Deadline. Роман об управлении проектами
Шрифт:
— Правильно. В целом, никакого эффекта от давления не наблюдается.
— Чертовщина какая-то, — сказала Белинда и развернула проектор на девяносто градусов, чтобы изображение этого графика упало прямо на доску, где она нарисовала свою собственную диаграмму.
— У меня два вопроса, — тут же продолжила Белинда. — Почему в левой части графика — там, где на проект оказывается
Легкий стук в дверь, и миссис Бирцих ввела в кабинет Гэбриела Маркова и Аристотеля Кенороса.
— Аристотель, а ты что думаешь по этому поводу? — тут же обернулась к ним Белинда. — Почему разработчики не бросают проект, даже если давление на них постоянно растет, а сроки сдачи становятся все менее реальными?
— Цинизм, — улыбнулся Аристотель. — Программисты — прирожденные циники.
— Как коты, — ввернул мистер Томпкинс.
— Точно, как коты. Да ты и сама такая же, Белинда. Ну, кто-то спустил сверху нереальные сроки. Ну и что? Что ты скажешь? «Опять двадцать пять. Что ж, такова жизнь». Проходит время, и начальство говорит, что продукт должен быть сдан еще раньше. «М-да… Ничто не ново в этом мире». Я прав?
Белинда пожала плечами.
— Пожалуй… Значит, программисты и коты. Но вот тут, на графике, в первой зоне давления… я все равно не понимаю. Я-то думала, что от небольшого давления можно получить хоть какую-то пользу, может, конечно, не двадцатипятипроцентное повышение производительности, но хоть процентов пятнадцать! А у Вальдо получается, что от давления вообще никакого толку.
— В лучшем случае, шесть процентов, — сообщил Вальдо. — График построен по усредненным цифрам, а вообще можно рассчитывать процентов на шесть, плюс-минус три.
— Почти ничего. Интересно, почему.
— Да, интересно, — эхом отозвался мистер Томпкинс. В комнате повисло напряженное молчание.
— Давайте спросим у оракула, — предложил Кенорос.
После того, как письмо было отправлено, мистер Томпкинс принялся настраивать фильтр, чтобы при появлении ответа компьютер запищал.
— Не думаю, что он ответит нам раньше завтрашнего дня, а жаль… Было бы интересно, что он думает по этому поводу, — мистер Томпкинс сохранил фильтр и машинально нажал кнопку проверки почты. Раздался громкий писк.
— Вот это да! Смотрите, он уже ответил!
— Да, это вам не какой-то заурядный консультант, — глубокомысленно заметил Кенорос.
Все собрались вокруг компьютера и уставились в монитор. Как оказалось, ответ оракула состоял практически из одной фразы.
Date: 1 September 07:55:42-0400
From: The Oracle «oracle@lister.com»
MIME-Version: 1.0
To: webster@morovia.com
Тема: Re: Давление и производительность труда.
0. сентября вы писали:
> Почему давление на программистов увеличивает производительность работы всего на шесть процентов?
Мой ответ:
На людей можно надавить, но они не станут от этого быстрее
С уважением Оракул.
Они вернулись обратно, ближе к окну, и расселись, кто где сидел — Белинда, Вебстер, Аристотель, Гэбриел и Вальдо. Какое-то время все молчали, потом наконец Кенорос хмыкнул и повторил задумчиво:
— М-да, это вам не какой-нибудь заурядный консультант… — и снова воцарилось молчание.
— Скажите, пожалуйста, как называется человек, который открывает тебе глаза на то, что ты должен был бы сам понять давным-давно?
— Гений, — предложила Белинда. Остальные закивали.
— Капут всей теории давления! — подвел итог Гэбриел. — И все, кто исповедует эту теорию…
— А таких абсолютное большинство, — перебила его Белинда. — Ведь это основной способ повышать производительность труда. Все мы умеем поговорить о различных техниках и нововведениях, но когда проекту приходится по-настоящему туго, что мы делаем? Правильно, начинаем давить на разработчиков. Это и есть наш любимый конек.
— Любимый конек менеджера, — весело улыбнулся Гэбриел, сверкнув золотым зубом. — Неудивительно, что мы, менеджеры, так много получаем!
Что касается мистера Томпкинса, то он все еще переваривал ответ оракула.
— Так что же это получается? — наконец произнес он. — Если давление сверху не заставляет людей думать быстрее, то единственный способ выжать из них больше — это заставлять их работать сверхурочно! Неудивительно, что мы не видим на графике никакого скачка производительности труда. Даже пятнадцати процентное увеличение потребует не менее шести, а то и семи сверхурочных часов еженедельно, и так в течение многих недель. Мне кажется, это слишком. Но даже это даст нам не так уж много. Вальдо, ты что, не согласен? Почему?
— Потому что мы исследовали и эффект от сверхурочной работы. Сначала мы решили было учитывать сверхурочную работу при вычислении единицы давления на разработчиков, но потом отказались от этого. Дело в том, что мы не смогли обнаружить никаких эффектов от сверхурочной работы. Вообще.
— Что-что?
— Мы проделали очень простой анализ. Взяли и сравнили те проекты в нашей базе данных, где люди работали сверхурочно (учитывали и оплачиваемую, и неоплачиваемую работу), с теми проектами, где ее не было. Высчитали производительность в функциональных единицах на человеко-месяц. В тех проектах, где не использовалась сверхурочная работа, производительность была немного выше. Ненамного, всего на несколько процентов.
— Постой-ка, — вмешался Гэбриел. — Подожди, Вальдо. Ты, видимо, говоришь о производительности за час работы, а не об обшей производительности за месяц. Даже если производительность тех, кто работал сверхурочно, была немного ниже, все равно за месяц она должна была стать больше — за счет этих самых сверхурочных часов. Разве нет?
— Нет. Те, кто вырабатывал сто девяносто часов в месяц, делали немного больше, чем те, кто работал двести часов, а эти, в свою очередь, делали больше, чем те, которые работали по двести десять или двести двадцать часов в месяц. Я понимаю, это совсем не то, что вы ожидали услышать. Мы сами были удивлены, поэтому несколько раз перепроверяли свои вычисления.