Декамерон шпионов. Записки сладострастника
Шрифт:
– Очень интересная информация! – говорил Тенин, осматривая клюшку так внимательно, будто тотчас же собирался ухнуть ею по шару. – И что Дженкинс собирается делать с этим Воробьевым?
– Он намерен его вербовать, не откладывая дела в долгий ящик. Вы же знаете, что мой шеф не любит тянуть резину и весьма оперативен, – Вивьен относился к Дженкинсу с почтением, что не мешало ему по мере возможностей очищать отдел от секретов.
– Поэтому и попадает все время в задницу, – заметил Тенин, и они весело посмотрели друг другу в глаза, любящий папаша и вечно благодарный ему сынок. – Не будем затягивать встречу, конспирация прежде всего.
Он улыбнулся самой широкой в мире русской улыбкой, а Вивьен отошел в сторону, чуть-чуть, осторожненько шевельнув пальцами в прощальном привете.
Прибыв в посольство, взбудораженный Тенин походил по кабинету, проигрывая все самые гениальные решения, но окончательного не нашел и вызвал к себе офицера безопасности Червоненко, перешедшего на оперативную работу из хозяйственного управления КГБ благодаря своим родственным связям. Чернобровый кудрявый красавец уже через минуту влетел в кабинет резидента и застыл во всей своей красе, интуитивно предчувствуя бурю.
– Садитесь! – резко сказал Тенин, словно приглашал присесть на электрический стул.
– Спасибо, я постою, – мягко ответил по-украински хитрый Червоненко, уже не раз опробовавший этот гениальный прием на начальстве: разве не вызывает жалости беззащитный, стоящий навытяжку человек? Разве, глядя на него, можно сказать грубое слово?
– Что вы думаете о Воробьеве? – начал Тенин без всяких вступлений.
– Как вам сказать… – Червоненко стал крутить и выигрывать время, дабы уловить отношение шефа к затронутой личности. – Человек он непростой… Сразу его понять трудно, с одной стороны, вроде бы…
– Что вы телитесь, как корова?
Дальше последовал хороший залп трехэтажного мата, Червоненко даже слегка покачнулся и вспомнил, как неделю назад после мощного разноса он помогал вытаскивать из этого кабинета заместителя резидента, у которого случился сердечный припадок.
– Что конкретно?! – рокотал Тенин.
– Работает он хорошо, никаких компроматов на него не поступало, ведет общественную работу, – от волнения стройный красавец начал заикаться.
– Ситуация в семье?
– Дружная советская семья, жена, как вам известно, председатель женсовета и член партбюро, у них двое детей…
Червоненко попытался еще поднабрать немного деталей из жизни Воробьева, но вспомнить ничего не смог, наоборот, в голову навязчиво ломилась Дуся Сидельникова, машинистка посольства, которую он недавно случайно засек в пабе с неизвестным типом. Дуся потом утверждала, что всего лишь пила кока-колу, а тип сам заговорил и даже предложил выпить. Ну, а если это легенда и Дуся английский агент? «Что бы еще припомнить о Воробьеве, черт побери?» – тужился он. Но Дуся влезла опять со своими проблемами, офицер безопасности даже покраснел, словно она сидела обнаженная у него на плече, не стыдясь резидента.
– А что вы скажете, – словно выстрелил в упор резидент, – если узнаете, что он трахает англичанку и имеет от нее ребенка?
– Девочку? – неожиданно для самого себя спросил офицер безопасности и от нахлынувшей слабости опустился на стул.
– Козла! – заорал Тенин. – Значит так: вызовите его в посольство, допросите и посадите в подвал под хорошей охраной.
– А что потом? – сумел выдавить из себя Червоненко, в мгновение ока превратившийся из чернобрового красавца в трясущееся желе.
– Дальше вывезем его на самолете в Москву! – резидент смотрел на офицера безопасности с нескрываемым
– Зачем? – не понял Червоненко.
– Чтобы не капало на пол, – хмуро улыбнулся шеф, и Червоненко вышел, думая о том, что он обязательно соберет самые страшные компроматы на Олега Тенина. Его давно волновала предрасположенность резидента к дорогим ресторанам, где он порою встречался с высокопоставленными англичанами. Правда, это не составляло секрета: Тенин любил обсуждать с подчиненными кушанья и марки вин, а возвратившись после хорошего ланча, закуривал сигару и надолго забирался в сортир, единственный в резидентуре, сигарный запах быстро распространялся по резидентурскому помещению, наиболее смелые сотрудники перемигивались, а некоторым приходилось спускаться по нужде этажом ниже. Червоненко на высокой скорости пролетел в свой кабинет и там, отдышавшись, крепко задумался над операцией по заманиванию Воробьева в посольство…
Предвкушая предстоящее счастье, Игорь ехал на рандеву к Джейн, запасшись огромным игрушечным медвежонком для сына и изящным букетом хризантем для мамы. «Отцвели уж давно хризантемы в саду, а любовь все живет в моем сердце больном…» – мурлыкал он под нос. Настроен он был радостно и беспечно, погода разгулялась, солнце слепило глаза, водители с особой учтивостью уступали друг другу дорогу и тормозили перед «зебрами», улыбаясь переходящим дамам и поощрительно помахивая им руками. Ему и в голову не приходило, что в этот солнечный день над ним сгустились грозовые тучи: сзади, впереди и даже в боковых параллельных улицах следовало несколько машин слежки, ведущих закодированные переговоры по радио и контролировавших каждое движение объекта. Машины поддерживали связь и с оперативной группой во главе с Джорджем Листером (в ней были и Барри, и Колин), обложившей Бакстоун-гарденс со всех сторон. Все участники ответственной операции были переодеты в униформу контролеров, неуклонно налагавших дикие штрафы за неправильную парковку или превышение времени по счетчику.
Джордж чуть раньше въехал во двор дома, дабы подготовиться к прыжку. Тут, как назло, из своего подъезда выпорхнула разодетая Барбара, наметанный глаз которой тут же приметил Джорджа Листера в дурацкой униформе. Она содрогнулась от хохота и игриво помахала ему ручкой, но он сделал вид, что не заметил своей возлюбленной и отвернулся к коллегам. Барбара ушла прочь с твердым решением никогда не видеть трусливого контрразведчика.
Воробьев благополучно въехал во двор дома своей возлюбленной, аккуратно запарковал «Волгу», взял в обе руки подарки и направился к подъезду – тут они к нему и подкатились. Солировал Джордж, стараясь выглядеть добродушнее и раскованней, чем он был на самом деле, это, однако, придавало всей сцене оттенок макбетовской зловещности.
– Добрый день, господин Воробьев! Чудесная погодка, правда? К сожалению, вы запарковали машину в запрещенном месте… Не могли бы вы пройти в мою машину, где я выпишу вам квитанцию за штраф…
– Откуда вы знаете мою фамилию? – перепугался Игорь (Джордж и впрямь дал промашку, откуда транспортному контролеру известна фамилия нарушителя?)
– Вы часто оставляете тут машину, и мы были вынуждены навести справки… – соврал он.
– Кто вы такие? – уже в ужасе спросил Игорь, глядя на сумрачные фигуры, словно вырвавшиеся из самых душераздирающих шпионских триллеров.