Дебютантка
Шрифт:
Я заставила себя сдержать отчаяние. Рион не увидит, как я распадаюсь на части мысленно хороня женщину, которую никогда не знала.
— Нам пора! — Мой голос прозвучал холодно и отстраненно, но мысли метались в поисках решения. Рион вернется в катакомбы, а я дождусь служителей и попрошу выпустить меня в сад, чтобы найти медальон. Может, Треост смилостивится и вернет его…
Мы заняли место в очереди. Как только Рион выйдет, я что-нибудь придумаю.
Я взяла его под локоть, предлагая шагнуть вместе. Он не возразил, но в самый
— Я скоро буду! — полетели вслед его слова.
А я оказалась в катакомбах под критическими взглядами Гилбера и Ветра.
Немая сцена длилась минуты две. Лупить по пелене бесполезно, жаловаться некому, поэтому я гордо проследовала в спальню. Благо чужой силы во мне немеряно, могу и камин растопить, и воду согреть, и одежду привести в порядок. И переделать еще сотню дел, потому что мне никак не усидеть на месте. Даже в ванне не расслабишься, пока тревога волнами бежит по телу. Где Рион? Что он делает? Понимаю, конечно, что он вернулся за медальоном. И это справедливо, ведь, скорее всего, именно он сдернул его с меня в порыве страсти. Но я волнуюсь. Боюсь представить, что потребует Треост в обмен на медальон.
И за себя я тоже тревожусь, потому что с каждым проявлением заботы, с каждым касанием магии становится все труднее считать Риона врагом.
Проклятые стихии!
Мои размышления прервал Гилбер, ударив по двери кулаком.
— Где Рион?!
— Он сказал, что скоро будет.
Я смалодушничала, не открыла дверь, даже прижала щеколду ладонью, как будто это спасет ее от удара Гилбера. В их троице главный — Рион, это очевидно, однако иногда в глазах Гилбера, в его злом оскале проскальзывает неподчинение. Затаенная угроза.
Пятый круг испытаний удивит нас всех.
Рион вернулся, когда я уже всерьез волновалась. Я слышала голоса лъэрдов, потом все затихло. И только когда я усомнилась, что он остался в храме из-за медальона, в дверь постучали.
Рион остановился на пороге, настороженность и гнев в его взгляде, будто он думал, что я сбегу за время его отсутствия.
Как будто я могу убежать прямо сейчас.
Его влажные после ванны волосы были зачесаны назад. На усталом лице залегли тени. Он раскрыл ладонь и бросил медальон на постель.
У меня дрожали руки. Я радовалась возвращению медальона, но не могла отвести глаз с мужчины, который его принес. Которому, возможно, пришлось ради этого пройти еще одно испытание.
— Спасибо.
— Не за что.
— Что вам пришлось сделать, чтобы вернуть медальон?
— Ничего особенного. — Он повел плечами, стряхивая мой вопрос, и отошел к камину.
«Ничего особенного» не длится несколько часов.
— Вам пришлось снова пройти испытание? — Повторить испытание страхом — это слишком высокая цена.
Вместо ответа он осмотрел мою спальню, заметил пустой стол и смятую постель.
— Вы не ужинали, — сказал строго.
Я перекусила тем, но нашла в моей комнате, так как не хотела выходить к лъэрдам, пока Риона не было. Да и сейчас не горю желанием видеться с Гилбером и Ветром. Если Рион сказал им, куда ходил и зачем, меня ждет двойная доза презрения, заслужила я это или нет.
— Я не голодна.
Не знаю, голодна я или нет, холодно мне или жарко, потому что всем телом и мыслями я настроена на магию Риона. После нашего прерванного поцелуя моя нужда в нем нарастает, и я больше не могу ей сопротивляться.
Не сейчас, когда он вернул мне душу моей матери.
Не сейчас, когда он смотрит на меня, и в его глазах горит сумасшествие.
Это сумасшествие заражает меня, откликается во всем теле, сотрясает меня своей силой и жаром.
Уже тогда я знаю, что происходящее не остановить.
Страсть всегда сильнее, если она запретная, опасная. Как только мы сдадимся ей, распробуем удовольствие стихий, она перестанет быть настолько острой. Настолько полностью поглощающей разум и волю.
Поэтому я готова ей сдаться. Это всего лишь страсть, и я справлюсь с последствиями. Удовольствия тела не ранят душу.
Рион отступил назад, сжал дверную ручку до белых костяшек. Он боролся с собой. Если мы справимся с нашей тягой сейчас, то завтра станет легче. Мы научимся быть рядом, не сходя с ума.
Он откинул голову назад, ударяясь затылком о дверь. Его кадык дернулся, на шее выступили тяжи мышц. Его борьба с собой — свидетельство силы его желания — подожгла мою тягу, мою нужду в нем.
Хватило крошечного звука, моего всхлипа, вырвавшегося помимо воли. Трепета возбуждения в моем горле. Услышав его, Рион сорвался.
И мы словно покатились с горы, и это падение не остановить, не замедлить.
Мы упали на постель, рычали, терлись друг о друга, сбрасывая одежду, яростно выискивая островки голой плоти, потому что она нужна сейчас, голая плоть. Кожа к коже, и близость уже не кажется недопустимой и опасной. Мы не соперники, не враги, мы вне испытаний сейчас, вне приличий и событий, катаемся по постели, и Рион уже во мне, и — Светлые силы! — это прекрасно.
Это необратимо.
Я убью ради того, чтобы это повторить.
С каждым толчком я хватаюсь за Риона сильнее, мой голос настойчив до отчаяния, мои движения алчные, бесстыдные, потому что мне нужно большее, чему я не знаю названия, и я потеряна-проклята-привязана к этому мужчине, к этой страсти, спасите меня кто-нибудь, а то я не вернусь…
Или нет, не спасайте. Каждая женщина должна пережить такое, дикое падение в страсть.
Рион хватает меня за подбородок, смотрит в лицо, моргает, снова смотрит, с каждым толчком требуя моего взгляда, словно хочет рассмотреть то, что скрыто. В его глазах безумие потерянного человека, мое имя гром и молния в его голосе, и он тоже пропал-проклят-потерял контроль, спасите и его тоже.