Дели – восточный город
Шрифт:
– Нет ли у вас спичек? – спросила она улыбнувшись.
Секунду я молчал, разглядывая незнакомку. Глаза ее были подведены каджалом и горели, как после бессонной ночи. Губы были слегка накрашены, но, несмотря на это, выглядели сухими и вялыми, будто из них высосали всю кровь.
– Вы разрешите войти? – сказала она медленно. Браслеты ее звякнули, когда она хотела переступить порог. Я ответил, что не курю, и закрыл дверь.
Проснулся я уже вечером. Отель шумел, как потревоженный улей. На дверях качались землистого цвета шторы. Откуда-то доносились пьяные голоса. Где-то играла гармонь. На улице стоял школьник и вытирал платком пот с лица. Кто-то спросил его:
– Теперь когда придешь?
Мальчик ничего не ответил. Вошел слуга с чаем. В это время откуда-то снизу донесся
– Господин, – ответил он, – это та самая женщина, которая приходила к вам днем просить спички…
У слуги не было трех зубов, и теперь он действительно смеялся. Я покраснел.
– Так в чем же дело? – спросил я недоуменно. – Ведь я же не курю.
– Дело в том, господин, что она выпила и теперь избивает своего мужа, который служит агентом в этом отеле.
Так вот оно что. Это тот самый одноглазый с жиденькой бородкой, который говорил, что отель «Арам» – это прекрасное место.
– Пока я пью чай, ты уложи мой чемодан, – сказал я слуге.
– Вы уходите? – спросил он удивленно. – Вам здесь не нравится?
Когда я оплачивал счет, управляющая, удивленно глядя на меня, тоже в свою очередь спросила, почему я ухожу и почему мне не нравится это место. Я ответил, что действительно ухожу, потому что я устал и мне нужен покой, а в этом отеле я не могу уснуть. Она громко расхохоталась.
– Вы удивительный человек, сахиб. Кто же приходит в отель спать!
Я решил отправиться к моему родственнику, который живет в Карольбаге. [3] Его дом самый крайний на улице. За ним начинается чистое поле, вокруг которого расположены хижины чамаров, [4] поэтому это место называют «чамри» – кожаный. В Дели есть еще два таких места, но там живут не чамары, а только служащие и клерки. И те и другие выходцы из одной среды, но живут по-разному.
3
Карольбаг – название района.
4
Чамар – мужчина из касты кожевников.
Дом у моего родственника очень большой. Он разделен на три части. В одной живет сам хозяин, вторая – пустует, третья – сдается. Чамари, [5] девушки-подростки, старухи – все целый день носят воду. Чамары – народ очень веселый: любят попеть, повеселиться. А когда бывает свободное время, даже шьют обувь. Большую же часть своей жизни они работают на дому у кредиторов, ноют, веселятся, ссорятся, дерутся и торгуют детьми (девочками). Среди них есть и индусы и мусульмане, а за деньги они даже христианами становятся. В конце концов что такое религия! И все эти люди живут в одном поселке. Если не хватает места, то они могут по пятьдесят – шестьдесят человек жить в одной хижине. Мне довелось видеть такие хижины во многих городах.
5
Чамари – женщина из касты кожевников.
Как-то в Карольбаге я встретил девушку из касты чамаров, которая мне очень понравилась. На этот счет у меня пролетарский вкус. Ее звали Аджая. Очень красивое имя. Ее опрятный вид, правильные черты и серьезное выражение лица покорили меня. Когда она грациозно наклонялась, чтобы набрать воды, линии ее гибкого тела обозначались еще яснее, а на ногах звенели пайл. [6] Все утро я думал о ней, однако днем за обедом мой родственник в одно мгновение отрезвил меня. Он рассказал, что Аджая жена одного чамара, который имеет лавку, и любовница пенджабца, который служит в каком-то департаменте и получает четыреста пятьдесят рупий в месяц. Услышав это, я спокойно вздохнул и подумал: «Значит, еще раз душа моя спасена». Если голова у молодого человека работает нормально, то в его жизни могут быть не только подобные щекотливые минуты, но даже и любовь с первого взгляда, которая тут же и лопается, как мыльный пузырь, ну, а если голова у него не в порядке и он не может владеть своими чувствами, то каких только глупостей он не наделает. Например, он может полюбить женщину всей душой и даже жениться на ней. Ну, а потом картина ясная: у них рождаются дети, он работает клерком и умирает от страсти, восклицая: «О жизнь!»
