ДЭ Пятачка
Шрифт:
– Иа всегда такой, правда? – сказал Пятачок.
– Не всегда, – отозвался я. – Иногда он ещё хуже.
Как мы уже сказали, Дэ произносится как DEH. В классическом китайском оно пишется двумя способами. В первом к иероглифу «прямо» присоединяется иероглиф «сердце». Его значение – добродетель. Во втором – добавляется знак «левая нога», который в китайском имеет значение «выходящий/исходящий». Значение – добродетель в действии [ii] .
Дэ не является, как это предполагает его англоязычный эквивалент, неким универсальным типом добродетельного или восхищающего всех поведения, остающимся по сути своей одним и тем же независимо от того, кто им обладает. Наоборот: Дэ – это качество особого рода, определённая духовная сила или скрытый потенциал, проявляющийся неповторимо для каждого индивидуума – что-то, что исходит из Внутренней Природы вещей. Что-то, стоит добавить, что сам индивидуум, им обладающий, может вовсе не осознавать – как это происходит с Пятачком в большинстве историй «Винни Пуха».
[ii] Второй – наиболее распространённый – вариант иероглифа Дэ как раз и представлен на знамени, которое держит Пятачок на репродукции обложки книги в начале этой страницы. При этом позволю себе заметить, что, как представляется переводчику, наиболее точным аналогом понятия Дэ в русском языке будет всё же не Добродетель, а Благодать. – Прим. переводчика.
В этой книге мы занялись преображением Добродетели в Добродетель Исходящую, т.е. в Добродетель в Действии. И мы уверены, что именно Пятачок является тем зверьком из «Винни Пуха», который лучше всего подходит для демонстрации этого процесса, потому что в историях «Пуха» именно Пятачок – и только Пятачок – переживает подобное преображение.
Очень маленький зверёк
Дом Пятачка располагался внутри букового дерева, буковое дерево жило внутри леса, а Пятачок жил ещё и внутри дома. Рядом с домом висела часть сломанной доски, на которой было написано: «ПОСТОРОННИМ В». Когда Кристофер Робин спросил Пятачка, что это значит, тот ответил, что так звали его дедушку: дядя Посторонним В, а доска эта хранится в их семействе очень-очень давно. Кристофер Робин сказал, что никто не может зваться Посторонним В, и Пятачок ответил, что а вот и нет, может, раз мог его дедушка, у которого это было сокращением от Посторонним Вилл, которое является сокращением от Посторонним Вильям. А два имени у его дедушки было на тот случай, если одно потеряется – Посторонним после дядя, а Уильям после Посторонним.
Таким образом, мы уже знакомы с Пятачком по третьей главе «Винни Пуха»: с Пятачком, который жаждет безопасности (он и живёт очень сложно: внутри дома внутри дерева внутри леса); с Пятачком, который хочет быть Кем-то (потому он и изобретает себе дедушку со сложным именем «дядя Посторонним Вильям»); с Пятачком, писклявым голоском с розовыми щёчками; с Пятачком, Очень Маленьким Животным.
В отличие от Пуха, который просто Есть и Действует, Пятачок Мучается и Страдает.
Например, когда Пятачок и Пух провалились в Яму с Песком…
– Пух, – продолжил он нервно, придвигаясь поближе, – ты думаешь, что мы попали в Западню?
Пух не думал об этом вообще, но теперь он кивнул. Он внезапно вспомнил, как однажды они с Пятачком сооружали Пухову Западню для Слонопотамов, и, продолжая эту мысль, сообразил: он и Пятачок попали в Слонопотамову Западню для Пухов! Вот что это было.
– А что будет, когда придёт Слонопотам? – спросил дрожащий уже Пятачок, едва услыхав эту новость.
– Возможно, тебя, Пятачок, он вообще не заметит, – сказал Пух ободряюще, – потому что ты – Очень Маленькое Животное.
– Но ведь он заметит тебя, Пух.
– Он заметит меня, я замечу его, – сказал Пух, обдумывая ситуацию. – Мы будем замечать друг друга в течение довольно долгого времени, а затем он скажет: «Хо-хо».
При мысли об этом «Хо-хо!» Пятачок покрылся лёгкими пупырышками и ушки его задёргались.
