Дед, или Глоток воды
Шрифт:
Михась не обманул. Они отправили обоих агентов, предварительно переодев в своё, накормив на дорогу и произведя полный расчёт. Плохо—хорошо, но Егор заработал с этого семьдесят целковых. Саня протянул ему двадцать три трояка и рубль, столько же положил и в свой карман – Всё, с руководством я так же рассчитался. Отдал начальнику розыска двести рублей, и нам с тобой полтораста, чирик мы с тобой пропили в нашей таверне, остальное пополам. Когда будешь этап отправлять в СИЗО? – Да я пока не знаю. Скрипко нет на работе и что с ним случилось никто не знает, или все молчат. Я спросил сегодня на утренней оправке у командира конвойного отделения, так он хитро улыбнулся и пожал плечами. – Да забухал твой Музыкант. Ему начальник всё прощает. У него редко, но это бывает. Его очередной раз бросила жена. Ну кому он такой муж нужен, если он и днями и ночами на работе. Бабой надо заниматься серьёзно, а не наскоками. Так что руководи сам. Бери всё в свои руки, чтобы все видели, что на тебя можно положиться. Ты пойди узнай в кадрах, когда они отправят твои документы на присвоение звания. Там Ирка капитанша, холостячка, между прочим. Дай ей двадцатку по-тихому, она всё сделает быстро. Понял? – Саша, да я не умею давать, да и не знаю её. Может ты поможешь? Вот возьми деньги и дай за меня, пожалуйста. – Да пойми, ты, такие вопросы решают сам на сам. Все так делают. Один раз дашь, она молча возьмёт и всё станет на свои места. Иди прямо сейчас, она в хорошем настроении. Я видел им тортик понесли в отдел. Понял? – Да. – произнёс Егор обдумывая, как он будет ей давать. Но всё прошло как нельзя хорошо. Он отвёл Иру в сторону, в начале выдавил из себя просьбу. Она намекнула, что надо бы там презент сделать. Он достал семь трояков и отдал Ире. Девушка молча пересчитала, утвердительно качнула головой и сказала, что к концу месяца получишь своего мамлея, и что пузырь с тебя. После этого она развернулась и как будто бы ничего не произошло, ушла в кабинет. Егор, впервые давший взятку, стоял в длинном коридоре ГО мокрый от напряжения. Всё когда-то бывает впервые, подумал он.
Первая неделя самостоятельного управления изолятором пролетела стремительно. Утром Егор приходил на подъём и оправку, за тем шёл на совещание то ли к начальнику ГО, то ли к первому заму или к начальнику розыска, потом отправлял конвой в суд, за тем организация питания, подпись и приём передач, обед, после обеда следственные работы с арестованными в следственных кабинетах, пропуск адвокатов и свидетелей, досмотры. Потом приём конвоя с судов и полный ежедневный обыск камерного блока, раздача ужина и передач, отпуск конвоиров по домам, вечерний прием арестованных из районных отделений совместно с дежурным по ГО и уход домой. Теперь он в начале шёл к Вере. По улицам они не гуляли, было ужасно холодно. Побыв у неё в комнате пару часов, нацеловавшись вдоволь, он уходил на последний автобус и ехал домой, чтобы завтра с утра повторить всё с самого начала. И так каждый день, каждый день. Вера готовилась к дипломированнию. По пятницам он приезжал и забирал девушку с собой. Она жила два дня у них дома, а вечером в воскресенье он провожал её в общагу. Всем было комфортно. Дома уже не стесняясь говорили о женитьбе.
Николаю Николаевичу предложили очередной отпуск. Он приехал в отдел весь помятый, не похожий на боевого начальника ИВС без которого не обходился даже сам начальник ГО. Офицеры в отделе прямо говорили – Всё, сорвался наш Музыкант теперь уже основательно. Пил и не мог остановиться. Музыкант отдал Егору ключи от его сейфа, объяснил, как им пользоваться и какие журналы необходимо вести и заполнять, забрал из своего сейфа всё, что считал необходимым и попрощавшись
Конец семидесятых – начало войны в Афганистане, начало Андроповской борьбы с коррупцией, казнокрадством и «цеховиками». Умные и предприимчивые люди в России были всегда. Найти, как из ничего сделать деньги могли не многие, только те, которые были допущены к руководящей материально ответственной работе и имели голову на плечах. Совещания проходили за совещаниями, но достать «цеховиков» было не так и просто. Они, на государственном оборудовании, работая во вторые и третьи смены умудрялись производить параллельно продукцию, которая не учитывалась планом из отходов производства, которые были изначально не скромно завышены. Деньги потекли рекой. Платили всем первым лицам партии на местах в городах, прокурорам, судам и по этому милиции было не совсем удобно с ними возиться. Да и начальники ГО получали свои откаты. Но в реальной жизни они все так же требовали у работников МВД правильной работы и показателей по этим вопросам. Из Афгана уже пошли первые цинковые гробы, но люди лишь перешёптывались об этом, боясь говорить вслух открыто. Вот в это самое время и началась самостоятельная рабочая жизнь Егора Анатольевича Щербакова в ГО МВД. Звание, как и обещалась Ира, пришло через один месяц. Весенний женский праздник совпал с присвоением первичного специального звания «младший лейтенант милиции» и Днём Рождения Веры. Ей исполнилось восемнадцать. Весна бушевала, как по заказу. Солнце пригревало всё сильнее, морозы спадали даже ночью, потекли ручьи. У Веры подошли Государственные экзамены и защита диплома. Она усиленно занималась, готовясь к концу учёбы. Егор был по уши загружен на работе и поэтому их встречи, хоть и были ежедневными, но могли носить и скоротечный характер. Вера подшила новые погоны своему парню, как на китель, так и на шинель и теперь он гордо вышагивал уже офицером, искоса поглядывая с гордостью на свои погоны. День рождения отпраздновали скромно, в семье. Вера приготовила свои котлеты. За столом все их хвалили – Верочка, знаешь, я вот живу с Тамарой Ивановной уже очень много лет, она прекрасно готовит, но такой вкуснятины я не пробовал – наклонившись к девушке в ушко сказал отец, при этом хитро прищурюсь и глядя на жену. – Что ты там уже наплёл? Наверное, котлетки хвалишь? – спросила она. – Да! Верочка! Расскажи пожалуйста где ты так научилась готовить? И, если конечно можно, поделись своим рецептом со мной пожалуйста. – Да! Конечно же я всё вам сейчас расскажу. Готовить меня учила наша повар, тётя Наташа в детском доме. Я вечно была голодной, худющей, она говорила, как цыплёнок из продуктового магазина. Мне очень нравится готовить, и я ей помогала. Ничего там такого особенного нет, просто я чуть по-другому готовлю фарш и жарю на сливочном маргарине. – А как ты делаешь свой фарш? – спросила мама. – Берём один килограмм хорошего говяжьего мяса и режем его на кубики. Потом берём грамм двести обычного свиного сала, и так же режем на кубики без шкурки конечно. Всё это кладём в глубокую миску и перемешиваем. Потом туда чистим и режем на кубики две хорошие, но не сильно огромные картофелины, одну большую головку лука, и вымачиваем в молоке один приличный кусок белого хлеба и его рвём на кусочки. Солим и перчим, но не совсем много, ибо пересол всегда под столом, а недосол на столе. Замешиваем все это и начинаем крутить на машинке—мясорубке. Полученный фаш вновь замешиваем, добавляем туда одно яйцо курицы и выдавливаем пять—шесть не больших зубочков чеснока. Теперь ещё раз замешиваем. На разогретую, желательно чугунную сковородку кладём кусочек маргарина. Можно конечно и не растительном масле, но вкус будет не таким сразу. Котлетки лепим не большими такими мышками толстушками и хорошо прожариваем с обеих сторон. Складываем в кастрюльку и заливаем тем жирком, что остался в сковороде. На новую порцию новый маргарин. Потом заливаем сложенные котлетки горячей водой, чуть подсоленной и тушим до готовности. Когда начали процесс тушки кладём три листика лаврового листа. Вот и всё. – Ха! Ну, дочка, научила. Я картофель не кладу, на молоке не замешиваю и жарю на растительном масле, и яйцо не кладу в фарш. Спасибо за науку. Егор весь сиял гордостью. Его Вера всё больше нравилась маме. – Да, дети, у нас для вас есть новости. Мы с отцом в эту пятницу уедем на свадьбу на три дня и приедем лишь в понедельник в обед. – А куда и до кого вы едете, мама? –спросил Егор. – Крестница моя выходит замуж, они прислали телеграмму с приглашением. Так что, Верочка, хозяйничай здесь без нас. Я вам наготовлю и в обед мы с отцом уедем, а вы с работы и учёбы приходите прямо домой. – Что там у тебя на службе, сынок? –спросил отец. – Да хвалиться особенно и нечем. Сорвался мой начальник в пике, его отправили в отпуск, а я сам, что услышу от кого, то и делаю. Не учит меня никто и ничему, сам постигаю всю науку. –Возможно это и к лучшему, сынок. Терпи, всем нам не просто всё давалось. Вечером и ночью сотрудники ОБХСС набросали в изолятор много народа. Все «общие» камеры были битком забиты. Накрыли левое производство швейной фабрики и цеха по выпечке кондитерских изделий. В основном в камерах находились женщины. Утром, на первом совещании, начальник ГО долго говорил о массовом характере процесса наживы за счёт государства, но взяли только рабочих, то есть исполнителей, а вот истинные хозяева процесса остались как всегда в тени. Оперативному составу было приказано отработать на причастность каждого, сидящего в камерах, человека. После совещания начальник ГО неожиданно попросил Егора задержаться в кабинете. – Тут вот какое дело, Егор Анатольевич –начал он без вступлений. – Я слежу за вашей работой и пока доволен. И начальник розыска говорит о вас только положительно. Значит мы не ошиблись, назначая вас на эту работу. На вас сегодня лежит главная ответственность за выполнение ГО поставленной партией задачи. И это не шутка. Как вы себе представляете её выполнение, я хотел бы знать именно ваше мнение. – Он встал из-за своего стола, прошёл по кабинету и остановился на против сидящего за подставленным на совещании столом, Щербакова. Егор привстал. – Сидите пожалуйста, мы не на совещании. Так что вы скажите? Егор не был готов к такому развороту. – Товарищ полковник, я бы пока не спешил запускать оперов в изолятор. Давайте сделаем выдержку. Нам разрешено по закону