Дельце на двоих
Шрифт:
– А что же тут плохого? – поинтересовался Ромео. – На мой взгляд, это абсолютно честно. Хотя, конечно, я не специалист в этом вопросе…
– Да, на первый взгляд все это выглядит абсолютно честно, ты подметил правильно. Но в наше время нельзя отгородиться от остального мира, и к тому же это нельзя сделать так, чтобы об этом не стало известно всем и каждому. Тем более нельзя убивать людей (моих людей, я имею в виду) и надеяться, что за них не начнут мстить.
– Полностью с тобой согласен, – быстро вставил Ромео. – Жан-Жак плохой человек. Сволочь. Я могу уйти?
– Не говори ерунды. Разве ты еще не догадался, для чего ты мне понадобился?
–
– Да, Ромео, я этого хочу.
– Ты хочешь, чтобы я нашел для тебя Жан-Жака?
– Да.
– Ч-черт! – выругался в сердцах Ромео. – Именно этого я и боялся… А что, если я откажусь?
– На этот случай у меня есть два варианта: либо сдать тебя правосудию, либо похоронить на дне Финского залива. Ты какой вариант предпочтешь?
Вздохнув, Ромео почесал затылок. Он не стал говорить, что оба варианта его не устраивают – это было и так понятно.
– А ты не боишься, что я соглашусь, но по пути в Поляну-на-Озере попросту сбегу?
– Я вообще ничего не боюсь, Ромео. И потом: мне вовсе не хочется, чтобы ты действовал по принуждению – это отрицательно скажется на качестве твоей работы. Ты будешь заинтересован в этом деле так же, как я.
– Да ну? Верится с трудом… И в чем же будет моя выгода?
– Во-первых, сразу по завершении этого дела я верну тебе твой саквояж и даже найду западного покупателя на твою икону. Есть у меня на примете один человечек, большой любитель раритетов, сдвинутый славянофил из Гётеборга. Это выгодный и очень надежный канал, можешь мне поверить. Я честный человек.
– Твое «во-первых» звучит обнадеживающе. А «во-вторых»?
– Во-вторых, я еще и заплачу тебе. Любой труд должен вознаграждаться. О сумме мы можем договориться прямо сейчас. Сколько там в твоем саквояже? Десять? Я дам тебе еще столько же.
– Двадцать, – попробовал поторговаться Ромео, даже приподнявшись на стуле, но Жираф так посмотрел на него, что Ромео снова сел. – Да, – сказал он вяло, – двадцать – это уже чересчур… Но мне не совсем понятно, что я должен буду делать, когда найду Жан-Жака?
– А на этот случай у меня имеется и «в-третьих»…
Жираф вдруг скривился в ехидной ухмылке. Повернулся к стоящему у дверей человеку-горе и указал на него раскрытой ладонью.
– Познакомься, Ромео, это Валя Пашков, друзья его называют просто Гурзуф – он из Крыма. В Поляну-на-Озере он отправится вместе с тобой, так что вам лучше пожать друг другу руки и улыбнуться.
Валя из Крыма и в самом деле улыбнулся, широко и открыто, Ромео же стало не до улыбок. Путешествие в незнакомый город в такой компании, как Гурзуф, не показалось ему заманчивым делом. Впрочем, Жираф не спрашивал его мнения, он ставил перед фактом и не ждал никаких возражений.
– Ты найдешь Жан-Жака, – сказал Жираф, – я убежден. Ты умный парень и умеешь работать, я достаточно долго наблюдал за тобой, чтобы быть в этом уверенным. А Валя возьмет на себя все остальное. Тебе ни о чем не надо будет заботиться.
Ромео глубоко вздохнул. От предложения Жирафа он был не в восторге – он четко осознавал, что тот подразумевает под словами «возьмет на себя все остальное». И это ему ужасно не нравилось. Он был вор. Профессиональный, прожженный, высшего класса вор, и становиться соучастником убийства не горел желанием. Но выбора Жираф ему не оставил. Придется соглашаться. А потом можно что-то придумать…
– Хорошо, Жираф, я согласен, – сказал Ромео. – Когда начнем?
Глава 3
Город Поляна-на-Озере действительно располагался на большом острове и был из тех городов, что на карте обозначаются кружочком с точкой внутри – от пятидесяти до ста тысяч жителей. Поляна-на-Озере занимал собой практически весь остров, окраины со всех сторон спускались почти до самого берега, а кое-где дома стояли прямо в воде, на бревенчатых сваях. Лишь с севера город отделяла от озера узкая лесная полоска. А на юге, там, где остров от остального мира был изолирован всего лишь километровой полоской воды, находился местный дебаркадер. Само здание было кирпичное, вновь отстроенное, но на стене уже кто-то успел написать черной краской: «Поляна – столица мира!» Вокруг располагался стихийно организованный «зеленый базар», торчали пестрые зонты и дымились мангалы. Пахло зеленью, рыбой и шашлыком. Причал выдавался далеко в воду, он был деревянный, огороженный высокими перилами и обшитый поверх досок металлическими листами; листы были иззубрены, чтобы не дай бог кто-нибудь не поскользнулся и не ухнул с трехметровой высоты в воду, где покачивались на волнах поросшие водорослями старые сваи. Паром курсировал между берегом и островом один раз в сутки, выплескивая из своих недр толпы народа и автомобильный транспорт, который, взрыкивая, съезжал на причал по широкой аппарели…
Когда двигатели смолкли и паром, двигаясь по инерции, мягко ткнулся в причал, Гурзуф шлепнул Ромео по плечу. Несильно шлепнул, но рука у него была, что те сваи, которые качались под причалом, и Ромео едва не кувыркнулся за борт – лишь чудом удержался. Морщась, потер ушибленное плечо и с ненавистью покосился на Гурзуфа.
– Шевелись, – невозмутимо сказал человек- гора. – Надо спешить.
– Ты читать умеешь? – спросил Ромео.
– Умею. А что?
– Нет, ничего… – Ромео постучал пальцем по табличке на борту: «Просьба пассажирам оставаться на месте до полного спуска аппарели».
Но Гурзуф только хмыкнул и снова подтолкнул Ромео вперед. Повсюду почти одновременно запыхтели автомобильные двигатели, загудели сигналы, нетерпеливый инкассаторский броневик, желтый с продольной зеленой полосой, тронулся с места и, непрерывно визжа клаксоном, попер вперед, несмотря на то что дорогу ему преграждал старенький «Москвич». В «Москвиче» заматерились, яростно вращая руль. Не желая угодить под колеса броневика, Ромео прижался к борту. Гурзуф тоже.
Когда сошли на причал, Ромео отошел под один из пестрых зонтов, где продавали холодный лимонад, и подозвал Гурзуфа. Перебросив через плечо свой огромный пиджак, тот подошел, не переставая ухмыляться.
– Я вижу, нам надо договориться раз и навсегда, – сказал Ромео, потыкав Гурзуфа пальцем в грудь. Но поскольку грудь того находилась почти на уровне лба Ромео, жест этот получился не очень убедительным. – Жираф приставил тебя ко мне только затем, чтобы я не сбежал в решающую минуту. Но он пообещал мне столько, что сбегать теперь для меня нет никакого смысла. Поэтому и твое присутствие рядом со мной совершенно не обязательно. Твое дело начнется, когда я закончу свое, понял? Поэтому договоримся так: я сейчас отправляюсь заниматься своим делом, а ты займись поисками гостиницы – нам надо будет где-то переночевать… Почему ты ухмыляешься, Гурзуф?