Шрифт:
Глава 1 Племя потерянных мужей
В наши дни замужние особы, живущие в Нью-Йорке, прилагают массу усилий, чтобы отделаться от мужей, хотя в свое время из кожи вон лезли, чтобы их заполучить.
Мужей начинают обманывать едва ли не с самого начала медового месяца, — и поверьте, это вполне типично. Неприятности такого рода особенно часты в местечках вроде Капри или Харбор-Айленда, где количество гламурных особей мужского пола на утреннем пляже примерно соответствует количеству таковых в первых рядах показа очередной коллекции Валентине.
Некоторых мужей вроде Джейми Белланжера
Демографическая ситуация Карейса, что в Мексике, такова, что нет места, более подходящего для экзотических удовольствий послеразводного медового месяца. Сексуально скандальный отдых — недавно открытая, но уже неотъемлемая привилегия дебютных разведенок: молодых, только что сбросивших узы брака нью-йоркских тусовщиц. Его необходимо проводить в таком месте, где атмосфера — воодушевляющая, пейзажи — живописные, салоны акупунктуры, массажа и тренажеров — в изобилии, а темы бесед — легче, чем суфле, и обычно ограничиваются фразами типа: «Далеко заплывали сегодня? Добирались до острова? Как по-вашему, можно надеть к ужину белые джинсы?» И самой животрепещущей: «Вы приглашены к Голдсмитам на Новый год»?
А вечеринок… вечеринок тут устраивают столько, что просто невозможно оставаться дома, если только не вы эту вечеринку затеяли. Кроме того, все отдыхающие перманентно пьяны, поскольку единственное, что все пьют целыми днями, — это микелада, коктейль из пива, лимонада и текилы. Короче говоря, Карейс — идеальное местечко для роскошной разведенки, потому что она при желании может каждую ночь иметь секс с очередным управляющим страхового фонда.
Я встретила Лорен Блаунт на пляже в День труда. Знаете, как это бывает в Карейсе. Уже через пять минут вы становитесь лучшими подругами только потому, что обе носите бикини от Пуччи. Оказалось, это вторая неделя послеразводного медового месяца Лорен, и ровно через минуту она выложила мне о себе все. Правда, это еще не означало, что я узнала о ней хоть что-нибудь существенное.
— День моего развода вполне можно счесть гламурным, — заявила Лорен из-под широкополой черной шляпы от солнца, которую отыскала в парусиновой хозяйственной сумке от «Гермес». — Нравится шляпа? Ив Сен-Лоран подарил ее маме в семьдесят втором.
— Потрясная, — согласилась я.
Пляжный имидж Лорен был непередаваемо шикарен. Гибкое миниатюрное тело, кожа покрыта восхитительным загаром цвета какао, идеально оттенявшим бирюзово-шоколадный геометрический рисунок бикини без бретелек. Ногти на пальцах покрыты нежно-розовым лаком, темные локоны, сверкающие, как бобы для кофе эспрессо, падали на плечи свободными волнами и при малейшем движении задевали песок. Шесть длинных ниток крохотных речных жемчужинок подчеркивали изящную шею, а на руке поблескивали три золотых браслета, купленных на рынке в Марракеше.
— Мама убьет меня, если узнает, что я надеваю ее жемчуг на пляж, — призналась Лорен, заметив, что я посматриваю на ожерелье. — Соленая вода их портит. Но, проснувшись сегодня, я словно оказалась в атмосфере романа «Ночь нежна» и просто не могла их не надеть. Согласись, настоящий шик Ривьеры двадцатых, верно? Я просто на нем помешана.
— Я тоже его обожаю, — согласилась я.
— Господи, какая жара! И слишком много людей, — вздохнула Лорен, оглядывая Плайя-Роза. — Почему бы нам не зайти в дом?
— С удовольствием, — кивнула я, вставая с шезлонга.
— Пообедаем и проведем весь день в безделье. На вилле просто божественная гостиная ниже уровня первого этажа. Просто умереть можно! — сообщила она, собирая вещи в сумку и натягивая босоножки из золоченой кожи.
Общественное мнение на Карейсе гласит, что без гостиной, куда следует спускаться по ступенькам, действительно можно умереть… социально. Ни одна душа не удостоит вас визитом, если вы не являетесь счастливым владельцем такой гостиной. Если же гостиная имеется, она должна постоянно находиться в тени, отбрасываемой парциальной, покрытой безупречной черепицей крышей, и одновременно быть открытой океанским ветрам, пусть даже при этом морская соль безнадежно и с пугающей скоростью разъедает мавританский антиквариат.
Каса-Папа, как назвала Лорен дом своего отца, представляет собой чисто выбеленный, выгоревший на солнце мексиканский замок, с ярко-голубым бассейном, омывающим замок подобно рву. Лорен провела меня через дом в гостиную, находившуюся ниже уровня первого этажа. В ту же секунду появилась горничная, куда уместнее выглядевшая бы в доме на Верхнем Ист-Сайде, в крахмальной униформе, в синюю с белой полоску, и протянула Лорен бирюзовый шифоновый халатик, который та накинула прямо на бикини. Через минуту возникла еще одна горничная с подносом, нагруженным только что испеченными лепешками, гуакамоле {Мексиканский соус из авокадо, с лимонным соком, специями, томатами и луком}, стеклянными тарелочками и конфетно-розовыми полотняными салфетками.
— М-м! Спасибо, Мария, — кивнула Лорен. — Пожалуйста, спроси, нет ли на кухне лимонада.
— Si, se~norita {Да, сеньорита (исп.)}, — ответила Мария и, накрыв низкий лакированный столик, отправилась на поиски лимонада.
— Господи, хорошо-то как! — выдохнула я, бросив пляжную сумку на пол и плюхнувшись на мягкий диван. Лорен уютно устроилась в плетеном кресле. В центре комнаты, почти упираясь в потолок, возвышался гигантский красный ствол древнего, искривленного кактуса- «канделябра». С того места, где мы сидели, можно было едва различить крошечную фигурку женщины, загоравшей на террасе дома напротив.
— Это моя кузина Тинсли Белланжер, — пояснила Лорен, прищурившись. — Поверить невозможно, что она лежит на солнце в таком виде! В жару это очень опасно. И ведь все члены ее семьи умерли от рака кожи! А Тинсли удалила лазером все свои веснушки. Она тоже празднует развод, что, по-моему, очень мило. Я называю ее мисс Мини-брак. Она была замужем за Джейми меньше трех дней, а это, согласись, достижение. Итак, ты все еще хочешь послушать, как прошел день моего развода?
— Разумеется! — воскликнула я. Да и кто бы мог устоять? Слушать рассказы о любовной жизни подружек — лучший способ скоротать три часа, которые при этом пролетают, как три минуты.