удерживать в общих камерах, задержанных по подозрению в совершении преступлений семьдесят два часа. Вы сами подумайте. Там в основном женщины. У них семьи и дети. Это пока в данный момент они все героини, а через сутки нервы их начнут давать слабину, через двое суток они станут психовать и метаться, а на третьи сутки они начнут просто сходить с ума в четырёх тёмных стенах подвального помещения без допросов и объяснений. А я тем временем пущу слушок, что тех, кто откажется говорить со следствием вывезут в областной центр в СИЗО, а вот оттуда вообще тяжело будет выйти. Они ведь не знают, что мы этого не сможем сделать. Будет страшная истерика, и вот тогда-то и запустить оперов, только без угроз, ласковых и с добрыми глазами. Поверьте, что женщины это дело прочувствуют быстро. Тогда-то они, чтобы попасть быстрее домой, расскажут операм про всех и сразу, наперебой, кто быстрее. Вот как бы я поступил именно сегодня. Да, и кинуть бы им одну «наседку», чтобы она спровоцировала несколько скандалов в камерах. Он отчитался и замолчал. – Знаешь, Егор, и всё-таки мы в тебе не ошиблись. Я разрешаю работать тебе по твоему плану. Составь мне всё это на бумаге и начинай работать. Скажи Михасю, пусть найдёт тебе «подсадку», деньги найдём. – Он дружески хлопнул парня по плечу – Давай, работай! Егор вышел из кабинета начальника, спустился к себе в низ, позвонил Саше, и когда тот пришёл всё ему рассказал. Михась сел за стол начальника ИВС, оскалил рот в улыбке – Ты заработал один балл от начальника. Молодец. Мне пока он ничего такого не поручал самостоятельного. А что, придумал ты лихо. «квочку» я сегодня к вечеру привезу, оперов предупрежу чтобы пару дней не совали нос, ну а ты давай, провоцируй здесь всё на свой страх и риск. Чтобы эти бабы тебя сами не разорвали. Молодец ты, Егор. Бах! И сразу в дамки. Он быстро ушёл. Егор сел за своё место, достал свою портативную печатную машинку и стал печатать для начальника ГО план мероприятий на три дня по ИВС ГО МВД. Уже к вечеру из камер стали доноситься просьбы принять от задержанных женщин. Егор сам вошёл в первую камеру. Кроватей здесь не было. Они полагались лишь для подследственных и арестованных лиц. В камерах общего содержания имелся лишь подиум. Женщин было человек пятнадцать. Они разутые сидели, стояли, некоторые лежали на подиуме и все что-то громко говорили, говорили, доказывали и возмущались. Егор попросил тишины. На какое-то малое время ему удалось это желание. Он поднял руку и спросил – Что за вопросы у вас возникли? Какие претензии к содержанию? Вас кто-то здесь обидел? Что вас не устраивает? –после его последнего вопроса раздался оглушительный крик с матами, угрозами, проклятиями. Егор молчал и слушал – Ты чо, сосунок, берега попутал? Ты за что нас здесь держишь? Мы все будем жаловаться в прокуратуру на твои действия! Ты сам завтра сядешь рядом! Удод молодой и сопливый! Будь ты проклят, гад! Подожди, подожди! – Я попрошу вас не оскорблять меня, я на службе. А вы все задержаны на основании того, что подозреваетесь в мошенничестве против государства. – Когда придёт следак? – кричала и топала ногами толстая тётка. – А следак не придёт. Вас всех этапируют в областной СИЗО по-народному в тюрьму, вот там-то и будут с вами разговаривать, уважаемые мною дамы. Можно конечно же и здесь это сделать, но вы ведёте себя не совсем адекватно. Он повернулся и постовой захлопнул с силой за ним двери камеры. Звук получился сильным. Такие звуки давят на психику не подготовленного человека устрашающе. Вот и сейчас там в глубине камеры кто-то сразу дал слабину и зарыдал. Какая-то женщина кричала, что зачем ей всё это надо, никого прикрывать она не станет, у неё четверо детей и сидеть из-за кого-то она не собирается. Её кто-то пытался безуспешно успокоить. – Всё, процесс пошёл. Я ошибся. Уже завтра можно будет снимать сливки. Егор прошёлся по всем общим камерам и везде был один и тот же разговор. Под вечер Михась завёл в изолятор агента. Если встретишь такую даму в городе, можно подумать, что это простая училка истории или обществоведения. Женщина была того возраста, когда у женщин трудно его определить на общий вид и взгляд. Видно, что ей уже за тридцать, но ещё далеко не сорок. Мужики таких баб полюбляют. У них нет проблем. Она уже давно всё умеет, всё делает и за это ничего не просит кроме денег. Они уже, как водится, побывали замужем, поимели множество любовников и теперь сами могут определить на один только взгляд, что, как и сколько можно ждать от мужика. Она была в круглых, допотопных, светло жёлтых очочках, Болоньевой, давно вышедшей из моды, серенькой в полосочку курточке, Страшненьких, но чистых гамашах, в мужских носках и зелёных резиновых сапожках. Волосёнки её туго завязаны в хвостик на затылке. Такая вот невзрачная, не приметная особа. Она села на предложенный ей стул. – Как тебя зовут? –спросил Егор. Она как-то отшатнулась в сторонку. – Меня не зовут, я сама люблю приходить, когда захочу сильно. –хихикнула она. Михась чертыхнулся. – Да Зойкой