De Conspiratione / О Заговоре
Шрифт:
Сказанное выше иллюстрирует наличие синхронной активизации религиознополитических движений определенной направленности в странах мусульманского ареала от Марокко до Индонезии, от Судана до Татарстана и шире, — от второй половины XX в. до начала XXI в. (учитывая, в частности, что труды идейного предтечи «радикального ислама» и основателя общества «Джамаат уль-ислам» Абу Аля Маудуди или создание египтянином Хасаном Аль-Банна организации «Братья-мусульмане» относятся к первой половине XX в.).
При всем размахе новейших явлений в мире ислама для них до сих пор не существует общепринятых понятий. Используемые термины «фундаментализм», «возрожденчество», «радикализм», «интегризм», «исламизм» (последнее близко к арабскому самоназванию «аль-исламийюн») не являются ни общезначимыми, ни бесспорными. Иначе говоря, мы наблюдаем попытки вторичной исламизации ислама в странах мусульманской культуры конца XX — начала XXI в.
«Вторичность» феномена в том, что вторичный опыт исламизации ислама в современных условиях отчетливо тяготеет к общественно-политической сфере, а не к духовно-богословской, к области идеологии, а не к области духовного самоуглубления веры. Конечно, новейшие тенденции в мире ислама не лишены теологической глубины, но существеннее другое: события в Северо-Кавказском регионе России, Татарии, Башкирии, Таджикистане, Узбекистане, Киргизии, странах Магриба и Европы демонстрируют, что новейшие общественно-политические течения, выступающие под флагом ислама, ведут к саморасширяющемуся насилию, трансформируются в действия подрывного характера по дестабилизации существующих государственных образований. И здесь особенно важно, что исламисты, говорящие от имени «чистого» ислама, переходят к террору и физическому истреблению «неправильных» мусульман, не приемлющих навязываемого им силой нового символа веры. Отторгающих не только из-за отторжения насилия, но и в силу несогласия с извращением религии, ибо сказано в Коране: «Нет принуждения в вере» (сура ал-Бакара, аят 257).
Как известно, мусульмане предпочитают не употреблять терминов «экстремизм», «фундаментализм», «радикализм»; они используют термин «аль-исламийюн» (исламисты), имея в виду тех, кто выступает за ре-исламизацию общественно-политической жизни и государственно-политического устройства в мусульманских странах, которые, с точки зрения исламистов, нуждаются в реформировании по критериям «чистого» ислама. В этих случаях реислам и зация предполагает борьбу за то, чтобы шариат (буквально: прямой путь), т. е. закрепленные Кораном и сунной предписания, стал единственным законодательным основанием всей частной и публичной жизни.
Таким образом, исламизмможно определить как новейшее религиозно-политическое движение протеста в странах мусульманской культуры, направленное против глобалистских экспансий общественных отношений, выработанных секулярным (обезбоженным) обществом новоевропейского Запада. Для исламистов, указывает французский исследователь Ольвье Руа, «путем к реисламизации общества является захват государственно власти…». Исламисты, строго говоря, в отличие от фундаменталистов выступают не за «возврат» к прошлому, а за подчинение себе путем политической борьбы современного общества и его технических средств».
Продолжая тему, обратим внимание специалистов по борьбе с терроризмом и экстремизмом на опасность грубой идеологизации различий ислама и исламизма. Прежде всего, это проявляется как бытующее и на Западе, и в западноориентированной части российского общества расхожее представление об «исламской угрозе». В лучшем случае это соотносится с учением С. Хантингтона о «войне цивилизаций», а в худшем принимает вульгарные формы эмоционально-программирумых выплесков. Главное для нас — не оперировать этим ярлыком-термином ввиду его крайней неопределенности, а порой не только бессознательного, но и намеренного смешения явлений разного общественно-политического и религиозно-догматического планов.
Вторая идеологическая опасность заключается в лозунге председателя Исламского комитета России Гейдара Джемаля «Ориентация — Север», навязывающем различные утверждения, согласно которым спасение России (которая-де могла стать, но случайно не стала мусульманской страной) заключается в отказе от «православного империализма» и создании в союзе с исламом «новой идеологии» и «нового человека», воспитываемого в духе так называемого «идеала религиозного социализма (в дальнейшем мы покажем привязку этого термина к ваххабизму — Авт.)». «Будущее России, — пишет Г. Джемаль в статье «Идущий на Север не боится ночи» («Родина», М., 1998 г., № 1) — предстоит в двух важнейших ракурсах. Во-первых, как союзник ислама, во-вторых, как страна, преодолевшая свою историческую вражду к Германии… продуктом такой духовно избранной новой геополитики станет будущая Евразия, включающая в себя Центральную и Восточную Европу. Союз новой Германии, обновленной России и мирового ислама достаточно хорош и убедительно просматривается…». Эта смесь эклектики, антиисторизма и псевдонаучности, по мнению Джамаля, доказывает, что у России еще есть шанс стать исламским государством, более того: «Для нее это единственный шанс избегнуть геополитического исчезновения».
Резюмируем: необходимо работать с различиями. Введя различие между исламом и исламизмом, далее следует различать фундаментализм и экстремизм в исламе.
Фундаментализм — это опыт обращения к духовным источникам первоначальной веры, необходимый для религиозного сознания всякий раз, когда меняются условия жизни и одна эпоха сменяет другую. Важно понимать, что, строго говоря, любая религия является по определению «фундаменталистской», так как неизменно отсылает верующего к первоисточнику вероучения. Иначе говоря, любое «нефундаменталистское» религиозное поведение ведет к утрате собственно религиозного содержания и в итоге вырождается либо в мертвый культ, либо в ширму для чисто реальных материальных и политических вожделений.
Так, например, пакистанские «ахль ал-хадис», в чьих медресе проходили обучение будущие бойцы афганских талибов, выступают как фундаменталисты. В XVIII в. фундаменталистом был автор «Китаб ат-таухид» («Книги единобожия») Муххамад ибн Абд алъ-Ваххаб (1703–1794), призывавший основываться исключительно на «Книге Аллаха» и «достоверных хадисах» (авторитетно зафиксированных примерах из жизни Мухаммада). Аль Ваххаб — автор религиозного учения «ваххабизм», идеологической основы современного экстремизма и терроризма.
«Фундаменталистом» был и пророк Мухаммад, считавший себя не основателем новой религии, а человеком, по вдохновению Божию возвращающим людей к вере предков — вере Авраама.
Резюмируем: фундаменталистская проблематика, т. е. появление ведомого Богом праведника, обновителя веры, стремящегося восстановить ее в первоначальной чистоте, является для религиозного мировосприятия устойчиво традиционным: в религии она имеет тот же возраст, что и сама религия.
Следующий вопрос: где граница трансформации фундаментализма как проблемы религиозного сознания в политический экстремизм?
На этот вопрос единого ответа нет и быть не может. Но есть направление, на котором правильно поставленные вопросы могут дать правильные теоретические и практические ответы. Речь идет о ревизии, которой в некоторых принципиальных отношениях подверглось в XX в. творчество ряда исламских идеологов-радикалов — суннитское догматико-правовое учение. Прежде всего, ревизия связана с именем египтянина Сайида Кутба, учившегося на арабских переводах с урду сочинений Абу Аля Маудуди — «Джихад в исламе», «Ислам и джахилийя», «Принципы исламского гоударства»).