Деконструктор
Шрифт:
Детектив же счёл, что правило вежливости требует от него не молчания, а хоть каких-то слов (тот, вон уже, сколько наговорил), ну а так рассказывать о себе Детектив не любил и не собирался, то он решил спросить:
– А почему Реконструктор?
Ну а тому только дай повод сказать слово и, Реконструктор достав из кармана другие – строгие очки, приобретя с помощью их вид учёного человека, а не умника, снова взялся за своё – говорильню.
– Я так сказать, создаю или вернее сказать, моделирую жизненные ситуации. Ведь всё в мире действует и работает по установленным природой законам. Вот, к примеру, этот офис. Здесь, несмотря на весь этот хай-тек, всё стандартно и все присутствующие компоненты и приложения, строго соответственны и занимают свои установленные места. При этом, на всё это действует основополагающий закон –
– Хотя, какой бессмыслицы. И я бы его назвал тем же законом тяготения, только под номером два, который не менее сильно тяготит и нервирует нас (он действует в психологической сфере). – Реконструктор приподнялся со своего кресла и, приблизившись к Детективу, заговорщицки направил свой взгляд на соседнее с ним место на диване. Детектив же на этот раз сумел прочитать просьбу Реконструктора – занять рядом с ним место на диване и в качестве ответа, пододвинулся чуть в сторону, чтобы дать тому больше места для простора сидения. Реконструктор же своим ответным кивком отдаёт должное учтивости Детектива и со всей своей одури валится на диван. И Детективу даже кажется, что он даже слегка от амортизировал, поднявшись чуть вверх.
– А теперь, внимание. – Уставившись на секретаршу, тихо, сквозь зубы проговорил Реконструктор, заставив Детектива озаботиться своим вниманием к этим двум объектам, где первый объект – секретарша отвечала за зрительную константу, тогда как второй – сидящий вплотную к нему Реконструктор, взял за комментирование всего им видимого.
– Видишь её? – зачем-то спросил эту очевидность Реконструктор.
– Ну? – кратко ответил Детектив.
– Она у нас здесь, специально такая… – Детектив прямо-таки почувствовал, что этот Реконструктор облизнулся, что было до чего противно, но ещё противнее было то, что он и сам вслед за ним тоже облизнулся. – И хотя всё это (вкуснотень или закон вкуса) по большей части, субъективный закон, всё же он в данном случае ничтожен и мало влияет на объективные законы нашего видения Алисы. А ведь мы может посмотреть на неё и по-другому…– Реконструктор вдруг повернулся к Детективу и внимательно на него посмотрев, спросил:
– У вас головокружения от успехов не бывает? Или другими словами, кровь в голову не сильно бьёт?
– Я …это, не понимаю. – Спросил удивлённый Детектив.
– Ну да ладно, это мы отложим до следующего раза. – Как-то даже, нетерпеливо, махнул рукой Реконструктор. – В следующий раз сделаем перевороты и посмотрим на неё верх тормашками. Правда, не смотря на простоту такого подхода, всё же неудобно, когда твои глаза заливают текущие слюни. А вот другой подход, где мы, включив воображение, можем на всё это посмотреть с другой, верх тормашками стороны, как раз нам сейчас подойдёт. Тем более, такого рода действия куда практичнее и рациональнее. – И Детектив даже не успел сообразить, как перед его глазами появились, как оказывается, весьма длиннющие руки Реконструктора. И Реконструктор, заговаривая ему уши всеми этими выше приведёнными словами, ловко манипулируя пространством, которое лежало в области объёмного зрения Детектива, начал, как показалось (другой более уточняющей точки зрения, на тот момент у Детектива не было) ему, преображать эту находящуюся перед ним видимость, где центральным персонажем была стоящая в центре секретарша Алиса.
Так Реконструктор втиснул всю эту видимость в некие рамки или рамку, которую он очертил перед Детективом с помощью своих, таких загребущих рук. Ну а когда всё внутрь вошедшее, в некоторой степени было закреплено на своих местах памятливым воображением Детектива, то Реконструктор, как само собой разумеющееся, взял и перевернул эту рамку вверх тормашками. И теперь перед глазами Детектива, в один поворот всё это предстало в перевёрнутом виде. И главное то, что Детектив в этот момент не мог понять, что сейчас происходило, то ли это была манипуляция его сознанием, где Реконструктор зафиксировав его воображение в одной точке, перевернул его, или же на самом деле секретарша и вся та часть офиса, где она находилась, перевернувшись, изменило своё положение в пространстве (хотя может быть, он сам перевернулся, но нет, вроде
– Но тогда почему она не падает? – решив нащупать, что к чему, спросил Детектив Реконструктора.