её зовут по прозвищу «горбатая». – Странно, я горба никакого не заметил. – Разглядывая женщину сказал Егор. – А он у меня не там, куда ты смотришь, а в другом месте. Хочешь покажу? – Хорошо, только попозже. – принял игру Егор. – Тебе надо будет пару дней поработать. Мы тебя подсадим к группе девчат, которые работали на левом производстве, так называемые «цеховики». Надо узнать, кто организатор и где ещё остались цеха по пошиву? Понятно? Что возьмёшь за работу, Зоя? – По чирику за сутки и на сегодняшнюю ночь к двоим мужикам в «хату» я соскучилась по ласкам. А голодные зэки ласкать умеют. Как идёт? – Зоя, ну ты же понимаешь, это не СИЗО, тут твои крики будут слушать сто с лишним человек, а завтра всё расскажут адвокатам. Давай без этого. – Хорошо, без этого по палтосу за ночь или я пошла. Михась переглянулся с Егором. Щербаков первый раз вообще был в такой ситуации. – Лады, посиди пока, я сейчас приду. —сказал Егор поднимаясь и выходя из изолятора. Он поднялся на второй этаж, вошёл в приёмную и приоткрыл двери к начальнику. Тот заметив лейтенанта лишь махнул рукой призывая войти. – Что там у тебя случилось? –спросил он глядя на Егора по над очков. Егор всё ему рассказал. – Знаете, товарищ полковник, есть возможность расколоть ещё одного чёрта по убийству в городе. Я ему пообещаю за явку с повинной привести на ночь бабу. Вот мы два зайца и от мусолим с одного выстрела. Как вы считаете? Как скажете, так я и сделаю. Начальник долго смеялся – Да! Такого я в своей практике не припомню ещё. Ну да ладно. Чёрт не выдаст, свинья не съест. Давай, договаривайся за явку, пусть Михась правильно её оформит только и подкладывай под него свою даму. Ха! Ха! Егор спустился вниз. Михась и Зоя мирно беседовали о чём-то своём и курили. – В общем так! Денег не будет ни копейки, тогда подложу тебя на всю ночь под одного чёрта, но услышу крики всё закончится. Так устроит? – Хороший хоть чёрт? От мусолить то меня сможет? Выдержит ночь? – Ты согласна или нет? –повторил Егор чуть добавив металла в голосе. – Да! Да! Бедную женщину и здесь обманули, менты позорные. – Всё, тогда завожу тебя в хату к бабам. Начинай работать. Секс ночью. – Хорошо. Пошли начальник. Вот я оторвусь сегодня. Постовой открыл двери первой камеры и завёл туда Зойку. Двери вновь хлопнули с силой. – Как тебе это удалось? Ну ты и сохатый! Что, начальник дал согласие? – Дал и разрешил подложить её под того чёрта, что привезли по подозрению в убийстве. Он сказал, чтобы ты вывел его сейчас и пошёл с ним на сделку. Ты ему бабу на всю ночь, а он явку тебе по мокрухе. Понял? – Да понял я Егорка, понял! Ну и молоток же ты! С меня пузырь. Давай выводи его сразу. Сейчас и поговорим по душам. Он и так в принципе не отказник. – Да, и ещё, два чирика это наши с тобой деньги. Начальник сказал, что деньги эти даст. Понял? Хороший я у тебя ученик? – Улёт! На лету портянки снимаешь. Дело будет. Давай этого босяка. Постовой открыл камеру и назвал фамилию арестованного – Машко, на выход. – Мне с вещами, или как? – спросили из глубины тёмной камеры. – Или как! – ответил постовой: – Лицом к стене, руки назад! Из камеры вышел высокий, молодой парень одетый в спортивные штаны и тренерку с замком на груди. Поломанные туфли с вытянутыми из них супинаторами, хлопали при ходьбе задниками об пол, не давая возможности быстро идти. Двери камеры с силой захлопнулись. Постовой закрыл её на замок, повернулся к зэку. – Что стал, давай звиздуй в следственный кабинет на допрос. – А! Машко собственной персоной! Привет, привет! Я уже скучаю за тобой. –начал подготовку Михась: – помнишь наш последний с тобой разговор? Да ты присаживайся, будь как дома. Ты мне тогда сказал, что если я тебе подгоню на ночь бабу в «хату» ты всё мне откровенно расскажешь и напишешь. Был базар? Арестант молча кивнул головой ожидая продолжения разговора. – Ну так я выполню своё обещание. Могу прямо сегодня. Ты готов? Сколько вас в «хате» людей? –он открыл журнал рассадки – Ага! Двое. Ещё один непутёвый с тобой. Могу даже её к вам двоим кинуть. Что молчишь? За базар я ответил, а ты? Машко почесал затылок. Грязные, давно не мытые и не чёсанные чёрные волосы стояли дыбом. Он покрутился на лавке и выдавил – И я отвечаю. Что ты хотел узнать? Давай бумагу я сам напишу «чистуху». Она, надеюсь, мне тоже зачтётся. Я его не сам завалил. Нас двое было. Со мной ещё студент один был. Это он его ударил молотком по башке и отшманал труп он, я только дрался с ним на людях у кабака, а это много людей видело. Я спросил у него—Зачем ты бил вообще? Кто тебя просил? А он ответил, что давно уже зол на него. Вроде бы из-за девки. Короче Калинин его завалил, сынок директора швейки нашей. Давай я всё напишу. А с бабой точняк не надуришь? Машко взял бумагу и ручку, удобно уселся на прикрученной к полу табурке и стал писать, предварительно спросив на чьё имя составлять сей документ. Михась был на высоте. Два раскрытия в этом месяце он записал на своё имя. Да! Не даром он завёл дружбу с этим новеньким замом в изоляторе.
