Де Голль и его сообщники
Шрифт:
166
«Французского правительства больше не существует… Следовательно, нужно, чтобы новая власть взяла на себя руководство французскими военными усилиями…
Шарль де Голль».
27 октября 1940 г. генерал де Голль впервые торжественным публичным актом официально отказался от исключительно военного направления своего движения. Это произошло через 4 месяца после призыва от 18 июня 1940 г., через 3 месяца после обещания и повторных клятв о том, что он «никогда не будет заниматься политикой», и через два месяца после меморандума Черчилль- де Голль о созданных в Лондоне французских «вооруженных силах», командование которыми генерал де Голль принял на себя. Командование «французскими силами» забыто навсегда ради завоевания
* * *
Отныне генерал де Голль больше не солдат. Он не интересуется своими «военными силами». Он пренебрегает своими обязанностями командующего. Он покидает битву за освобождение Им овладевает одна навязчивая, всепоглощающая и беспокойная идея «новой власти», во главе которой будет он. Проблема освобождения смешивается в его сознании с проблемой установления «новой власти» и постепенно отходит на второй план. И сама эта концепция «новой власти» видоизменяется, расширяется непрерывно до тех пор, пока, наконец, генерал де Голль внезапно не произносит слова «Четвертая республика» и кончает тем, что объявляет, что он будет ее президентом. Роенная авантюра безвестного бригадного генерала, находящегося в эмиграции в Лондоне, кажется ему незначительной и мелкой по сравнению с большой политической авантюрой, вырисовывающейся на далеком горизонте. В нем просыпается узурпатор, претендент на власть Так политика, изгнанная из военного движения, возвращается обратно «галопом». Она возвращается, окрашенная личным фактором и человеческим честолюбием…
167
Однажды в Алжире, где де Голль проводил дни в Вилла дез Оливье в созерцании одной из прекраснейших панорам мира, он принял корреспондента нью-йоркской газеты «Сан», который спросил его
– Правда ли, что вы собираетесь стать президентом Четвертой французской республики?
Генерал ему ответил:
– Я никогда об этом не думал Вы первый говорите со мной об этом.. Нет, нет - я не профессиональный политик. Как только Франция будет освобождена от последнего немца, я отойду от политики
Этот ответ, повидимому, был всего лишь демагогическим приемом, предназначенным рассеять сомнения некоторых свидетелей, слишком склонных тревожиться или возмущаться Ведь всего через два дня после этого, т. е. 26 октября 1943 г., министр юстиции Комитета освобождения де Ментон обратился по радио из Алжира с речью к Франции, в которой заявил, что генерал де Голль будет первым президентом Четвертой французской республики.
Тот факт, что генерал де Голль думал о блестящей политической карьере в момент, когда вся Франция находилась под игом оккупации и была ввергнута в пучину страданий, оскорблял многих французов. Де Голль быстро понял это и постарался слегка сгладить произведенное этим заявлением впечатление.
«Де Ментон выступил, не посоветовавшись со мной Но я убедился, что не мог бы поступить иначе, не пренебрегая миссией, возложенной на меня историей»
Генерал де Голль верит, что он облечен исторической миссией, которая заключается в том, чтобы завоевать «новую власть» Он слышит призыв судьбы, слышит ее голоса.
К сожалению, это не были те голоса, которые слышала Жанна д'Арк; как ни странно, это были голоса кагуляров..
* * *
Новая Каледония была одной из важных стратегических позиций в войне на Тихом океане и господствовала над путями сообщения с Австралией
168
Позже стала известно, что деголлевская политика дает там плохие результаты, порождая личную борьбу, непрерывные административные скандалы и хронические конфликты между французами, между деголлевцами, между местными и американскими властями. Генерал, призвавший французов к войне не на жизнь, а на смерть, а сам дезертировавший с поля боя, покинувший их для крупной авантюры, для того, чтобы строить свою личную политическую карьеру, продемонстрировавший всему миру
В Нумеа генерал де Голль назначил двух губернаторов: адмирала д'Аржанлье и Сото, споры которых вызвали отклики во всей австралийской и новозеландской печати, возмущая наших союзников Бертран Юлен телеграфировал:
«Оба губернатора так резко выступали друг против друга, что едва удалось избежать гражданской войны Население стало на сторону Сото; тогда адмирал направил на Нумеа орудия своих кораблей. Сото бежал на Новую Зеландию.. Но население было до такой степени возбуждено, что адмиралу пришлось, в свою очередь, удалиться на какой-то остров. Таким образом, в настоящий момент Новая Каледония осталась без губернатора».
169
Действительно, деголлевский морской губернатор арестовал деголлевского гражданского губернатора, посадил его силой на судно и отправил в Лондон.
Неприятное впечатление, вызванное этими инцидентами, изгладилось не так быстро, и волнения на острове продолжались долго.
* * *
Итак, генерал де Голль, дезертировавший с поля боя, на которое он послал лучших сынов Франции, совершивший «смелый», а по существу лишенный всякого риска полет из Бордо на английском самолете генерала Спирса, живет в течение двух военных лет в Лондоне в кругу своей семьи, пользуясь обстоятельствами, чтобы создать себе ложную славу и нажить политический капитал.
* * *
Первым намерением генерала де Голля, когда он прибыл в Алжир, было отделение регулярной армии от деголлевской армии, почти подобно тому, как Гитлер и Муссолини отделили фашистские отряды от немецкой и итальянской армии
* * *
Битва за Нормандию началась без участия хотя бы одной французской боевой части, за исключением двух небольших батальонов парашютистов Позднее, после победы, моторизованная дивизия Леклерка была высажена в Кальвадосе и оставлена в резерве американских войск. Согласно тогдашним донесениям, эта дивизия практически не участвовала в боях до вступления в Париж Будучи сформирована в большинстве своем из наемников и алжирских туземцев и удивительно напоминая специальный корпус, созданный генералом Франко в Испании, она имела единственное назначение - занять Париж и обеспечить там власть генерала де Голля.
* * *
Так генерал де Голль, которого значительная часть мирового общественного мнения считала символом войны не
170
на жизнь, а на смерть, был в течение большей части войны главным препятствием в деле организации как внутренней французской армии, так и армии за пределами Франции в целях ведения этой войны. Именно этим объясняются полное отсутствие и полная несостоятельность французской армии в дни битвы за Нормандию.