Decoctum
Шрифт:
– А вдруг однажды мы удостоимся приглашения на званый ужин? – шутливо откликнулась Азалена, ни разу всерьез не поспорив с мужем.
– Чтобы эти королевские зазнобы снизошли до нас? – Нельдор откинулся на спинку стула и вытер округлый лоб рукавом. – Да эти проклятые снобы всегда смотрели на нас с презрением! Да чтоб я сдох, если однажды переступлю границу их медового королевства!
– Дорогой, не пора ли сменить тему? – Азалена повернулась к гостю, с удивительным изяществом орудовавшему ножом и вилкой. Похоже, в этом и крылась неприязнь Нельдора к кузену.
– Дин, вы столько путешествуете. Наверняка вам есть, что нам поведать о других странах и обычаях живущих там народов. Расскажите, нам очень интересно, что происходит в мире. Да, сынок?
Дин Алесс был неплохим рассказчиком. К сожалению то, как он преподносил пережитые впечатления, на всех слушателей навевало скуку. Его тихий голос, медлительная речь и плавные движения начинали усыплять Азалену. Нельдор то и дело закатывал глаза-буравчики и надувал пухлые губы, отчего его маленькое лицо становилось совершенно круглым. Они с кузеном такие разные. С трудом верилось, что они пусть и дальние, но всё же родственники.
Пожалуй, один Джийллиэн увлекся рассказом дяди и внимательно слушал его до позднего вечера.
– Сынок, Дин принял наше предложение погостить. Так что, вы ещё успеете наговориться, а сейчас пора отправляться в постель.
– Вы чудесный рассказчик! – Джийллиэн послушно поднялся с дивана и кивнул. – Благодарю вас, дядюшка!
– Это я тебе признателен. Ты такой хороший слушатель. – Дин поднял глаза на Азалену, положившую руки на плечи сына. – Твоя матушка весь вечер пыталась скрыть зевоту, а отец и вовсе заснул.
– Простите, – погладив его по локтю, улыбнулась Азалена. – Это всё из-за беременности. Меня часто клонит в сон.
– Я вас утомил. Больше такого не повторится.
Они поднялись на второй ярус. Азалена показала приготовленную комнату и ещё раз удостоверилась, что Дину в ней будет удобно. Проводив сына в спальню, она отправилась в свои покои, но не дошла. С криком отпрянула от окна, заметив за ним чёрный силуэт. Следом снаружи донесся заунывный плач, переходящий в вой. В приёмную сбежались немногочисленные прислужники.
– Плакальщица! – воскликнула кухарка, едва не выронив свечу. – Потревоженный дух покойной бродит вокруг замка и бьется в окна!
– Быть не может! – неуверенно возразил стражник. – Они являются к тем, кто осквернил их могилы! А мы на кладбище давно не были!
– Госпожа! – бросилась к Азалене прислужница. – Что с вами?
– Ой, ой, зовите моего супруга, – держась за живот и пытаясь глубоко вздохнуть, тихо проговорила Азалена. – Сегодня он станет отцом во второй раз. Девочки, девочки, спокойно! Не надо суетиться. Мы этого ждали, у нас всё готово.
Всю ночь она промучилась, окруженная прислужниками и двумя повитухами. Впиваясь ногтями в простыни и приподнимаясь на подушках, изо всех сил боролась с болью. По коридору ходил Нельдор и кусал себя за палец всякий раз, как Азалена начинала кричать. Даже порывался войти, но женщины силой выталкивали его из комнаты. Он выглядел растерянным и беспомощным. Взъерошенный, в надетой шиворот-навыворот ночной рубахе и одной домашней туфле, он вызывал у прислужниц смех. Джийллиэн тоже не отходил от комнаты матери и старался скрыть недостойный мужчины страх. Азалена видела, как он сжимался в комочек, когда она, стиснув зубы и обливаясь потом, протяжно рычала.
На рассвете она родила худенькую девочку. Вскоре в комнату вошел Нельдор, вытирая бежавшие по щекам слезы радости. Долго разглядывал притихшее на руках жены чадо и уверял, что дочь унаследовала его маленький нос и короткий подбородок.
– Глупости, она ещё сто раз изменится, – отмахнулась Азалена и отдала ребенка повитухе, так как слишком вымоталась за ночь. – Сынок, что ты там стоишь в уголке? Подойди ближе и взгляни на сестрёнку. Правда, она у тебя хорошенькая?
– Я тоже был таким же сморщенным и красным? – заглянув в колыбель, вскинул удивленные глаза Джийллиэн. – Как её будут звать?
– Что скажешь, дорогой, если мы назовем её Лейлини?
– Так звали мою матушку! Как я могу быть против?
Нельдор притянул к себе сына, сел рядом с женой и едва не раздавил обоих в неуклюжих объятьях.
Глава 3. Город Идингор. Осень. 130-й год Века Отчаяния
Дарнет хотел сбросить багровые сети Идингора и умчаться как можно дальше. Он не нашел в себе мужества придти на кладбище и сразиться с Виализониями. Разумеется, горожане потребовали вернуть им деньги. Люди всегда платили и ждали результатов. Назначение Избавителя – убивать неугодных людям тварей. Их не волнует, что порой творится в душе продажного защитника.
Здесь и того лучше. Городская Власть и жители затеяли нечестную игру. Принимать в ней участия Дарнет не собирался. Вот и расторг соглашение, заклеймив себя позором. Наверное, уехал бы давно, если бы его не остановил глава города. Старик умолял помочь, так как Виализонии убили его дочку. Нет, не просто убили, а надумали сделать седьмой. Умершей для мира живых девой и ставшей живой в странном мире мёртвых.
Дарнет знал, что это случилось из-за него. Виализонии бросали ему вызов, поскольку он не пришел на кладбище в назначенный день. Осознавший свои ошибки глава готов был целовать ему руки, чтобы тот вернулся и избавил покойницу от уготованных ей мук. На самом же деле он боялся возненавидеть единственное дитя, которое так любил при жизни.
Вернувшись в город и остановившись у главы Городской Власти, Дарнет вошел в дом и замер на пороге приёмной залы. Там, на двух подставках, стоял стеклянный гроб с бордовой окантовкой из цветов. Под прозрачной крышкой лежала в белом платье девушка. Её восковое лицо и сложенные на груди руки покрывала прозрачная вуаль, расшитая чёрными лилиями. Так хоронили незамужних дев. Ужасное зрелище: невинная невеста в объятьях смерти, в оковах стеклянного гроба, в кандалах порочного бессмертия.
Весь пасмурный холодный день, что провели в молчании сидевшие у гроба родственники, на улице злорадно хохотали Виализонии. Они радовались тому, что захватили в плен ещё одну обреченную на муки душу. И это было только началом. Они убьют и сделают себе подобных столько, сколько уничтожил их сестер Избавитель. Спасая одних, он неизбежно обрекал на смерть других.