Двери за Зойкой хлопнули, и она оказалась в переполненной камере. – Здорово, бабы! – сказала она разувшись и становясь на подиум: –Как много вас здесь. Прошлый раз я сама была в этой «хате». – Здорово, коль не шутишь! А кто ты такая? Откуда взялась? – Я взялась оттуда, откуда и ты из мамкиной п—ы, по-другому ещё не научились браться. И много ли ты тут находишься, что часто сидишь? – спросила молодуха в синем, хозяйственном халате и такой же косынке. – Да как тебе сказать. Ты точно ещё мокрой каплей на х—ю у своего папы висела, когда я баланду пробовать стала. Меня менты часто кидают особенно последнее время. Я на «толкучке» вещами приторговываю разными. – Эт какими такими вещами ты там торгуешь? – спросила дама постарше. – Говорю же, что разными. «Сваха» я. Мне людишки приносят, а я торгую нужным людям. Последнее время – вот рубашки в ходу были в виде батников с кармашками на груди по семьдесят целковых шли в лёт. – Ты чо лепишь, чо брешешь, как собака. Это наши рубашки, мы их по пятнадцать рублей за штуку кладём. За ночь по две рубашки таких каждая выдаёт из отходов производства. Это значит, что нам отдают за две тридцатку, а
В пятницу родители уехали на свадьбу. Мама приготовила полный холодильник еды, чтобы молодые случайно не умерли от голода, перед уходом навела порядок в квартире. Егор, после работы заехал сразу же за Верой. У неё была четвёртая пара и пришлось ещё немного подождать в вестибюле. Свою любовь он заметил издали. Она шла быстрым шагом, чуть впереди всех остальных. Заметив стоящего на ступеньках общаги Егора, девушка помахала ему рукой. Егор ответил. Они поцеловались не обращая ни на кого внимания – Я быстро, милый. – сказала Вера и скрылась за дверями здания. Она вышла вся сияющая. Вот такой Егор готов был любоваться ею всю жизнь. – Пошли, я готова. – Её красивые глаза светились каким-то не понятным пока светом. Чёртики бегали и прыгали в этих огромных озёрах полных счастья. – Гоша, купи бутылочку вина, что-то мне так выпить захотелось. – Хорошо, но дома мама оставила нам своей наливочки вишнёвой. – Ой! Как хорошо! Тогда поехали домой. Слово домой прозвучало из её уст как-то просто, по-домашнему. Они взялись за руки и пошли на остановку. Открыв дверь своим ключом и пропустив девушку вперёд, Егор вошёл сам, и помог Вере раздеться. Она обвила своими руками его за шею, поцеловала – Как я счастлива, Егорушка мой, как я тебя люблю! Вот мы с тобой первый раз на едине дома. Целые три ночи сами дома. Я так ждала этого дня. Мне правда немного стыдно, но я скажу. Я хочу быть с тобой, мой Гошка. Я пошла в ванную, а ты приготовь наливки, хочу выпить с тобой потом. –Она отпрянула от парня и пошла в ванную комнату. Через минуту в ней шумела вода. Егор снял с себя форму, надел спортивный костюм и достал из шкафчика бутылку тёмно—красной, тягучей жидкости. Дверь ванной приоткрылась с чуть улавливаемым скрипом: – Егор, иди сюда пожалуйста – позвала Вера. Он открыл дверь и вошёл в полную пара комнату. Вера лежала в ванной, в которой была набрана вода и слой пены с шампуня для ванн. – Раздевайся и влезай ко мне, вода просто мечта. Я тебе вымою спинку. Два раза Егору повторять не стоило. Он разделся и вошёл голый в ванную – Ну, что же ты? Влезь скорее и дверь за собой закрой пожалуйста, не выпускай тепло и пар. Он закрыл плотно дверь и влез в ванную. Она села, освободив для него немного места. Он сел в горячую пока для его тела воду на против её. Она обхватила его шею, и сама придвинулась к нему в плотную. Поцелуй длился целую вечность. Его руки сами нащупали её худенькое тельце. Её маленькая грудь свободно умещалась в его ладони. Он слегка сжал её. Шарики забегали в её теле. Он взял двумя пальцами её маленький сосочек. Он был тугой и напряжённо дрожал. Егор нагнулся и взял его в рот. Легко посасывая его и лаская в ладонях обе её грудки он вдруг почувствовал, как её руки взяли и нежно сжав стали массировать его друга. Егор напрягся от удовольствия. Она при этом стонала закрыв свои прекрасные глаза. – Гоша, только ты меня не обмани пожалуйста. У меня ты первый мужчина. Я ведь девочка. Не обманешь? – спрашивая она всё сильнее и сильнее прижималась к телу парня. – Погоди! Не надо пока этого. В ванной не надо. Помоемся, покушаем, ляжем, а потом, всё будет потом. А пока вымой меня пожалуйста, а я вымою тебя. Они с удовольствием тёрли один другого мягкой мочалкой, поливали из душа горячими струйками воды, спускали и набирали вновь чистую воду и снова мылись, как будто бы они только что вылезли из забоя и до этого не мылись много времени. Они были просто счастливы. Они были вместе. Они были парой.
