Даже у королевы

Уиллис Конни

– Ни шутов, ни шунтов, – подытожила я. Мы остановились у «Мак-Грегорса» и выбрались из автомобиля.

– А в использовании каких-нибудь средств для управления сознанием они замечены не были? – с надеждой спросила я.

– Нет. Зато полным-полно исков против отдельных членов, и все они выиграли.

– По Определению Независимой Личности.

– Ага. А также одно уголовное дело, возбужденное некой участницей этого движения, члены семьи которой пытались ее депрограммировать. Депрограмматора приговорили к двадцати годам, а родственничков –

к двенадцати.

– Не забудь упомянуть об этом при мамуле, – сказала я, открывая дверь заведения.

Это был один из тех ресторанчиков, где вьюнок обвивает столик метрдотеля, а в зале повсюду разбросаны островки растительности.

– Его предложила Пердита, – объяснила мамуля, провожая нас с Байшем мимо зарослей к нашему столику. – Она сказала, что большинство циклисток – вегетарианки.

– А она пришла? – спросила я, огибая оплетенную огурцами стойку.

– Пока нет.

Мамуля указала на беседку из роз:

– Вон наш столик.

«Наш столик» оказался плетенным из прутьев сооружением, укрывшимся под шелковичным деревом. Виола и Твидж восседали в дальнем углу под увитой фасолью шпалерой, рассматривая меню.

– А ты что здесь делаешь, Твидж? – спросила я. – Почему ты не в школе?

– А я все равно что там, – ответила она, поднимая свою лазерную доску. – Учусь на расстоянии.

– Я решила, что наша беседа должна касаться и ее, – заявила Виола. – В конце концов ей скоро тоже придется получить шунт.

– А вот моя подруга Кинси говорит, что она не будет его носить. Как Пердита, – сообщила Твидж.

– Я уверена, что Кинси изменит свое мнение, когда придет время, – сказала мамуля. – И Пердита тоже. Байш, не сядешь ли рядом с Виолой?

Байш послушно забрался под шпалеру и уселся на плетеный стул. Твидж потянулась через Виолу, передавая ему меню.

– Отличный ресторанчик, – заявила она. – Тут можно ходить без обуви. – И в доказательство она задрала босую ногу. – А если проголодаешься, пока ждешь свой заказ, можно что-нибудь поклевать. – Крутанувшись на стуле, она сорвала пару зеленых стручков. Один протянула Байшу, второй надкусила сама. – Спорим, что Кинси не передумает! Кинси говорит, от шунта боль еще хуже, чем от растяжения связок.

– А без него боль куда сильнее, – заверила ее Виола, бросив на меня выразительный взгляд, означавший: «Ну вот, теперь ты видишь, что натворила моя сестра?»

– Трейси, почему бы тебе не сесть напротив Виолы? – предложила мамуля. – А Пердиту, когда она явится, мы посадим рядом с тобой.

– Если она явится, – заметила Виола.

– Я попросила ее прийти в час, – сказала мамуля. – Так что у нас есть возможность выработать стратегию до ее прихода. Я говорила с Кэрол Чен…

– Ее дочь чуть было не стала циклисткой в прошлом году, – пояснила я Виоле и Байшу.

– Кэрол сказала, что они собрались всей семьей, вот как мы сейчас, и просто поговорили с дочерью.

И та в конце концов решила, что не будет становиться циклисткой. – Она обвела взглядом стол. – Мне кажется, что нам следует поступить так же. По-моему, сначала мы должны объяснить Пердите важность Освобождения и рассказать о временах ужасного угнетения, которые ему предшествовали…

– А по-моему, – прервала ее Виола, – мы должны попытаться уговорить ее прожить несколько месяцев без амменерола, вместо того чтобы удалять шунт. Если только она придет. Я в этом не уверена.

– Почему бы и нет?

– А что бы ты делала на ее месте? Я хочу сказать, что все это напоминает мне суд инквизиции. Она должна будет сидеть, слушать и оправдываться, одна против всех. Может, она и чокнутая, но дурой ее не назовешь.

– Никакая это не инквизиция, – возмутилась мать. Она озабоченно поглядела мимо меня на входную дверь. – Я уверена, что Пердита… – Она запнулась, встала и неожиданно бросилась в заросли аспарагуса.

Я обернулась, ожидая узреть Пердиту с обесцвеченными губами или татуировкой на всем теле, но сквозь листву ничего не было видно. Я отвела ветви в сторону.

– Неужто Пердита? – спросила Виола, подаваясь вперед.

Я всмотрелась в просвет шелковичных ветвей.

– О Господи, – только и смогла я выговорить.

Это была моя свекровь в чем-то просторном, черном и шелковом. Она устремилась к нам прямо по тыквенной грядке. Ее одежды развевались, а глаза сверкали. Наградив меня гневным взглядом, мамуля бросилась навстречу, оставляя в кильватере полосу помятой редиски.

Я точно так же посмотрела на Виолу.

– Это твоя бабушка Карен, – укоризненно произнесла я. – Ты же сказала мне, что не смогла ей дозвониться.

– А я и вправду не смогла, – ответила она. – Твидж, сядь прямо. И положи свою дощечку.

В розовой беседке послышался зловещий шелест, листья затрепетали, и появилась моя свекровь.

– Карен! – воскликнула я, изо всех сил пытаясь изобразить радостное удивление. – Каким ветром тебя сюда занесло? Я думала, ты в Багдаде.

– Я вернулась домой, как только получила весточку от Виолы, – холодно проговорила она, рассматривая всех по очереди. – А это кто? – Ее осуждающий взгляд остановился на моем помощнике. – Новый сожитель Виолы?

– Нет! – испуганно воскликнул Байш.

– Это мой заместитель, – объяснила я. – Байш Адамс-Харди.

– Твидж, а ты почему не в школе?

– А я как раз в школе, – сказала Твидж. – Я присутствую на уроке. – И она подняла свою дощечку. – Видишь? Идет математика.

– Ясно. – Свекровь повернулась, чтобы обрушиться на меня. – Значит, это достаточно серьезный повод для того, чтобы оторвать мою правнучку от занятий в школе. К тому же вам потребовалась помощь юриста. И все же ты не считаешь дело достаточно важным, чтобы сообщать о нем _мне_! Конечно, ты _никогда_ мне ничего не говоришь, Трейси!