Дела эльфийские, проблемы некромантские
Шрифт:
Головы озадаченно переглянулись. Даже им это заявление показалось несколько парадоксальным.
— Но ты же правитель загробного мира, — все-таки попытался достучаться я. — Неужели отсюда нет выхода?!
Клагул плюхнулся на хвост и усмехнулся всеми тремя физиономиями.
— Ну почему же, выход есть, — пророкотал бык.
— Только я понятия не имею, где он, — расхохотался единорог.
Что?!
— Меньше знаешь — крепче спишь, — философски отозвался грифон на мой невысказанный вопрос. — Мне этот выход без надобности. Душам, коли они мертвы, тоже.
— Неужели я первый, кто попал сюда по ошибке? — удивился я.
— Ну… — протянул грифон, и головы снова переглянулись. — Есть тут, конечно, один лабиринт, который вроде бы ведет в Междумирье. Мы туда отправляли парочку заблудших по случайному совпадению душ.
— Но потом все равно пришлось их съесть, — зевнул бык. — Они там с ума посходили.
— Как нам попасть в этот лабиринт? — Перспективы сойти с ума и закончить свое в том числе и посмертное существование в глотке одной из трех голов не радовали, но это лучше, чем ничего.
По радужному рогу единорожьей головы пробежали сверкающие искры, и в стене нарисовался проход, затянутый переливающейся пленкой. Я направился было к нему, но замер и обернулся.
— Когда мы окажемся в Междумирье, как нам найти Хелл и Лесса и выбраться в мир живых?
— Да этот малыш — оптимист, — хмыкнул бык.
— Позовете Литу с Деймом, — равнодушно отозвался грифон. — По идее там они вас услышат. И помогут. Если еще не передумали, конечно.
Мы бродили по лабиринту уже несколько весок. А может, суток. А может, месяцев, кто знает. Понятия не имею, из-за чего тут было сходить с ума. Лабиринт как лабиринт: одинаковые каменные стены, бесконечные коридоры и повороты. Разве что от тоски, безысходности и одиночества.
Но у меня была Полли. Девчонка держалась стойко. То и дело беззаботно болтала что-то о своей жизни в Академии, о Хелл, Лессе, Ли, декане Феле и куче других людей, до которых мне не было абсолютно никакого дела. Одно очевидно, в загробной жизни имелся свой плюс — нас не мучили ни жажда, ни голод, ни усталость.
В какой-то момент мы додумались помечать пройденный путь — Полли упражнялась в рисовании, выжигая на стенах каких-то монстров и утверждая, что это я, а это Хелл, а это ее брат. По мне, так все вышеназванные ничем друг от друга не отличались, кроме того очевидного факта, что у Хелл была… некоторая выдающаяся особенность. Однако этих рисунков мы, к счастью или сожалению, больше и не встречали. То ли мы действительно не ходили кругами по одним и тем же коридорам, то ли стены самовосстанавливались, не позволяя нам жульничать.
— Долго планируете еще тут бродить? — раздался вдруг позади нас до боли знакомый голос Проводника.
Вот это уж, право, неожиданность.
Мы обернулись. Тот сменил ярко-зеленый костюм на небесно-голубой и водрузил на голову серебряный цилиндр. Руки в серебряных же перчатках сжимали серебряную тросточку. Красные глаза смотрели на нас с бесконечной пытливой насмешкой.
— Сколько лет, сколько зим, — пробормотал я. — Ты какими судьбами тут?
— Да
— Нет бы помог, — буркнула Полли, метнув в Превинса обиженный взгляд.
— Ты мои дорогие и любимые деревья уничтожила, а я тебе помогай, — голос Проводника звучал не менее обиженно. Кажется, дети нашли друг друга.
С его стороны, конечно, мило составить нам компанию, но, пока мы тут стоим, выход сам не найдется. И я снова зашагал вперед, демоница, естественно, поспешила за мной, показав Проводнику напоследок язык.
— Да подождите вы. — Превинс так просто от нас не отвязался.
Решения не обращать на него внимания парень не оценил: на следующем же повороте его тросточка перегородила мне путь перед самым носом.
— Все принцы такие дубоголовые?
— Все проводники такие навязчивые?
— Вообще-то я пришел помочь.
Я уставился на него недоверчиво. Согласно моему представлению, дальше он должен был злодейски расхохотаться, прокричать что-нибудь вроде «ага, повелись, доверчивые дохлые душонки» и исчезнуть. Ничего из вышеперечисленного не произошло, а красные глаза смотрели на меня совершенно серьезно.
— Ты же сказал, что не можешь и не хочешь помочь нам выбраться.
— Я не мог отправить вас в Лабиринт, это по силам только Клагулу. А что касается «не хочу», так я могу и передумать. Людям свойственно ошибаться.
— Не вижу среди нас ни одного человека, — парировал я.
— Я на четверть человек, если это важно, — пискнула Полли.
Мы озадаченно замолкли, на мгновение потеряв суть разговора.
— Так вот. Давай заключим сделку. Я помогаю вам пройти лабиринт. А ты однажды поможешь мне в мире живых, идет?
— Это еще зачем?
— Ну мало ли, какие у меня там могут возникнуть дела, — уклончиво отозвался Превинс. — Так идет?
— Допустим. И где же выход?
— Там. — Тросточка ткнулась прямо в стену. — Где-то.
В ответ на наши недоуменные взгляды он пояснил:
— Вам же сказано было, я часть этого мира. Я чувствую, где выход, но не знаю наверняка, где он. По крайней мере, нам известно направление. Это уже лучше, чем ничего, верно?
И он зашагал в сторону, противоположную той, откуда мы пришли. Полли недоверчиво прищурилась и посмотрела на меня, словно спрашивая, можно ли ему доверять. Если бы я знал.
Проводник завернул за угол, однако спустя удар сердца его серебряный цилиндр оттуда высунулся.
— Ну вы идете или нет?
— Идем, — в один голос вздохнули мы, решив, что терять нам уже точно нечего.
Превинс оказался болтушкой почище Полли, нарассказывал нам кучу всего про всякие разные души. Я даже готов признать, что это временами было интересно. Чего только стоит история про парня, который никак не мог поверить, что он умер, и, чтобы доказать обратное, пытался, собственно, умереть. Он топился, травился, вешался, скармливался диким тиграм и многое-многое другое. И так уже несколько сотен лет. Сегодня он, например, пытался сварить себя в кипящем молоке.