь называет Леду «Шарлем-Никола» – характерная ошибка для французской историографии XIX века: помимо Бошаля «Шарлем-Никола» Леду называл и Адольф Ланс в своем «Словаре французских архитекторов» (1872) 379 , и даже Леон Водуайе (изобретатель термина «говорящая архитектура») в своей статье 1859 года 380 . При этом все трое – и Водуайе, и Ланс, и Бошаль – в библиографии приводят переиздание трактата Леду, подготовленное Даниелем Раме в 1847 году, где Леду также – «Шарль-Никола» 381 . (В первом издании трактата, 1804 года, Леду написал свое имя просто – C. N. Ledoux.) Вероятно, именно Раме был автором ошибки, исправленной лишь в 1920-е годы Кауфманом.
375
Грабарь И. Ранний Александровский классицизм и его французские источники // Старые годы. 1912. Июль–сентябрь. С. 68–96.
376
Грабарь И. От Екатерининского к Александровскому классицизму // Грабарь И. История русского искусства. Т. III. Петербургская архитектура в XVIII и XIX веке. М.: Издание И. Кнебель, 1912. С. 449–468.
377
Lemonnier H. La megalomania dans l’architecture a la fin du XVIIIe siecle // L’Architect. 1910. № 12. P. 92–97.
378
Bauchal C. Nouveau dictionnaire biographique et critique des architectes francais. Paris, A. Daly fils et Cie, 1887. P. 683–684.
379
Lance A. Dictionnaire des architectes francais. T. 2: L – Z. Paris: Morel et cie, 1872. P. 35.
380
[Vaudoyer L.] Les Bizarreries de Ledoux, architecte // Le Magasin Pittoresque. 1859. Livr. 4. P. 27.
381
[Ledoux C. N.] L’Architecture de C. N. Ledoux / Avertissement par Daniel Rameе. T. I–II. Paris: Lenoir, 1847. Avertissement.
Статья Грабаря посвящена обеим магистральным темам Аркина. С одной стороны, он, как и Кауфман (но за двадцать лет до выхода «От Леду до Ле Корбюзье»!), писал о «ненависти нового поколения к мастерам эпохи барокко» 382 , о «страсти к кубам» 383 и даже использовал слово «модернизм» (хотя и ставил его в кавычки), имея в виду «полную переработку старых [античных] форм на новый лад» 384 . С другой стороны, задачей его статьи было показать влияние «школы Леду» на архитектуру русского ампира. Причем формулировки Грабаря гораздо острее, чем у Аркина: Леду «по справедливости следует считать отцом Александровского классицизма» 385 ; Томон – «восторженный последователь Леду» 386 ; Томон и Захаров «дали идеям Леду дальнейшее развитие и довели их до высшего выражения и законченности» 387 .
382
Грабарь И. От Екатерининского к Александровскому классицизму. С. 456.
383
Грабарь И. Ранний Александровский классицизм. С. 79.
384
Грабарь И. От Екатерининского к Александровскому классицизму. С. 455.
385
Там же. С. 454.
386
Там же. С. 467.
387
Там же. С. 468.
Несомненно, Аркин читал Грабаря и, скорее всего, именно от него, а не от Кауфмана, происходит его интерес к влиянию Леду на русский ампир. Однако упомянул Грабаря Аркин лишь однажды – в коротком примечании: «На русском языке характеристику Леду находим лишь в статье И. Э. Грабаря» 388 . При этом, не ссылаясь, Аркин полемизирует с Грабарем: «Адмиралтейство не примыкает к „школе Леду“, так же, как оно стоит далеко в стороне от „школы мегаломанов“…» 389 . Оба этих термина использует Грабарь.
388
Аркин Д. Образы архитектуры. С. 365, примеч. 8.
389
Аркин Д. Адмиралтейство // Аркин Д. Образы архитектуры. С. 243.