Дай мне руку, брат
Шрифт:
Послезавтра, согласно нашему плану, прибудут первые шестьдесят обещанных специалистов из команды «Ferry Noy». Запасов от продажи части акций добывающей «Леснин» компании, и нашей прежней, – Желязны криво улыбнулся, – аптечной и евангелистской деятельности вполне хватит на то, чтобы оплатить их работу. Несколько эшелонов из Леснинска нашим друзьям, и мы можем купить себе любую армию мира. Кстати, что касается наших аптечных дел, после того, как все разоблачающие документы по «Wind East» и деятельности Белорусской Евангелисткой Епархии были уничтожены, а разоблачители этого нашего маленького бизнеса уже не при делах, данные компании снова смогут начать трудиться на благо здоровья и обеспечения духовного единства людей.
Мне кажется, в качестве компенсации за тесное сотрудничество в области добычи «Леснина», всю долю прибыли от церквей и фармакологии теперь можно направить в ваш личный бюджет. У нас есть проверенные, очень надежные схемы, ведь вам понадобятся деньги и немалые. Да, и что касается самого «Леснина»: нужно, во что бы то ни стало, увести все векторы внимания от него. Пусть население бросается в религию, в войну, куда угодно! Вы понимаете, о чем я говорю? Плевать, если даже кто-то из них переходит на сторону партизан. В конце концов, чем больше недовольных будет нейтрализовано, тем меньше их останется, лишь бы никто из них не лез в Леснинск. Валентин Анатольевич, нам, во что бы то ни стало, до конца года надо отправить на Запад еще два эшелона сырья. Повторяю, два эшелона и все наши планы воплотятся в жизнь.
Мы с вами делаем большое дело. «Леснин» вернется обратно к вам с такими технологиями, что перевернет всю мировую индустрию! Нам только нужно будет немного подождать, и …не нервничать.
Что тут говорить, без огрехов, ошибок трудно обойтись. Было дело, и вы это помните, всё-всё, что мы задумали едва не рухнуло. Я уж начинал думать, что тут не обходится без сил извне, оказывающих, подобно мне помощь кому-то из наших соперников. Помните? Пришлось скормить КГБ уйму народу, чтобы удовлетворить их «аппетит» и пустить по ложному следу. Благо те, кто угодил в камеры, даже если очень захотят, ничего уже не расскажут и ни один детектор не определит заложенную в них Программу «молчания». А те, кого отправили к Праотцам и без моей Программы уже ничего из себя не представляют.
Кстати, я вам уже говорил о том, что совет Безопасности ООН принял решение о постоянном увеличении объемов поставок гуманитарной помощи? Так вот меня, как заместителя Председателя исполнительного комитета ООН и человека хорошо знакомого с ситуацией в Беларуси попросили помочь скорректировать эту деятельность. Теперь и вся гуманитарная помощь будет поставляться, и распределяться только через сеть евангелистских, ну и частично Правоверных церквей. Вот и заработает старая как мир схема. Люди получат религию, материальные блага и потянутся к спокойной и размеренной жизни.
Феликс встал, отодвинул кресло и медленно прошел за спину хозяина кабинета.
– Валентин Анатольевич, – задумчиво сказал он, – не смотря на то, что я вам все объяснил, мне кажется…, вас мучает еще какой-то вопрос. Я не достаточно развеял сомнения?
– Нет, – неопределенно ответил Пристрек. – С этим как раз все в порядке, тут другое. Мистер Желязны, час назад пришло сообщение, в небе над Речицей видели лаплан…
Уилкс постучал коричневым, испачканным йодом ногтем по табло. Как он и ожидал, показания дозиметра не изменились.
– Ну что там? – спросил МакМанамман, подходя к нему и раскладывая телескопическую антенну спутниковой связи.
– Тебе может не понравится это, – вздохнул Уилкс, поворачивая электронный улавливатель, – ты ведь не женат.
– Приятель, ты что-то путаешь. – МакМанамман вяло улыбнулся. – Со слов сержанта Дилоу, это новейший и самый классный дозиметр из всех существующих на земле. Мне может не понравится, только если он не обнаружит скопления полесских красавиц где-то поблизости. Мне так хочется …контакта, что я сам скоро буду фонить на уровне четвертого энергоблока Чернобыля.
Уилкс тяжко выдохнул:
– Все шутишь. На сколько мне известно, дозиметра сексуальной энергии пока не придумали, но если исходить из данных этого прибора, находясь в таком радиационном фоне еще какое-то время, вскоре ты даже рукой махнуть, как следует, не сможешь белорусским красавицам, которыми ты так грезишь…
– Билл, уж махнуть-то я смогу в любом случае.
– Сможешь, Стив, – не стал спорить Уилкс, – но только после этого рука у тебя отвалится.
МакМанамман нервно передернул плечами, вкрутил развернутую портативную антенну в радиостанцию и стал подключать кабель. Уилкс подал ему крохотный листок бумаги:
– Передай, Стиви. Это данные по всем четырем квадратам…
– Но ведь мы прочесали шесть?
– В последних двух уровень больше чуть ли не в два раза. Данные по ним на обратной стороне.
– Черте что, – выругался Стив и стал вызывать базу…
Уилкс подошел к «Хаммеру» и открыл дверь. Сбив ногой увесистый шмоток грязи с испачканной ступеньки, он сел на переднее сидение, достал блокнот и стал записывать:
«7 апреля.
Сегодня с МакМанноманом объехали еще шесть квадратов. Теперь, после показания дозиметра, как только я буду видеть цифры 18 или как в последних квадратах 22 и 28 у меня будет случаться нервный тик.
По инструкциям и я, и Стив, покатавшись столько времени в этом фоне, должны немедленно пройти многочисленные процедуры обеззараживания, а после сразу же убраться из этого ада на какой-нибудь остров и отдыхать там до конца своей недолгой жизни, восстанавливая утраченное, наверное, уже навсегда здоровье. Спасибо родителям, они нам дали его достаточно, поскольку чувствуем мы себя пока неплохо. Глядя на местные красоты, никогда не скажешь, что все эти «Легкие Европы» до самых корней отравлены радиацией на многие сотни лет. Страшно представить, какой неслышной и невидимой гадостью дышит наш Старый Свет. Хвала Всевышнему, все вы далеко отсюда, за океаном…»
Из-за машины появился Стив:
– Все черкаешь свои мемуары?
– Хочу законсервировать воспоминания.
– В таком случае оставь там место для свежей информации. База сообщила, что наша задача до конца недели добить оставшиеся двенадцать зон и еще, пришли наградные документы на нас. По-моему, Билл, сегодня есть двойной повод выпить?
– Почему двойной?
– А первый повод у нас с тобой самим господом прописан, для того, чтобы выводить из организма эту гадость. Сейчас поднажмем и… У наших новых знакомых связистов в этом богом забытом Су…, Сутик…?