Открыв холодильник молодые ахнули: – Ну, мама! – воскликнули они оба – Ты только глянь, Гоша, здесь и мясной салат—оливье, и котлеты—сразу заметно что по моему рецепту, на первое борщ, макарошки в другой кастрюле, в банках соленья, и колбаска, и сыр – Вера радостно перечисляла содержимое холодильника. Они плотно покушали и взяв с собой бутылку наливки и тарелку с сыром и колбаской пошли в спальню. Кровать Егора была застелена свежим бельём. И здесь мама всё предусмотрела. Вера сняла голубое шёлковое покрывало, расправила одеяло и заметила под подушкой байковую пелёнку. – Мама, мама! Спасибо тебе за понимание—с нежностью подумала девушка. Они сняли с себя халаты, в которых были после ванной, погасили свет в комнате оставив гореть только в длинном коридоре. Егор обнял Веру и нежно взяв на руки уложил в свою постель. Сам, укрывшись одеялом, лёг рядышком. – Знаешь, я только по наслышке знаю, как всё происходит – прошептал он – И я тоже – дрожащим от возбуждения голосом прошептала она. Егор крепко прижал её к себе. Их губы слились в замке поцелуя. Его язык искал встречи с её горячим язычком. Они долго целовались. Вера оседлала своего партнёра, упёрлась ладошками в его волосатую грудь, нагнулась и стала ласкать своим язычком его напряжённые соски на мужской груди. Она подалась вся вверх, её грудки были на уровне его губ. Он понял, чего она хочет. Его язык стал ласкать напряжённые девичьи сосочки, пальцы трогали их чувствуя упругость. Он стал нежно их покручивать. От Веры выходили нежные стоны удовольствия. Она достала своей рукой его друга, и Егор почувствовал что-то горячее и влажное, куда приглашала Верочка войти их с другом – Только дай я сама – шептала девушка – Ничего не делай, понял, мне немного больно, вот так, потихоньку, потихоньку, нежненько, я сама. Ох! Он входит! Ах! Как хорошо! Это просто божественно! Ох! Чуть больно. Ну не спеши, не спеши, я сама. Егор всё чувствовал. Он понял, что глубоко вошёл в тело девушке. Ему самому очень хотелось помочь ей, подтолкнуть, поработать телом, но она не давала. Она сделала несколько быстрых движений своим телом и О Боже! В голову что-то стрельнуло с такой силой, что перевернуло сознание наизнанку. Что-то горячее вылетало из него делая все движения не возможными и заодно приятными. Он сильно прогнулся под сидящей над ним Верой. Она вскрикнула и застонала от своего удовольствия. Её пальчики силой впились в его грудь. Было больно, но боль не чувствовалась. Она несколько раз ещё прогнулась над ним, выдохнула и свалилась ему на грудь вся мягкая и горячая от полученного напряжения и удовольствия – Гоша, по-моему, я получила то, что называют оргазм. А ты? – она откинулась на подушку и легла рядом. Только сейчас Егор заметил простеленную пелёнку. Он удивился – Когда же это она успела её расстелить? Всё предусмотрела – а сам так же тихо ответил: – И я его получил. Так у мужчин бывает по ночам во время полового созревания. Называется поллюции. Снится голая женщина и всё у тебя само по себе выходит, но оргазм ты получаешь. – Гоша, глянь, на подстеленной пелёнке моя кровь. Я стала только что женщиной, и твоей женой. Или нет? – А я только что стал мужчиной и твоим мужем. Да! Моя любовь! Да! Они сходили в ванную и снова легли вместе, тесно прижавшись друг к дружке. Они спали. Утром Егор проснулся от чувства, что на него кто-то смотрит. Он открыл глаза. В его глаза глядели её красивые океаны. Она лежала на его руке повернувшись к нему и разглядывала его лицо. Девушка мило улыбалась. – Доброе утро, мой милый! Я проснулась и не хотела тебя будить, хотя уже сильно соскучилась. Вот лежу и рассматриваю каждую морщиночку на твоём лице, твои реснички, которые так интересно дёргаются, когда ты спишь. С чего начнём наш день? Ты думаешь так же, как и я? Я согласна. Только я опять сверху. Я ужасно азартная девушка, вернее уже женщина. Она откинула одеяло в сторону и вновь, как вчера, оседлала лежащего на спине Егора. Её поцелуи возбуждали со страшной силой. Егор сел, подняв вместе со своим телом и тело Веры. Она уже указала направление его другу и теперь уверенно раскачивалась на нём не давая ему куда—то деться. Егор целовал её тело. Целовал всё, что только мог достать в таком положении. Он крепко прижимал её к себе, и от этого всё происходящее становилось более насыщенным и полным. Извержение вулканов было стремительным. Вновь не известная сила ударила в мозг, расслабив затем всё напряжённое до этого тело. Они упали в кровать и не могли отдышаться, как будто-бы только что пробежали несколько километров с мешками песка на спине. – Гошка, какая я счастливая! Ой! Глянь! Наши вчерашние бутерброды и наливка так и стоят