Декорации
Шрифт:
Бенджамин злился: она выбрала не его, а их, людей, которых они так хотели изменить… людей, что потратят все ее силы, доброту и ресурсы ЦРТ ради примитивной жизни. В то же самое время, ему предстояло работать как никогда, ведь если он позволит ЦРТ развалиться, а проекты будут переданы иным людям, вся его работа, как и вся его жизнь, будет напрасна.
Пока Майя решительно помогает людям напрямую, создав лагерь Саламис и забросив какую-либо иную работу, кроме организации помощи жертвам, он, как человек видящий мир с большей высоты, сможет сохранить то, что они создали. Для него и вправду все случившееся – лишь небольшая кочка. Но она не понимала, ведь Майя, как и всегда, смотрела на жизнь здесь и сейчас.
Ныне эти мысли мучают неописуемо сильно, принося невероятные, живущие будто бы своей жизнь внутри него, страдания, ведь это была их последняя беседа,
Итан
– С момента нашего последнего разговора, я пришел к неутешительному для себя выводу, что не могу просто принять факт смерти, как ситуативное событие.
– Разве кто-то желал ей смерти? Это ведь случайность, а случайность нельзя запрограммировать или предугадать.
– Знал, что вы будете так парировать, и знаю, что ответить: нет разницы между случайностью и выбором.
– Мне крайне интересно услышать ваши аргументы, Итан.
– Рад быть нескучным. Мое видение на самом деле простое, но не самое приятное для понимания, ведь оно приравнивает любого человека к набору функций, не способного, в большинстве случаев как-то влиять на жизнь более, чем единичным вмешательством. Человек вообще бывает двух типов – тот, кто знает, что владеет своей судьбой – разумеется, допуская факт вмешательства со стороны, – и тот, кто уверен в том, что судьба или сама вселенная приглядывает за ним, давая в жизни лишь желаемое… или заслуженное. Как только у первого происходит нечто выходящее за рамки его контроля, он сразу же старается вернуть себе свою власть и пытается объяснить отклонение от нормы, оправдываясь фактором внезапности, и никто не застрахован, но, что важно, он все равно уверен в контроле над собственной жизнью. Другой же верит в то, как важны те вмешательства в его день, кои он не мог и не сможет контролировать, успокаивая себя незнаниями всего сценария, ведь жизнь – это цепочка событий, а понять общую причинно-следственную систему не дано никому, но она существует. Кто знает, может быть, опоздав на поезд, вы избежите смерти или же встретите кого-то важного для себя, кто так же опоздал, считая это новым ударом судьбы, не подозревая об удаче. Истина же кроется вот в чем: все, что у нас есть – это хаос. Если вас сразил сердечный приступ, то, значит, были проблемы со здоровьем, плохое питание, стресс или же свою роль сыграла генетика, а отсутствие профилактики и безалаберное отношение к себе лишили человека знаний, которыми бы смог поделиться с ним врач, пойди он на осмотр. Так же, как и убийство – неважно из-за чего оно было совершено. Человека убили не просто так, а потому, что чьим-то родителям было плевать на воспитание, и это родило много факторов, вследствие которых будущий убийца либо не смог найти работу и был вынужден грабить, либо родители не рассказали ему о конструктивном мышлении, дабы он научился понимать и оценивать свои эмоции, благодаря чему в трудный момент смог бы оградить себя от опрометчивых поступков. Все, что происходит в мире – это последствия тех или иных решений человека.
– Довольно интересная теория, правда, она сама отвечает на свои же вопросы. Ведь, как я понимаю, при такой системе, все зациклено, а, значит, винить некого, лишь принимать так называемую судьбу. К тому же, разве система не может меняться?
– Я не знаю как.
– И это расстраивает вас, Итан?
– Это меня злит!
– Но вы так же являетесь частью системы, от чего напрашивается вопрос: разве вы можете повлиять на нее?
Итан с неподдельным удовольствием вникал в слова, которые могли бы быть восприняты кем-либо менее квалифицированным, строго с негативной точки зрения, но для него это было достижение во взаимопонимании.
– По моему мнению, Итан, лишь понимание всех возможностей провоцирует безудержную страсть к поиску, а, возможно, и созданию чего-то нового и ранее не известного. Это ли не попытка изменить мир, тем самым повлияв на людей, в чьих руках будет возможность повлиять на систему?
– Чтобы найти новое – нужно избавиться от старого, в этом же суть?
– Нужно загнать себя в условия, когда ни одно ранее известное, не способно было бы помочь, от чего ситуация требовала бы открытий, а не повторений. Быть не глупее умных, это пример самосдержанности, тормозящей амбиции.
