Декамерон по-русски
Шрифт:
Улыбочка у него была довольная, как у сытого волка. Можно было не сомневаться, что наш папарацци нащелкал достаточно сенсационных и компрометирующих снимков. И никакой простынкой инкогнито уже не спасти.
Теперь уже и я сказала:
– Бедный Эл Гэ!
У распахнутой двери сортира грустно хныкала, размазывая по лицу помаду и тушь, невостребованная Девушка-с-веслом.
Каюсь, в тот момент я порадовалась, что не только у меня приятный субботний вечер внезапно оказался испорченным.
Понедельник
Некоторым людям не стоило бы увлекаться
Уже к обеденному перерыву таким людям становится ясно, что сидеть на канцелярской кнопке, сапожном гвозде или пороховой бочке им было бы гораздо комфортнее, чем на диете. Однако ураганная воля могучими заклинаниями типа «Мы едим, чтобы жить, а не живем, чтобы есть!» заглушает голос разума и урчание желудка.
День проходит в борьбе со здоровыми инстинктами и заканчивается в кровати, куда измученный диетик заползает в неосознанной надежде увидеть во сне легендарное пиршество Лукулла или хотя бы вчерашний бутерброд с колбасой.
Во мраке ночи ураганная сила воли постепенно ослабевает и окончательно иссякает перед рассветом, который застает страдальца перед распахнутым холодильником, в глубоком поклоне над нижней полкой, где с позавчерашнего дня стояла в полном забвении кастрюля с холодным борщом. В одной руке блаженно улыбающегося экс-диетика объеденная мозговая кость со следами яростных укусов, в другой – большая ложка, а под ногами – пестрая куча разорванных оберток от продуктов, помещавшихся на двух верхних полках и трех боковых. При этом румянец побледневшим было щекам доброго едока придает главным образом розовый свет восходящего солнца и лишь в малой степени – угрызения совести, отродясь не имевшей ураганной силы.
Затем диетоотступник совершенно сознательно пускается во все тяжкие. За три чаепития в офисе он истребляет недельный запас сахара, нагло вынуждает совестливых товарищей к преломлению хлебов и пирожных притворно невинным вопросом: «А что это у тебя? Так вкусно пахнет!» – и мимоходом бросает в рот каждую калорию, попадающуюся ему на жизненном пути. Эта продовольственная вакханалия продолжается до тех пор, пока обжора вдруг не заметит, что ему стало тесно в зеркальной поверхности трехстворчатого платяного шкафа. Тогда волосы его встают дыбом, поднятые ужасом и первым порывом вновь просыпающейся ураганной воли.
В углубляющемся раскаянии бедняга густо посыпает голову пеплом, щедро умащивает тело кремом для расщепления подкожного жира и долго, до появления одышки, прыгает через скакалку, демонстрируя большое сходство с цирковым гиппопотамом. Он натирает мозоли на подошвах педалями велотренажера, плотно оклеивает пластырем «Плоский животик» то место, где у других бывает талия, и сотрясается от горьких рыданий на весах. Ночью в тревожном сне он видит ужасы неудачной липосакции, и утро следующего дня знаменуется приходом нового урагана.
Это повторяется с регулярностью, способной посрамить метроном. В маятниковом метании от голодания к обжорству случается лишь краткий миг равновесия, в котором морально неустойчивая личность вынужденно пребывает в момент расстройства желудка, непосредственно сидя на унитазе. Что характерно, работать за эту личность в сей кризисный момент приходится кому-то другому, совершенно свободному от диетическим закидонов!
Доведя свой гневный мысленный монолог до этого заключения, я с горечью произнесла вслух:
– Индия Кузнецова, доброта тебя погубит!
– «Доброта погубит Индию» звучит почти так же внушительно, как «Красота спасет мир»! Только гораздо менее позитивно, – хихикнула Алка Трошкина, запихивая в рот ореховый кекс.
Именно вкусный свежий кекс задержал нас с Алкой в кабинете Эдуарда Розова вчетверо дольше, чем на пять минут, о которых он просил.
Эд заглянул из коридора в офис рекламного агентства, где постоянно тружусь я и периодически скуки ради подрабатывает Трошкина, как раз в тот момент, когда мы с подружкой разливали по чашкам свежезаваренный чай. Бритая под машинку голова возникла на уровне дверной ручки, что позволяло предположить: ее владелец перемещается по коридору либо в низком приседе, либо на четвереньках. В любом случае зрелище должно было впечатлять. Розов весит сто сорок кило и в виде Человека Прямоходящего похож на дирижабль, поставленный на попа. В образе Зверя На-четвереньках-бегущего я Эдика прежде не видела. Думаю, слоны и бегемоты рядом с ним смотрелись бы тускло.
– Де-е-евочки! – проблеял Эд, страдальчески кривя толстощекую физиономию. – Посидите у меня кто-нибудь пять минут! Вдруг клиент, а у меня живот прихватило!
Он не дождался ответа и с громким слоновье-бегемотовым топотом унесся в направлении мужского туалета.
– Ладно уж, пойдем, что ли? Покараулим Эдькину лавочку, – предложила я Алке и первой вышла из-за стола, не забыв прихватить чашку с чаем.
Эдик выбрал правильный момент для оглашения своей просьбы. У нас в офисе как раз закончились запасы печенья и пряников, а пить чай «без ничего» я не люблю. У Эда же вполне могло найтись что-нибудь вкусненькое.
Беглый осмотр мини-бара, замаскированного под сейф и даже снабженного наклейкой «Документы особой важности. В случае пожара выносить в первую очередь!», показал, что Розов переживает стадию разнузданного обжорства. Никакого тебе однопроцентного кефира, зерновых хлебцев и постной гречневой каши! Холодильник был забит сливочными йогуртами, колбасными нарезками, замороженными гамбургерами и высококалорийными десертами.
Мы с Трошкиной выбрали ореховый кекс и с максимальным удобством устроились в гостях у отсутствующего Эда. В смысле площади офис у него очень скромный, а по части интерьера и вовсе затрапезный, хотя сегодня Розов внес в него элемент праздничного убранства – большую золоченую клетку со здоровенным попугаем по имени Кортес.
Попугай у Эда роскошный – полуметрового роста, ярко-зеленый, с широким розовым ожерельем на шее, черным галстуком и красными пятнами на крыльях. Он умеет разговаривать на четырех языках и при этом шикарно грассирует. Обычно Эдькин попугай не принимает участия в сыскных делах, но с утра заботливый хозяин возил его к ветеринару на профилактический осмотр, а потом не успел вернуть домой и приволок питомца в контору, чем здорово порадовал офисный люд. Всем страшно захотелось посмотреть на редкую птицу, так что с утра к Эдику в кабинет народ валил, точно на поклон к чудотворной иконе.