на тумбочке! А кушать—то как хочется! Ты хочешь? – Умираю с голода. – Тогда бегом в ванную и кушать! Через пять минут они уже сидели в кухне и грели себе оставленный заботливой мамой, завтрак. – Что мы с тобой будем эти два дня делать? – спросил жующий котлеты Егор. – Я предлагаю только постельный режим. Можем мы себе позволить сутки поваляться в постели? Я думаю, что можем—ответила сама на свой вопрос Вера. – Я хочу просто отдохнуть, от всего, от бывшей жизни, от постоянных оскорблений, что я не такая как все, от людской злобы и жестокости, от стыда, что тебе попросту нечего надеть и самое главное нельзя заработать честно. Вот от чего мне бы хотелось сейчас спрятаться под этим, твоим тёплым одеялом, лечь на твою грудь и знать, что ты мой самый надёжный и любимый человек в этой жизни, что с тобой я стану настоящей женщиной, нарожаю тебе детей и у нас будет семья, и что мои дети никогда не узнают, что такое детский дом. Вот чего я хочу и от чего желаю отдохнуть. Она вдруг заплакала. Слёзы текли ручьём с её прекрасных глаз. Она их даже не вытирала, не всхлипывала, не причитала, просто плакала одними глазами. Так видно умеют плакать только люди, которым ведомо, что такое оскорбление и подлость, которые уже в самом раннем возрасте сильно повзрослели. Егор не успокаивал Веру. Он почему-то вдруг понял, что ей сейчас нужно проплакаться, чтобы потом весело смеяться над собой. Он нежно гладил её руки, глядел в милые сердцу глаза и молчал. Вера поднялась и пошла в ванную. – Гоша! – неожиданно позвала она: – Включи пожалуйста телевизор, там сейчас будет программа «Здоровье» хочу посмотреть. Егор включил свой чёрно—белый «Таурас». С недавнего времени стал работать ещё один канал. Теперь работал канал №2 московский центральный и канал №6 местного ТВ. Егор дождался пока телевизионные лампы нагреются и на экране покажется изображение. Шли «Новости». Егор переключил ПТК (переключатель телевизионных каналов) со второго на шестой четыре раза клацнув. Там шла передача, которую так хотела поглядеть его Вера – Иди, я настроил, уже началась твоя передача – позвал он. Она пришла, села в кресло и уставилась в экран телевизора. – Знаешь, Гоша, когда нам в детский дом привезли телевизор «Рекорд», маленький такой с деревянным корпусом, мы, дети, всё ходили и заглядывали, спрашивали у воспитателя где ноги у ведущих? Не понимали происходящего. Телевизор нам включали по воскресеньям на передачу «В гостях у сказки». Мы все ждали тётю Валю. Но были и наказания. Кто не слушался, того не пускали глядеть телевизор, и он сильно плакал. Это такое унижение было. Ему вдруг стало так жалко её, через какие только страдания она прошла? Егор подсел к Вере и нежно приобнял её. Она положила свою голову ему на плечо. Егор слушал не телевизор, а её интересное сопение и был счастлив.
Три дня пролетели. В понедельник утром Егор, весь наглаженный, в постиранных форменных брюках и рубашке, весь такой гордый, шёл под ручку с Верой по проспекту, она в техникум, он на службу. Молодая семья. Проводив Веру до самого техникума и пожелав удачи в сдаче зачётов, Егор заспешил в отдел, так как первый раз уже опоздал на подъём в изоляторе. На ступеньках входа как всегда стоял Саня Михась со своей улыбочкой – Привет, Егор! Что-то ты сегодня запаздываешь? Наверное, возле стенки спал? Ах! Ах! Весь такой наглаженный! Что случилось? Давай колись? – А ты, что меня ожидаешь? – не отвечая на его юмор спросил Егор. – Да, там дельце одно образовалось. Сейчас приедет человек с области будем сажать. Там в субботу опера накидали тебе несколько человек по грабежам. Короче будь на месте, приедет я подойду к тебе. Понял? – Хорошо, вот только конвой отправлю. Сегодня у меня четыре судебных заседания стоит в графике. Они вошли в вестибюль вдвоем. – Щербаков! – поманил пальцем через стекло дежурный по ГО: – Зайди в дежурку! Быстро! Михась с Егором переглянулись и вдвоём вошли в ДЧ. – Ты чего припёрся? Я Егора звал. –наехал на Михася дежурный, но тут же забыл о нём: – Беги, там начальник ГО что-то лютует с утра, тебя уже дважды спрашивал. Бегом! – скомандовал дежурный сам при этом что-то записывая в КУПП (книга учёта происшествий и преступлений за смену). – Во жара! Ну беги, беги, удачи тебе под хвостик – юродствовал Саня. Егор вошёл в приёмную. Секретарь делала утреннюю причёску, взглянула на парня и показав рукою на дверь, отвернулась к зеркалу на стене. – Разрешите, товарищ полковник? – спросил Егор просунувшись в кабинет бочком. Начальник указал ему на стул у своего стола. Он с кем-то громко разговаривал по телефону. Лицо его от напряжения побагровело. Было видно, что его что-то или кто-то с утра уже довёл. Он