Дайте шанс! Трилогия

Сагайдачный Вадим

Берник предусмотрительно промолчал.

– Это попахивает изменой, что б ты понимал. Изменой! Ты понял?!

– Так точно.

– Завтра же Низшие должны устроить в университете резню Высшим! Крайний срок – вторник! Ты понял свою задачу?!

– Простите, Сергей Павлович, но вы же сами считали, устроить резню в университете почти невыполнимая задача. Точно так же считал Платон Юрьевич Ромодановский. Я взялся за изначально безнадежное дело…

– Вот именно, что СЧИТАЛИ! Считали на конец августа, когда речь шла о первокурсниках. Теперь, если вы не поняли, задача изменилась. Разницы

нет, кто поведет Низших. Нужна резня и точка! Вы занимаетесь университетом. Другие сотрудники пытаются стравить между собой Высших. Третьи натравливают Высших на Низших. Четвертые Низших на Высших. Сейчас, благодаря заявлению Высших появилось новое направление – стравливание тех Низших, что остаются верны Императору с теми, кто подался к Высшим. Все должно начаться не когда-то там в будущем, а уже сейчас. Как можно скорее и одновременно. Вы понимаете?

– Понимаю. Но в субботу никто из Высших в университете не появился. Скорее всего не появится и в понедельник.

– А это тебя уже не еб*т! Появятся, не появится – вопрос вторичный! У тебя должно быть все готово! Чтобы, как только я отдал приказ, твои шестерки в университете начали исполнять! А для этого ты должен каждого из них держать за яйца! Ей-богу, ну сколько раз тебе еще объяснять нужно. Опять заставляешь меня срываться на крик.

Берник потупил взгляд. Он прекрасно понимал, почему кричит Оболенский. У него такая начальствующая функция – ставить задачи и контролировать исполнение. Когда с последним намечались проблемы, нужно было устраивать подчиненным встряску, чем он сейчас и занимался.

– Извините, Сергей Павлович, – подал голос, молчавший до этого Балашов. – Сегодня Владислав Сергеевич показал мне материалы дела, – он вскользь посмотрел на Берника. – Я со стопроцентной долей уверенности могу сказать, Вагаев взял Голос. В этом нет никаких сомнений. У меня только есть сомнения в выборе его в качестве кандидата в лидеры Низших. На мой взгляд, это не лучшее решение. Есть более перспективные кандидаты…

– Да, есть два кандидата, – перебил Берник, – с ними уже налажен контакт…

– Очень перспективные молодые люди, – снова перехватил инициативу Балашов. – Они оба со старших курсов. На мой взгляд, при наличии Игл Падина, Вагаев полностью теряет перед ними всякое преимущества.

– А это уже интересно, – тут же заинтересовался Оболенский. – Присаживайтесь.

Он указал Балашову на кресло напротив своего стола.

– Берник, а вы идите занимайтесь своими вопросами.

Молодой оперативник не мог поверить, как перед его глазами Балашов, которого он сам временно притянул из провинции, перехватывает у него инициативу.

Однако просто так сдаваться он не собирался.

– У Николая Константиновича сейчас и без того задач предостаточно, – оставаясь стоять, Берник покосился на усаживающего в кресло Балашова. – На нем сбор информации по Вагаеву, работа по друзьям Вагаева из «Передовой»…

– По Вагаеву собрана исчерпывающая информация, – перебил Балашов. – Все его друзья уже установлены. Они, кстати, живут вместе в Подмосковном Егорьевске. Я естественно выставил за ними наблюдение и установил прослушку. Пока идет сбор данных у меня есть возможность заниматься и другими вопросами, – отчеканил он, так не обернувшись к Бернику.

«Сука! Подсидел, тварь! Подсидел!» – едва не прорычал вслух молодой опер.

Вот только раскрыв для помощника часть материалов дела, Берник сам допустил грубейшую ошибку. Он хотел, как лучше. Как лучше для дела. А оно вон как обернулось. Почувствовав перспективы, Балашов его наглым образом спихнул. И что хуже всего, теперь намеревался использовать наработки самого Берника.

«Ну я тебе устрою повышение. Это дело тебе костью поперек горла встанет. Уж это я тебе сученыш гарантирую!»

С этой мыслью он покинул кабинет Оболенского.

Глава 25

По прилету в Москву отец отделился от деда с дядей и заехал ко мне. К его появлению я как раз успел вернуться домой из Подмосковного Егорьевска.

– Как ты, нормально? – спросил с порога он и хлопнул меня по плечу.

– У меня-то нормально, а вот что у вас творится – вообще непонятно, – все еще не придя от шока, буркнул я в ответ.

Мы прошли на кухню. Чайник уже закипел. К чаю я специально купил в кондитерской яблочный пирог. Его и выставил.

– Все сложно. И с каждым днем сложнее, – отец поморщился и, достав из кармана ключи, положил их на стол. – Каждый год правительство нам увеличивает лимиты. В течение года идут поквартальные корректировки. Скверна имеет сроки. Через девять месяцев она окончательно портится. Где-то задержалась отправка, где-то не продалась, так что корректировки всегда идут с плюсом. Исходя из лимитов, Совет добытчиков распределяет квоты между всеми участниками, но уже помесячно. Сказывается у кого какие возможности. Насколько Тьма пытается прорваться через ту или иную область. Никто же специально впрок не запасается. Клиентам нужен свежий товар. Поэтому добытчики в Совете постоянные ведут переговоры по уступкам. Сегодня ты кого-то поддержал в продаже излишек, завтра он тебя. На 4 квартал этого года от правительства пришла корректировка в минус 6 процентов.

– Это из-за сокращения потребления?

– Отнюдь. Потребление и сейчас растет. Вот только теперь Император сам решил добывать скверну. Он для нас сокращает, а себе наращивает. При этом все так же лишая нас возможности самим продавать свой товар. Нашему Волгину и двум остальным производителям оборудования Император сделал заказ на этот год в 50 Игл. А на 1 квартал следующего года уже 180! При таких темпах он за два года поставит Игл столько, сколько у всех добытчиков и полностью заберет отрасль в свои руки.

Отец взялся за чашку с горячим чаем, я же занялся пирогом, отрезал два куска и положил их на тарелки.

– Мы отправили к Императору нашего председателя Совета добытчиков Жилова, – отпив чая, продолжил отец, – и знаешь, что он ответил?

– Типа я дал вам возможность заработать, радуйтесь этому? – предположил я.

– Типа, – кивнул он в ответ. – Сказал, держать зону Тьмы – это наша обязанность. За это мы носим титулы, пользуемся привилегиями.

– Но ведь раньше так и было. Держали без прибылей от добычи скверны.