Де Голль

Арзаканян Марина

29 августа де Голль впервые произнес речь по парижскому радио. «Франция воздает должное всем, — услышали французы, — кто своим участием содействовал парижской победе. И в первую очередь народу Парижа, который в глубине души никогда ни на один миг не мирился с поражением и гнетом, отважным людям, мужчинам и женщинам, долгое время оказывавшим упорное сопротивление поработителю, а потом они помогли разгромить его солдатам Франции, которые его разбили и уничтожили, воинам, явившимся сюда из Африки после множества тяжелых боев, и отважным бойцам, по собственному почину объединившимся в частях внутреннего Сопротивления. Однако превыше всего Франция чтит тех, кто отдал свои жизни за родину на полях сражений или на виселицах» ^{266} .

В

начале сентября генерал Эйзенхауэр дал де Голлю согласие на участие в боях против Германии французских подразделений. Продолжал воевать и сын генерала Филипп. Он пришел в Париж с войсками, высадившимися в Нормандии, и теперь отправлялся на Западный фронт. В конце сентября во французскую столицу из Алжира переехали Ивонна с Элизабет и Анной.

9 сентября де Голль переформировал свое правительство. В него вошли как соратники генерала по Сражающейся Франции и Алжиру (Андре Дьетельм, генерал Катру, Рене Плевен, Луи Жакино, Рене Капитан, Рене Мейер), так и представители движения Сопротивления от правого до левого лагерей (правые Жюль Жаннене и Жорж Бидо, радикалы Пьер Мендес-Франс и Поль Джакоби, социалисты Робер Лакост и Франсуа Танги-Прижан, коммунисты Шарль Тийон, Франсуа Бийу и другие).

12 сентября генерал выступил во дворце Шайо перед представителями организаций Сопротивления, возрождающихся партий, профсоюзов и деловых кругов страны. В своей речи де Голль в общих чертах обрисовал планы правительства и заявил, что его кабинет останется у власти вплоть до окончания Второй мировой войны и возвращения на родину всех французских пленных и депортированных лиц. Сразу после этого будут проведены всеобщие выборы в Национальное собрание, которое решит судьбу Франции.

Де Голль указал, что одну из своих важнейших задач видит в укреплении авторитета Франции на мировой арене и что станет добиваться ее участия во всех важнейших международных конференциях союзников. Он отметил также, что его кабинет намеревается наказать предателей родины, конфисковать предприятия коллаборационистов, национализировать ряд важных отраслей экономики и всемерно способствовать восстановлению разрушенного войной хозяйства, поддержанию твердых цен и повышению, по мере возможности, жизненного уровня народа ^{267} .

В течение осени глава Временного правительства вместе с представителями своего кабинета совершил целый ряд поездок по различным департаментам страны. Он знакомился с ситуацией на местах и давал указания комиссарам республики.

23 октября Временное правительство Франции было признано Соединенными Штатами, СССР и Великобританией. В начале ноября в Париж приехали Черчилль и Иден. Де Голль добился от британского премьера выделения для Франции зоны оккупации Германии.

Осенью 1944 года генерал возобновил переговоры с Богомоловым, переехавшим из Алжира в Париж, о своем посещении СССР. 13 ноября он получил от Молотова официальное приглашение. В Европе еще шли ожесточенные бои, поэтому де Голлю пришлось добираться через Африку и Азию. Сначала он прибыл в Каир, оттуда долетел до Тегерана. 27 ноября в столице Ирана его взял на борт советский военный самолет, приземлившийся в Баку.

Де Голля встретили представители Комиссариата иностранных дел. Вечером он в Азербайджанском оперном театре слушал оперу Узеира Гаджибекова «Кёр оглы». 30 ноября глава Временного правительства Франции был уже в Сталинграде, откуда он спецпоездом 2 декабря прибыл в Москву. На вокзале перед микрофоном и кинокамерами де Голль сказал: «Я счастлив и польщен тем, что нахожусь в столице Советского Союза, принеся сюда дань уважения Франции» ^{268} .