бросил на рычаги трубку – Ты где ходишь? Всё утро не могу тебя найти? –прорычал полковник – Я был в суде. У меня сегодня четыре заседания сразу –спокойно парировал Егор. Полковник переложил на столе какие-то бумаги, глянул на него – Тут значит вот какое дело, Егор Анатольевич. Короче наш Скрипко из своего состояния не вышел, его забрали в психушку. Короче он уже на пенсии. Это всё, что я смогу для него сделать хорошее. Работал он много и хорошо, но вот было иногда такое вот горе. Я назначаю тебя начальником изолятора. Конечно мне вставили под самые никуда в управлении, но потом согласились. Не подведёшь? Заместителя подбирай сам, мешать не стану – он поднялся и протянул Егору свою огромную ручищу. Егор пожал эту стальную руку. Ходили слухи, что по молодости начальник, будучи с семьёй в отпуске в Гаграх, сломал руку чемпиону мира по армрестлингу. Не веря этому местные громилы устроили соревнования и пригласили туда начальника. Он сломал ещё двум участникам руки. За это ему отдали первый приз и вернули деньги за путёвки. Отдыхал он месяц бесплатно. – Не подведу, товарищ полковник – твёрдо ответил Егор. –Да, там к тебе Михась подойдёт. Надо всё красиво организовать. Так, как ты умеешь. Он всё расскажет. Понял? – Так точно, разрешите идти? – Иди – махнул он. – Ну, что? За что хоть трахнули? За опоздание? Что молчишь? Говори – уже засыпал своими вопросами Михась, как только Егор вышел из приёмной. – Меня назначили начальником ИВС – ответил Щербаков. – Да ладно? А Ник. Никович-то где? Его-то куда? – не унимался Саня – Его на пенсию, а пока что он в больнице. Как я понял, его выводят из очередного запоя. Про тебя начальник тоже мне сказал. Пошли, будем думать, что по чём и куда кого рассовывать. Друзья спустились в изолятор в тот момент, когда наряд совместно с конвоем уже заканчивали оправку арестованных. Василий Родионов приветливо поздоровался с обеими офицерами и доложил, что оправку закончили сейчас начнут завтрак и вывод на суды. Егор позвал Василия зайти к нему в кабинет – У меня к тебе пара вопросов и предложение – сказал Егор. Михась пропустил в перёд себя Родионова и Щербакова, закрыл плотно дверь и взяв один из стульев, сел на проходе загородив выход. – Что-то новенькое. Бить меня станете? –спросил Василий. – А как ты догадался? Сильно будем бить, пока не согласишься. Василь, меня назначили в место Музыко начальником изолятора с сего числа. Он ушёл на пенсию. Тебе я сразу предлагаю занять мою должность заместителя. Думаю, что мы с тобой сработаемся. Что ты думаешь? – У меня не хватает образования. Я только в этом году заканчиваю техникум, чтобы была возможность присвоить мне младшего лейтенанта. Ещё полгода учиться. Захотят ли кадры так долго ждать? – Решим этот вопрос. Подождём, а ты пока будешь И. О. Согласен? – Согласен –твёрдо ответил старшина Родионов. – Всё, к этому вопросу мы больше не возвращаемся с тобой. Ждём приказа. Василь, давай тогда заканчивай с завтраком и выезжай в суд, а мы с Михасём проработаем по рассадкам. Сколько новых кинули за выходные? – Девять человек. И все такие борзые. Откуда они только берутся? – Хорошо, Василь, иди. Будем работать вместе. – Ну, что ты думаешь о моём выборе, Саша? – спросил взволнованно Егор – Я так думаю, что складывается молодая бригада не совсем опытных, но желающих работать ментов. Ты, я, Василь –это уже команда. Я согласен. А теперь давай по рассадкам. У нас сидит пара отец и сын Калинины. Сынок по мокрухе, а отец по левому цеху по пошиву одежды с экономии по фабрике. В эти две хаты надо по подсадке сделать обязательно. К директору, наверное, вызовем опять нашего «майора», это его тема как раз. А вот сынка—студента кинем, как будто бы нечаянно в «хату» с вчерашними «гопниками». Они все сидят в общей камере для мелких хулиганов, им ещё не предъявили обвинение. Туда бы хорошего «зэка» из бывших. Они там все борзые, но не судимые ни разу, поэтому им хороший «сказочник» нужен. А студенту как раз это всё ник чему. Спорим, после завтра он сам станет проситься на допрос? – выдал стратегию Саша. Егор немного подумал, достал из сейфа приказ по содержанию в изоляторе и углубился в чтение. – Саня, но это ведь грубое нарушение, сажать ранее судимого с не судимыми. – Да знаю я, но тут особый случай. Давай попробуем на сутки кинем. – Не хотелось бы начинать работу с нарушений. – Смотри сам. Я так думаю, что начальник милиции не похвалит тебя за правильное выполнение приказа по изолятору, если не будет плана по раскрытию преступлений по всему ГО. – Да. Наверное, ты тут прав. Нужно раскрывать преступления. Хорошо, готовь людей сделаем так, как ты сказал.
Конец ознакомительного фрагмента.