6
Пайл – ножные браслеты с колокольчиками.
В тот день в Каролъбаге чуть-чуть не произошла драка. Муж Аджаи был страшно ревнив и однажды сильно избил ее, когда она поздно вернулась домой. Аджая спросила, в чем она виновата, ведь это хозяин задержал ее так долго. После этого все знали, что у Аджаи было два мужа: один законный, другой – любовник. Муж ее, бедный лавочник, торговал мукой, хлебом, маслом и курил опиум. Хозяин же получал четыреста пятьдесят рупий в месяц и дарил ей сари, кофточки, юбки, шелковые лифчики, туфли на высоком каблуке, серебряные пайл. Права мужа на жену всегда бывают меньше, чем права хозяина, – таковы уж законы человеческого общества. Хозяину стало известно, что муж побил Аджаю палкой. Это уже был вопрос чисто национального характера. Дело в том, что на нашей любимой родине живут не только индусы и мусульмане, но и много других народностей, исповедующих разные религии. Например, пенджабцы, бенгальцы, бихарцы, берарцы, пурби и другие, между которыми часто происходят стычки. До убийства, правда, дело доходит редко, но кровь все же проливается, а огонь ненависти и злобы продолжает гореть из поколения в поколение.
В самом начале драки, запыхавшись, прибежал маленький мальчик.
– Дяденька, чамары собираются драться, идите туда скорее, – сказал он.
Мой родственник взял крепкую палку и побежал, я последовал за ним. Около лавки мужа Аджаи собралось много пенджабцев и пурби. Пенджабцы ворвались в лавку и вытащили хозяина на улицу. Началась драка. Женщины плакали и били себя кулаками в грудь. Тут вмешались примирители. Бедные чамары попросили извинения. Я спросил у клерка-пенджабца, из-за чего начался скандал. Он ответил, что этот чамар оскорбил пенджабского господина, который является директором учреждения и получает четыреста пятьдесят рупий в месяц.
– Вы видите, какие наступили времена, даже чамары начали плевать нам в лицо, но мы им вправим мозги. Если в Карольбаге оставить такое положение, то жить будет невозможно.
– Да, но ведь вы тоже применяете силу, – возразил я.
– Нет, господин, здесь вопрос чести – чамары это чернь.
Дело дошло до того, что сообщили в полицию. Хотя чамары и извинились, но господин все еще гневался. Несколько дней обе стороны ходили в полицейский участок. Вызывали и Аджаю. Наконец, состоялось примирение.
Но когда доктор из квартала, где живут пурби, узнал об этом случае, он пришел в бешенство.
– Эти подлецы пенджабцы растоптали нашу честь. Именно поэтому мы и не пользуемся правом самоуправления. Они проклинают нас, но мы разорвем их на куски, – заявил он.
Я попытался объяснить своему родственнику причину ссоры пенджабца и пурби.
– Ссора эта произошла из-за женщины, – начал я, – и пока на земле будут женщины, будут и такие ссоры. Два года тому назад у меня появилось желание иметь фазанов. Я поймал в лесу двух самцов и одну самку. Затем мне пришла в голову мысль научить их драться. Я взял самцов и посадил их в маленькую клетку, рассчитывая, что они начнут драться. Но не тут-то было, они не только не думали драться, более того, прижались друг к другу и мирно стояли, как братья. Тогда я вынул их из клетки, поставил друг перед другом и стал натравливать, но фазаны стояли без движения, не имея намерения драться и скорее ожидая патоки или зерна. Внезапно меня осенила мысль. Я вынул самку из клетки и посадил ее перед самцами. Фазаны тут же подняли клювы и начали так драться, что вскоре оба были в крови. Самка же в это время тихо стояла в стороне и наблюдала.