– На неё, в отличие от нас, окромя закона всемирного тяготения, также действует выведенный нами закон тяготения №2. И если первый, держа её на ногах, не позволяет ей упасть, то наш второй закон позволяет нам совершать это. – Расплывшись в улыбке, Реконструктор уставился на Алису. И хотя Детективу со своей стороны было предпочтительней взирать на Алису, нежели говорить с Реконструктором, он всё же не любил всякие не договорённости и поэтому не стерпел, и спросил того, о чём это он.
– Эта моя из любимых картин, под называнием ручка-перевёртыш. – Не сводя своего взгляда с Алисы, проговорил Реконструктор.
– Как-как? – на автомате спросил Детектив, памятливо вспомнив о существовании таких, с плавающим элементом ручках, которая при перевороте меняет картинку, либо же, как в данном случае…Но на этом мысль Детектива, уперевшись в представшую перед его лицом картинку, закончилась сама собой.
А ведь сам вид стоящей верх ногами Алисы, действительно впечатлял. Так всё вокруг неё, как будто бы плавало в невидимом эфире, где свет от лампы, исходя снизу, упирался в тесноту тяжёлого воздуха и, не имея возможности пробиться дальше, не то что бы падал, а как будто бы хлопьями осыпался. Где всё это создавало впечатление осеннего листопада, где вместо листьев осыпались лучики света. Правда снизу или сверху, эти лучики света встречал рычащий вентилятор, который нещадно расщеплял на части все эти упавшие на него лучики света, которые, блеснув рябью, тут же испарялись. Отчего получалась некая световая иллюзия, где внутренняя атмосфера этого картинного офиса начала воздушной рябью переливаться, выделяя из своего пространства чётко очерченную Алису, которая, как казалось, теперь плавает в этом воздушно-эфирном пространстве.
К чему присоединялись лежащие на столе офисные бумаги, оказавшиеся в двояком положении, где на них, уже не в столь сильной мере действовал закон всемирного тяготения (возможно воображение, несколько выборочно действовало и оттого, не всегда всё могло удержать и учесть. В общем, отвлекалось на Алису), и они, оторвавшись от своего место лежания, попытались устремиться в свободный полёт. Но всё же такого рода действия не предполагались и скорей всего воображение, спохватившись, тут же давало командный импульс, который и возвращал эти бумаги на место, где они вновь лежали до тех пор, пока о них опять не забывали. Ну и как только воображаемые связи ослабевали, то бумаги вновь брались за своё и поднимались вверх или вниз, что уже и не разберёшь.
Но всё это было всего лишь обрамление центрального объекта наблюдения – Алисы, которая привлекала взгляды, и чего только не несла в себе. И вот тут-то, сразу же при первом взгляде на неё и стало понятно, насколько всё-таки противоречивы к себе и окружающим, эти женского образа молодые особы.
– Наверное, ищут себя. – Детектив был вынужден согласиться с этим замечанием Реконструкта, очень точно охарактеризовавшего всю эту видимую противоречивость женской натуры, которую и выказала им Алиса. Так Алиса, крепко стоя на своих высоченных каблуках, тем самым выказывала свою крепкую позицию – стоять здесь до конца, тогда как другие её части тела, в частности волосы, имея свою независимую от Алисы распутную позицию, принялись вести себя так, как им заблагорассудиться. Ну а сама Алиса, скорей всего была не довольна такой позицией своих волос, на которые он сурово смотрела, приподняв вверх свои большие глаза. И как дальше выясняется, Алиса к тому же не обладает экстрасенсорными способностями и не может одной силой мысли заставить их, хотя бы уложиться на голову, а не в модную причёску. Что заставляет её, нахмурив свой лоб и, скрестив руки крест-накрест, предаться размышлениями на такой данностью её жизни.
Но пока она таким наглядным способом предаётся своим размышлениям, в свои права вступает субъективная реальность, рождённая скорей всего взглядом Реконструктора, и, присутствующие на Алисе в виде обрамления её статности и длины ног короткие виды одежды, начинают тяготиться таким своим зависимым положением. Так её юбка, которую уже давно достали все эти трения с Алисиными ногами, почувствовав поддержку во внешнем давлении на себя, начала постепенно закатываться в противоположную от Алисиных ног сторону.