Даймон
Шрифт:
Не будучи тем, кого вызывал ученик Бэкона (спаси меня Создатель!), я поспешил успокоить девицу. Затем, воспользовавшись её растерянностью, задал несколько вопросов. Ответы её не внесли особой ясности, но оказались по-своему интересны.
На её календаре — февраль 2006 года от Р.Х. Она находится в той же квартире, которую описал мне Даймон (вид за окном! бомджи!). Не одна — в соседней комнате её ждут спутники. Это её возлюбленный — некий Хорст (в России, как известно, живёт много немцев) и друг по имени Алексей. В разговор со мной она вступила, предварительно просмотрев специально подобранные изображения на «экране» и подвергшись воздействию какой-то особой музыки. Сама она считает, что «система» (выражение самой Евгении) такова. Музыка, точнее, нечто, в ней таящееся, открывает дверь в «ноосферу», вероятно, прибежище иных душ. Изображение «выводит» на «список адресов». Сами адреса — ряды мигающих точек, образующих, непонятно как, числовые номера. В этом «шифре» не должен присутствовать ноль.
Я, всегда представлявший колдовство исключительно по «Макбету» Шекспира, был сильно озадачен и заинтригован. К сожалению, ничего уточнить не успел — разговор длился не слишком долго.
Осмыслить все мне ещё предстоит. Пока же меня не покидает грусть. Евгении двадцать лет, она мертва. И даже не ведает об этом.
Дорожка 5 — «В лунном сиянье»
Музыка и слова Е. Юрьева.
Из к/ф «Про уродов и людей».
(1`43).
Очень хорошее исполнение знаменитого романса. Запись «выдрана» прямо из фонограммы, поэтому качество желает лучшего.
Поёжился товарищ Север, пальцами, затянутыми в перчатку, пошевелил. Этак и замёрзнуть можно! Всего час на посту, а уже продрог. А ещё говорят: потепление, Эль Ниньо, Киотский протокол, понимаешь!
Как там окошко?
Окошко на втором этаже светилось — как и соседние, сверху, снизу, по бокам. И хорошо, и плохо. Вечер не поздний, народ на улице, и в квартирах народ — не спит, ужинает, телесериалы смотрит. Значит, на молодого человека в старой куртке и очках никто не обратит внимания. Но это на улице, в подъезде хуже. Соседи друг друга знают, на посторонних поглядывают искоса. Пролетарии, у них бдительность в крови.
Товарищ Север улыбнулся, качнул тяжёлым пакетом. Конечно, обратят внимание — особенно если повязку на рукав надеть, приколоть ближе к сердцу значок, заодно достать из пакета пачку листовок. Выборы — забыли, что ли? Демократия, блин! А раз демократия, то все, как один, голосуйте на нашего самого-самого кандидата. Не знаете, какого? Там мы вам подскажем! И фамилию, и номер в избирательном списке.
Нам Здесь Жить!
Пока вся мишура в пакете — ждёт. Что там ещё? Ничего особенного, напалм не носим.
Окошко все горело. Поглядел на него товарищ Север, хотел вновь улыбнуться. Не смог — дёрнул замёрзшими губами. Не приглашал, хач? Ничего, демократия без приглашения прийти может, потому что без неё — полный тоталитаризм и прав нарушение. Звонок дверь, если спросят, сразу в лоб: «С избирательного участка»…
А если Варя сейчас у него? От Вари про эти окна и узнал, гуляли как-то, она рукой показала…
Не откроет? Откроет! Рассказывала Варя — пить горазд начальничек. На службе ещё держится, а уж дома сразу с двухсот грамм начинает. Но не упивается, на простыни не падает, крепок хач. А тем, кто выпивши, пообщаться охота, даже с агитатором от самой-рассамой «Нам Здесь Жить» партии. Хотя бы послать его подальше.
Сколько нужно, чтобы послать человека по нужному адресу? Секунд пять, а то и все десять, если с чувством и не торопясь. Вполне хватит.
Странное дело: солнце зашло, ледок на лужах захрустел, а словно потеплело. Не удивился товарищ Север, воспринял, как должное. Холод — категория внутренняя, не внешняя. Человек сам себе солнце. Особенно если не отвлекаться, думать о главном.
О чем именно? Допустим о ремонте. Отчего бы и нет? Его комнатушка в последний раз видела маляров и штукатуров при Леониде Ильиче, а то и при Никите Сергеевиче. Хозяину не до того, значит, квартиранту придётся стараться.
Не утерпел товарищ Север, в пакет заглянул. Под листовками и повязкой (прямо у станции метро этого барахла набрал) — малярная кисть, шпатель и ещё чего-то тяжёлое. Как бишь? Ах да, «Букама-Хаубольд АГ».
Пистолет пневматический гвоздезабивной ИП-4402. Предназначен для забивания калиброванных гвоздей. Производитель — Вильнюсское производственное объединение по выпуску строительно-отделочных машин. По лицензии фирмы «Букама-Хаубольд АГ» (Германия). Дорогущий, зараза!
Кто придерётся, кто вопросы задавать станет? Ремонт — дело серьёзное. Товарищ Север и отнёсся соответственно. Все, от шпателя до пневмопистолета, не здесь купил — дома, в огромном новом супермаркете. Толпа у касс, шум, гам, никому нет дела, что за покупатель, какой товар выбрал, почему на руках перчатки…
Как окошко? Горит?
…А если Варя там?
Свет в окне интересовал не сам по себе. Спать хач не ляжет, время детское, но выйти может. Идеально — прямо на лестничной площадке встретить, только не станешь битый час торчать в подъезде. Значит, по плану: подождать ещё немного, совсем немного. В восемь вечера — новости, народ к экранам прилипнет. Ещё минут через десять — телесериал, то ли «Уродись горбатой», то ли «Людоеды-6». Это уже наверняка, новости проигнорируют, но серию точно не пропустят.
Тогда — вперёд. Возле нужной двери достать пневмопистолет, приготовить к работе. Звонок в дверь…
Привет, хач! Ремонт заказывал?
…И не забыть на шаг отступить. Череп — не бетон, заляпает, не отмоешься!
Без десяти восемь на часах. Девятнадцать пятьдесят — если по-военному. Не холодно, тепло, чуть ли не жарко. Значит, отвлечься следует, о постороннем подумать, о чепухе всякой. Хотя бы…
Хотя бы о «Нам Здесь Жить!». Смех — и только. На Морду Крысобойную, что с плаката пялилась, покушение устроили. Самое настоящее, хоть и странное. Три петарды взорвали, когда деятель из штаба партии своей вываливал. Бах, бах, бах! Жив остался, только тыловые позиции слегка обуглились. Петарда — вещь ненадёжная, особенно если китайские.
Говорят — инсценировка, спектакль перед выборами. Товарищ Север, человек серьёзный, в эту байку не поверил. Репутация у мордатого такая, что об обмане в первую очередь и подумают, не поверят, будто всерьёз. И что за удовольствие собственный афедрон подпаливать, даже ради лишней тысячи голосов? Значит, в самом деле? Но кто же человека петардой убивает? Значит, либо собственные соратники гадость сотворили, намекнули товарищу — либо охрана постаралась, незаменимость продемонстрировала. Больше, считай, некому.