В тот же вечер де Голль впервые встретился со Сталиным. Начавшиеся переговоры оказались непростыми. Камнем преткновения стал «польский вопрос». Глава Временного правительства Франции упорно не соглашался на настоятельное предложение советской стороны признать поддерживаемый СССР Польский комитет национального освобождения. Никита Сергеевич Хрущев, присутствовавший на переговорах, понял, что переубедить

генерала очень трудно. Он писал: «Де Голль вел себя гордо, держался достойно, не гнул спины и не склонял головы, а ходил как человек, проглотивший аршин. Внешне он производил впечатление человека необщительного, даже сурового» ^{269} .

Сам глава Временного правительства Франции внимательно присматривался к Сталину. Он охарактеризовал его как «одержимого жаждой власти, измученного болезнью заговоров, вынужденного скрывать свое истинное лицо, воспринимающего Россию как мистическую, сильную и стойкую… принявшую его самого как царя». Де Голль назвал Сталина дьяволом, целью которого было «объединить славян, раздавить германцев, распространить свое влияние в Азии и достичь дальних морей» ^{270} . Генерал внимательно слушал генералиссимуса. Одна из его фраз запала ему в память навсегда: «В конечном счете все побеждает смерть» ^{271} .

В перерывах между встречами с советскими руководителями французы — вместе с де Голлем в СССР приехали министр иностранных дел Франции Жорж Бидо, а также генерал Жуэн, Морис Дежан, Гастон Палевски и Жан Лялуа — знакомились с Москвой. Короткие декабрьские дни были мрачными и морозными. Заснеженная столица Советского Союза не показалась гостям приветливой. И все же они выходили из здания Французской дипломатической миссии, особняка Игумнова на Большой Якиманке, где остановились, на прогулки и экскурсии. Де Голля впечатлили Кремль и московское метро. Один раз председатель Временного правительства присутствовал на мессе во французской католической церкви — костеле Людовика на Малой Лубянке. 3 декабря он был на балете Адана «Жизель» в Большом театре, а 6 декабря смотрел концерт Краснознаменного ансамбля песни и пляски в Доме Советской Армии. 9 декабря де Голль в особняке Игумнова наградил французскими орденами и медалями бойцов эскадрильи «Нормандия-Неман».

По прошествии недели сторонам удалось достичь компромисса по спорному «польскому вопросу», и 10 декабря 1944 года в 4 часа утра в Кремле де Голль, Бидо, Сталин и Молотов подписали советско-французский договор о взаимной помощи.

Генерал был очень доволен, что переговоры увенчались успехом. Перед отъездом на родину он вручил руководителю СССР памятные подарки — старинную гравюру, изображающую прием Петра Великого королем Людовиком XV в Париже 11 мая 1717 года, настольные часы с «невидимым механизмом» и шесть бутылок коньяка 1859 года розлива, взятых в Государственной коллекции французских вин ^{272} . Сталин, несмотря на ранний час, пригласил всех присутствующих к столу. Он поднял бокал «за Францию, которую теперь возглавляют решительные и непоколебимые руководители, и пожелал ей стать великой и могущественной» ^{273} .

Председатель Временного правительства придавал заключению советско-французского договора большое значение. По возвращении в Париж он посвятил этому событию отдельную речь, произнесенную в консультативной ассамблее. «Договор о взаимной помощи, — указал он, — который Франция заключила с Советской Россией, отвечает тенденции, ставшей в обеих странах естественной и традиционной… Для Франции и России быть объединенными — значит быть сильными, быть разъединенными — значит находиться в опасности. Действительно, это непреложное условие с точки зрения географического положения, опыта и здравого смысла.

Эта истина, вытекающая для народов из всего, что им пришлось пережить, господствовала, могу сказать, на переговорах в Москве, оба правительства на такой основе пришли к выводу о необходимости особого союза между Россией и Францией. Это, по мнению обеих сторон, основной этап победы, а завтра — безопасности» ^{274} .

Часть III

САМЫЙ ЗНАМЕНИТЫЙ ИЗ ФРАНЦУЗОВ

Испытание республикой