Дела семейные (сборник)
Шрифт:
И Аня попробовала себя держать так же влюбленно, как в прошлый раз. Но странное дело сегодня все как-то получалось не полно. Там, на чужой хромой тахте, они были как дома, а тут Тихон сидел – будто к двоюродной сестре в гости пришел. Аня и сама испытывала смущение, которого раньше, с другими мужчинами, не знала. Может быть, потому, что немножко боялась Тихона, как всегда боится женщина красивого мужчину, боится его пренебрежения. Но ведь и она не девчонка кургузая!
– Хотел я тебе конфет купить, –
Аня решила быть смелее, поглядела ему прямо в глаза.
– Ты сладкое любишь?..
– Люблю.
Последовало объятие, которое показалось Ане слишком коротким. Тихон отодвинул ее, посмотрел как-то остро, и морщины на его щеках сделались глубже.
– Вряд ли у нас с тобой что получится…
– Почему же? – упавшим голосом спросила Аня.
– Богато жить ты привыкла.
– А почему нам с тобой, Тихон, не жить богато? – Аня сделала попытку опять обнять его.
– Со мной не будет богато. Не хваткий я, деньги у меня не держатся. Не умею жить, короче говоря.
Что-то он сегодня Ане не нравится. Не с похмелья ли хмурился? Она на всякий случай купила для него бутылку. Обстановка подсказывала, что надо сейчас ставить ее на стол, иначе из встречи может ничего не получиться.
Но она ошиблась, поданное на стол вино не оживило Тихона.
– Себе тоже наливаешь? – вдруг спросил он.
– С тобой за нашу любовь выпить.
– А не рано ли про любовь-то говорить? В третий раз всего меня видишь. Может, я не стою.
Аня подвигалась и подвигалась к нему.
– Стоишь, Тихон, стоишь!
Он усмехнулся.
– Ну ладно, пей. Только я тебя после этого целовать не буду.
Тут Аня могла и обидеться. Сам пьет, а ей, видите ли, каплю проглотить нельзя, а то целовать не будет! Это он хитрит, чтобы самому больше досталось. Ну и не целуй, шут с тобой!..
Но она слишком много ждала от сегодняшней встречи. Поспешно отодвинув свой стаканчик, Аня сказала:
– Ну и не буду. Раз не велишь, Тиша, то и не буду.
Он поглядел на нее пристально, как бы желая определить, насколько она искренна. И, наверное, поверил, потому что и сам подвинулся к ней.
– А глазки-то голубые!.. – сказал он теплым голосом. – Шарики! Ну, будь здорова, дорогая!
Аня не была искушена в тонкостях обращения, но ей показалось, что все-таки не бутылка ему нужна. Ничего он не хитрил и выпить много постеснялся. В благодарность за угощение навел порядок на столе, снес посуду в кухню. Увидел, что смещен водопроводный кран, поправил.
«Господи, да что же это он?.. – недоумевала Аня. – Дался ему кран! Ох, к этому мужику не сразу подладишься».
Тихон пробыл у нее ровно до девяти. Потом встал, оделся и ушел. Аня проводила его и долго не гасила света. Сегодняшнее их
– Господи!.. – сказала она вслух. – Еще ничего-то не видавши, а уже думаешь, чтобы не бросил! Ведь этот мужик – последний у меня. А какой мужик-то!..
Аня чувствовала, что пришло не счастье, а несчастье, страхи да сомнения. Все это было не по ней. Она и сама всю жизнь по-настоящему не мучилась, и как другие мучаются, не замечала. И теперь, понимая, что может погореть, как солома, всю вину за случившееся попыталась перевалить на Николая Егоровича: если бы он от нее не ушел, то и не привела бы она сюда этого Тихона. Но тут же подумала: ну а какой смысл-то, что был бы с ней Николай Егорович? Зачем он ей нужен после Тихона?
«Что же это я?.. Да ведь это Тихон был после Коли… Все перепуталось у меня!..»
Аня погасила свет и легла. Ложась, нащупала что-то на постели. Это Тихон обронил мундштук. Запах табака еще раз напомнил, что только что рядом был мужчина. Запах был совсем слабый и невкусный, но Аня долго держала мундштук у самого лица.
«А я-то сама неужели ничего не стою? – словно спохватившись, спросила она себя. – Нет, врешь, милый мой! Еще так к себе привяжу, что не отлепишься!»
Ей трудно было отработать следующую смену: все ждала, что ее позовут к телефону. Но Тихон не звонил.
Он протомил ее с неделю. Потом пришел как ни в чем не бывало.
Аня прямо с порога подступилась к нему с упреками. А он даже удивился:
– Да что же я, должен каждый день ходить? Вот придумала!
Губы у Ани дрожали, лицо было сердитое и красное. Тихон потрепал ее по щеке.
– Не надувай губы-то, не надувай. Не идет тебе.
– Не могу я без тебя, Тиша!.. – дрожащим голосом сказала Аня.
Он был немного тронут. Аня решила этого момента не упустить. Она поспешно вытерла мокрые глаза, поправила причесочку, попудрила горячее от недавнего злого волнения лицо. И села рядом с Тихоном.
– Что новенького, Тиша?
– Новостей много. Вот Индира Ганди в гости к нам собирается.
– Что это ты мелешь?..
Он весело засмеялся.
– Ах ты моя сладкая!.. Ты не сахарной пудрой щеки-то присыпаешь?
И он обнял ее, сорокалетний мужик сорокалетнюю женщину.
Аня перестала красить волосы, чтобы не быть для него «рыженькой». К ним возвращался их природный, русый цвет. Тихону нравились ее волосы, он все трогал их рукой, гладил.
– Давай я концы отстригу, – сказал он, указывая на сохранившуюся на прядях рыжину.