– И-и-и ч-ч-что скажешь ты?
Пух попробовал придумать что-нибудь, что он скажет, но чем дольше он думал, тем яснее понимал, что никакого достойного ответа на «Хо-хо!», сказанное Слонопотамом голосом, которым это может сказать Слонопотам, быть не может.
– Я не буду ничего говорить, – сказал Пух наконец. – Я буду просто жужжать самому себе, как будто чего-то ожидаю.
– Тогда, возможно, он опять скажет «Хо-хо!»? – с волнением предположил Пятачок.
– Он может, – сказал Пух.
Уши Пятачка задергались так быстро, что ему пришлось прижать их поплотнее к стенке Западни, чтоб успокоить.
– Он скажет это опять, – сказал Пух, – а я буду продолжать жужжать. И это Расстроит его. Потому что когда ты говоришь кому-нибудь «Хо-хо!» дважды, да ещё злорадным тоном, а тот только жужжит, ты, как только начинаешь говорить это в третий раз, вдруг обнаруживаешь, что… что… ну, обнаруживаешь…
Тем самым Пух хотел сказать, что тогда уже никакие Хо-хо не считаются. По крайней мере, нам кажется, что он хотел сказать именно это.
– Но он скажет что-нибудь другое, – сказал Поросенок.
– Конечно. Он скажет: «Это ещё что такое?» И тогда я скажу, – и это очень хорошая мысль, Пятачок, я её только что придумал, – я скажу: «Это западня для Слонопотама, которую сделал я, а теперь я дожидаюсь, когда в неё попадёт Слонопотам». И продолжу жужжать. И это Огорчит его.
– Пух! – завопил Пятачок. – Ты спас нас!
– Разве? – сказал Пух без особой уверенности.
Но Пятачок был уверен абсолютно. Его воображение разгулялось, и он ясно видел Пуха и Слонопотама, говорящих с друг другом, и внезапно подумал с некоторой печалью, что было бы гораздо лучше, если бы так грандиозно со Слонопотамом разговаривал Пятачок, а не Пух, хотя он очень любил Пуха; потому что у него действительно больше мозгов, чем у Пуха, и беседа пойдёт лучше, если он, а не Пух, представит там одну из сторон, и как было бы приятно потом вечерами вспоминать чудесный день, когда он ответил Слонопотаму так храбро и дерзко, как будто Слонопотама там не было вовсе. Сейчас это казалось совсем лёгким делом. И он даже знал, что будет говорить…
Так и шло в Яме с Песком – пока не подошёл Кристофер Робин, не посмотрел вниз и не увидал Пуха и Пятачка. После чего дела пошли чуть Сложнее:
– Хо-хо! – сказал Кристофер Робин громко и внезапно.
От Изумления и Ужаса Пятачок подскочил выше себя, но Пух продолжал мечтать.
«Это Слонопотам! – с ужасом промелькнуло в голове Пятачка. – Ну, наконец-то!» Он чуть пожужжал горлом, так, чтобы ни одно из слов там не застряло, а затем произнёс легчайшим, очаровательнейшим образом: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля…» Но, конечно, он не оглядывался и не смотрел вверх, потому что иногда, если начнёшь осматриваться и обнаружишь смотрящего на тебя сверху Очень Свирепого Слонопотама, сходу забываешь кое-что из того, что собирался сказать.
– Трум-тум-тум-тирли-бум, – сказал Кристофер Робин голосом Пуха…
«Он сказал неправильно, – с тревогой подумал Пятачок. – Он должен был опять сказать „Хо-хо!“. Пожалуй, мне лучше сказать это за него.»
И так свирепо, как только мог, Пятачок сказал: «Хо-хо!».
– Как ты попал туда, Пятачок? – спросил Кристофер Робин своим обычным голосом.
«Какой Ужас, – подумалось Пятачку. – Сначала он говорил голосом Пуха, потом голосом Кристофера Робина, и вытворяет это всё, чтоб Расстроить меня.» И, будучи уже Совершенно Расстроенным, он произнёс быстро и чуть визгливее, чем собирался: «Это западня для Пухов, а я дожидаюсь, когда попаду в неё, хо-хо, это что ещё такое, а потом я скажу опять хо-хо».