Делать, что должно!
Шрифт:
– Ксанка, беги! Бе-е-ги-и-и!!!
Страх! Чужие, грубые пальцы в волосах, разрывающие одежду, грубо шарящие по телу. Вонь чужого пота и запах крови. Страх! И – что?.. Что?!!
Ужасный огненный смерч – всполохи пламени вздымаются вверх, закручиваясь гигантской воронкой, в центре которой – она, Ксанка! Летящие в воздух тела людей, объятые огнём, мгновенно обугливающиеся и разлетающиеся серой золой. Все – и разбойники, и… Нет!
– Я не хочу! Не хочу!
Ксанке казалось, что она кричит изо всех сил, но на самом деле с губ срывался лишь прерывистый шёпот.
– Ты ни в чём не виновата, девочка моя, – тихо, но удивительно чётко звучал голос Амиры, и Ксанка понимала, что верит ей, – ты убила разбойников, людей, которые уничтожили твой дом и всех твоих близких. Отец, мать и другие хуторяне были уже мертвы либо обречены. За мёртвых ты отомстила, живых спасла от бесчестья и боли, за которыми всё равно пришла бы смерть. Плачь, девочка, плачь!
Впервые с того страшного дня крупные слёзы полились из глаз Ксанки. Амира обхватила её руками, и они сидели, крепко прижавшись друг к дружке в темноте палатки. Ксанка плакала, и чувствовала, как покидает тело и душу свинцовая тяжесть. Нет, боль утраты не исчезла – просто стала другой, и словно спала пелена, душащая разум и волю к жизни.
– Твои отец и мать погибли, защищая тебя, до последнего надеясь, что ты спасёшься и будешь жить, – вновь заговорила Амира, – живи же, Ксанка, живи! Ты всегда будешь помнить своих родных, но жизнь должна в конечном счёте всегда побеждать смерть, и ты победишь. Я помогу тебе, Ксанка, доверься мне. Поверь, со мной ты никогда не будешь чувствовать себя одиноко!
Глава 10
Помещение было широким, и для такой площади потолок казался явно низковатым. Обширный зал был, по сути, вырубленной в скале пещерой с весьма грубо обтёсанными стенами, полом и потолком. Нависающий со всех сторон серый, ребристый и щербатый камень любому случайному человеку обязательно давил бы на психику, действуя угнетающе и вызывая клаустрофобию. Но случайные люди сюда не заходили никогда.
Два десятка юношей сидели на пятках прямо на полу, словно не ощущая врезающихся в колени неровностей камня. Вход в пещеру закрывала массивная железная дверь, и источником света служили лишь слабые огни в расставленных вдоль стен бронзовых жаровнях, над которыми на цепях висели тяжёлые каменные чаши. Удушливый, словно забивающий ватой голову аромат тлеющих в них трав и специальных ингредиентов плотно заполнял весь зал. Человек, сидящий со скрещёнными ногами на каменном кубе в торце помещения, почти касался потолка воздетыми кверху руками. Он был обнажён до пояса и выкрашен в густо-чёрный цвет, лишь лицо и повёрнутые к слушателям ладони были кроваво-красными.
Юноши синхронно взяли стоящие перед ними чаши, поднесли к губам и медленно выпили из них тёмную и густую, приторно-сладкую жидкость.
– Смерть! – закричал сидящий на возвышении жрец, потрясая руками. С длинным, похожим на стон выдохом, юноши поставили чаши и склонились в поклоне.
– Смерть – высшее благо и цель самого бытия, ибо всё живое обращается в прах, свет сменяется тьмой и время – вечностью. Смерть – наша Госпожа, и мы – воины её.
Низкий, но удивительно звучный голос жреца рокотал и гудел, отражаясь от камней, и слушающим его казалось, что слова волнами перекатываются прямо у них в голове.
– Никто и ничто не может остановить Смерть, и вы, её воины – несокрушимы и непобедимы, ибо сама Смерть руководит вами, ведёт вас и изливается через вас.
Не прекращая говорить, жрец начал медленно раскачивать из стороны в сторону головой, постепенно в движение включился корпус. Юноши, сами не замечая, тоже начали качаться в едином ритме, не сводя со жреца затуманенных глаз; дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы, обильный пот стекал по мускулистым плечам.
– Хум! Хум! Хуам! Хео-хум! Хум!
Звуки, издаваемые жрецом, обладали глубиной и мощью колокольного звона; от них, казалось, вибрировал спёртый воздух и трепетали, угасая, огоньки в жаровнях. Тела юношей корчились, словно в судорогах, лица исказились нечеловеческим напряжением, а искривленные губы исступлённо повторяли за жрецом слова, падающие, как глухие удары грома.
– Тхао-тунг! Тунг! Тео-тунг! Хонг!
Голос жреца медленно утих, руки опустились. Со скрежетом распахнулась дверь, и в пещеру ворвался солнечный свет и свежий воздух. Юноши сидели, не в силах пошевелиться, в изнеможении хватая воздух широко открытыми ртами, полузакрыв глаза и упираясь в пол дрожащими руками.
– Ступайте, воины Смерти! – обычным голосом произнёс жрец.
Глава 11
Впервые после страшных событий Ксанка уснула спокойно, но пробуждение опять обернулось кошмаром, который, к тому же, не исчез, когда она открыла глаза.
За палаткой раздавались ругань и топот ног, лязгало оружие, звучали короткие, злые команды. И накатывалось знакомое, выворачивающее наизнанку душу улюлюканье – боевой клич атакующих разбойников.
– Лежи, Ксанка, не выходи из палатки! – приказала Амира, выскальзывая за полог.
Но Ксанка не могла оставаться одна, она отбросила меховое одеяло и, не накинув даже куртку, босиком выбежала за Амирой.
Из леса на образованный телегами круг бежали люди, размахивая оружием.
Ксанка увидела, как Амира вытянула вперёд сжатые в кулаки руки и нараспев начала произносить странные слова, звуки которых звучали, словно отголоски далёкой грозы. Между рук волшебницы повисло зеленоватое сияние, Амира раскинула руки в стороны, раскрывая ладони – и сотни искрящихся зелёных нитей скользнули вперёд, словно сетью накрывая передние ряды разбойников. Атакующие с криками покатились по земле, запахло горелой одеждой и, через миг, обугливающейся человеческой плотью. Обозники стреляли из арбалетов, прячась за возами.
Но с другой стороны атака разбойников оказалась более удачной. Там было несколько верховых на хороших конях, которые с разбега перемахнули телеги. Закипела рукопашная. Ксанка видела, как вертится юлой успевший вскочить в седло Тавлат, рассыпая удары меча, как рухнул с рассечённой головой старший охранник, как подняли на копья одного из нападавших.
Амира стояла, широко расставив ноги, её волосы метались вслед энергичным движениям корпуса. С ладоней срывались огненные клубки и били в разбойников.