Де’Бинэ Сача

Гришанин Дмитрий Анатольевич

— Слушай, Пых, я ж, вроде, уже изрядно карму себе подправил, — перебил я. — Может, хватит уже? Верни меня обратно в свое тело, и, клянусь, косячить больше не буду. Глядишь, баланс кармы тогда выползет из минуса сам собой.

— Увы, дружок, это так не работает, — ухмыльнулся Пых. — Не-е, разумеется, ежели ты прям решил-решил,

я неволить не стану. За две успешные миссии ты безусловно заслуживаешь награду, и я могу прямо сейчас вернуть тебя обратно в тело. Тогда через пять дней ты выйдешь из комы, но, боюсь, останешься потом паралитиком на всю жизнь. Потому как полный контроль над телом ты обретешь лишь после вывода кармического баланса в положительную зону. И не надо на меня так волком зыркать, это не моя хотелка, а условие курирующего твой проект Зрячего.

— А кто такой Зрячий?

— И это опять же не мой секрет, — развел руками Пых. — Я лишь, как ты и сам уже наверняка догадался, обычный Контролер… Ну да не будем отвлекаться. Итак, как я уже сказал, немедленное возвращение твое в тело возможно. Но тогда ты превратишься в беспомощный овощ, и даже писюн, пардон, у тебя перестанет вставать, как сейчас. И как бы праведно ты не доживал тогда оставшиеся годы, отбить самостоятельно семьсот тысяч единиц кармического долга у тебе стопро не выйдет. То бишь ты до самой смерти будешь валяться на койке беспомощным куском дерьма. Но, если желаешь, я могу это устроить прямо сейчас… Так ты по-прежнему настаиваешь на возвращении в свое беспомощное тело?

— Твою ж мать! А сейчас типа лучше, что ли? — возмутился я. — Лечу вниз с километровой высоты. Весь ежу ясно, что шансов пережить такое падение у меня точно ноль.

— Не капризничай, Санечка, — хмыкнул Пых. — Ладно уж, так и быть, подскажу с легонца: ты не просто так летишь, а десантируешься из самолета. Зенки-то разуй, паникер, ты ж не голышом летишь, а в комбезе защитном, вон, на руках перчатки, и глаза специальными очками от ветра прикрыты. Что это означает?

— Я че парашютист? — нащупав лямки заплечного ранца на плечах, радостно выдохнул я. — Так это ж совсем другое дело!

— Я так понял: фигней страдать ты уже передумал? И берешься за очередную миссию? — хитро подмигнул мне искуситель.

Ответить я уже не успел. Пых щелкнул пальцами, и вернувшееся ускорение свободного падения мгновенно швырнуло меня вниз.

Борясь со встречным ветром, я стал лихорадочно ощупывать пальцами грудь и живот. И через пару ужасных секунд чертово парашютное кольцо таки попалось в правую ладонь.

Рука остервенело дернула за него. И кольцо тупо оторвалось с куском лямки от ранца. Фатальное падение же мое, при этом, ничуть не замедлилось.

— Упс! — сквозь свист ветра раздался в ухе насмешливый голос Пыха.

Я обреченно смотрю вниз, как заросшее сухой серой травой поле со страшной скоростью несется на встречу…

За мгновение до столкновения с землей ошалевший от неизбежности мозг выстреливает озарением, что Заг, в тело которого я так неудачно подселился, это ведь пиндосское имя.

Страшный удар…

Ожидание лютой боли от переломов и разрывов всего и вся в хрупком человеческом теле…

И неожиданное пробуждение на мокрой от пота подушке от собственного душераздирающего крика… Сменяющегося тут же яростной женской бранью на непереводимом пока что языке, где-то справа в скрытой ночным непроглядным мраком кровати.

Наличие многочисленных «фак ю» в истерике дамы подтверждает сделанную еще в кошмаре догадку о гражданстве США моего нового Каспера.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