– И как же это поможет избавиться от моих чувств? – с явным любопытством, спросил Итан.
– От того
– Разочаровывающий ответ. Ведь именно в этом у меня и проблема. Разве не к этому мы пришли?
– Чувства, эмоции, возникает в мозгу у всех и каждого химия – она, бесспорно, может регулироваться. Вы это прекрасно знаете, хоть подобное вмешательство и запрещено нынче, по многим факторам, я сама, честно признаюсь, согласна с этим решением. Ведь это лишает уникальности, возникшей из хаоса и стечения обстоятельств, как бы ранее мы к ним не относились. Но здесь и проявляется человечность, разве нет?
– Мне стоит просто всех простить, приняв каждого таким, какой он есть, типа, наплевав на ответственность и последствия?
– Это решать вам, не мне. Но мысль моя была куда проще. Не относиться с гневом к остальным и себе просто из-за того, кто кем является. Вы же не станете ненавидеть воду или ветер? Эти свойства природы такие, какие есть, и гнев не даст вам возможности их изменить. Лишь ум, гармонирующий с эмоциями.
– Значит все вот так просто – простить и принять?
– А почему должно быть сложно?
– Трудности доказывают нам важность преследуемой цели. Будь все просто – это потеряло бы смысл.
– И все же, это не ответ на мой вопрос, Итан.
– Потому что иначе ничего не происходит. Сама природа строится на сложных, а главное, долгих симбиозах и адаптации, вследствие чего и происходит эволюция. Мы не можем быть проще самой планеты, ведь человек – это тоже часть большого пути… пути самой жизни в простом понимании.
Наступило молчание.
– И это, – решил он продолжить мысль, которая стала развиваться на ходу, – действительно злит. Хочется кричать от гнева, который невозможно отделить от понимания того, насколько природа не справилась! В самой жизни заложен фундамент гармонии и баланса, весь биологический мир строится на этом, и, пусть все же происходят катаклизмы, разрушающие фауну или истребляющие целые виды, жизнь все равно адаптируется, используя разрушения в свою пользу. Сколько прошло лет, а человек так и не приспособился, оставаясь примитивным набором функций в самом своем зачатке, который без развития становится настоящей угрозой всему вокруг, – с каждым словом ему словно открывалась истинная причина своего негодования. – Просто немыслимо в наше время и с нашими возможностями воспринимать каждого индивидуума, как единицу неспособную к самостоятельному развитию, ведь без обучения старших, ребенок остается в какой-то степени животным, пусть и умея говорить и даже писать, он не способен к мысли, к анализу, к дисциплине, а, вследствие, и ответственности. Это не дает мне покоя!
Все люди за всю историю человечества одинаково чувствуют себя особенными. И вот действительно важный вопрос: если ослабив хватку человек устроит бесцельный ужас, то можно ли считать это ошибкой, или же все это и вправду замысел мудрой жизни? Что мешает сделать человека изначально добрым, неспособным вредить себе подобным и существующим строго в гармонии, без гнева, зависти и эго, просто изучая мир и существуя в нем, ценя любого, как самого себя?
Отвратительный идеализм, я понимаю, но, в то же самое время, сколько ни смотрю на людей, сколько ни стараюсь увидеть, распознать и запомнить причину, мне становится ясно, как ошибочно полагать о важности нашего существования. Все сливается, и смотреть на человека, как на индивидуума становится невозможно. Каждый год людей все больше, и, казалось бы, жизнь должна становится лучше, ведь мы, люди, можем сделать это без особых проблем, но, нет, все лишь хуже. Каждый день кто-то умирает – разве мир становится хуже или лучше? Нет, он не меняется. Вот есть человек, условно, он живет, веря в свою уникальность, но ведь на деле он – лишь еще один из бессчётного количества. А все почему? Все одинокого уникальны, а значит нет никакой уникальности. Остается лишь вешать ярлыки, поскольку невозможно уже искать оправдания тем или иным человеческим действиям.
– Возможно это все этап развития, и то, о чем вы говорите, Итан, еще впереди?
– Я отказываюсь в это верить! А если это даже так, значит, все наши жизни моментально теряют смысл, поскольку мы – всего лишь переходный вид, с целью просто прожить жизнь, дабы потом кто-то, когда-то смог убедиться в нашей примитивности.
– Разве вы сейчас не думаете, как и те люди, которые были осуждены вами за желание следовать своему эго, доказывая свою значимость?
Он хотел было рассказать, с какого события начался его долгий путь, но умолчал, – …я думаю о других больше, чем о себе… вижу, в чем изъян… разве могу я игнорировать знания?