Delirium/Делириум
Шрифт:
Вот, опять это слово «люблю». Моё сердце замирает, когда он произносит его, а потом начинает биться в неровном, лихорадочном ритме.
От тех высот, где ангелы летают, И до глубин иного бытия.Я понимаю — он лишь передаёт слова, написанные кем-то другим, но кажется, будто они исходят от него самого. Его глаза горят, в зрачках я вижу яркую точку — отражение пламени свечи.
Он делает шаг вперёд и нежно целует меня в лоб.
Люблю,Пол подо мной качается, я вот-вот упаду.
— Алекс... — пытаюсь я сказать, но слова вязнут в глотке.
Он целует мои скулы — лёгкими, порхающими поцелуями, едва касаясь кожи.
Дышу, смеюсь и плачу — всё любя… Дай Бог и в небесах любить тебя.— Алекс, — говорю я чуть громче. Сердце колотится так, что, боюсь, пробьёт рёбра.
Он отстраняется, его губы трогает чуть кривоватая улыбка.
— Элизабет Барретт Браунинг, — говорит он и проводит пальцем по моей переносице. — Тебе не понравилось?
От того, как он задаёт этот вопрос — тихо, серьёзно, неотрывно глядя мне в глаза, — у меня возникает чувство, будто он на самом деле спрашивает о чём-то другом.
— Нет. В смысле, да! В смысле, понравилось, но...
Сказать по правде, я не знаю, что и думать. Ни мыслить, ни говорить не могу. В моей душе, словно буря, словно ураган, бушует одно-единственное слово, и я вынуждена сжать губы, чтобы не дать этому слову вырваться на свободу. «Люблю, люблю, люблю, люблю»... Слово, которое я никому никогда не говорила, которое не разрешала себе произносить даже мысленно.
— Можешь не объяснять.
Алекс отступает ещё на шаг назад. Снова у меня чувство, будто мы говорим о чём-то другом. Он разочарован, и источник этого разочарования — я. То, что сейчас случилось между нами — а между нами точно что-то случилось, хотя я и не уверена, что и почему — огорчило его. Я вижу печаль в его глазах, хотя на лице у него улыбка, и хотела бы извиниться или обхватить его руками и попросить поцеловать меня. Но я по-прежнему боюсь открыть рот, опасаясь, что страшное слово вырвется наружу, и в ужасе от того, что может последовать за ним.
— Иди сюда. — Алекс ставит книгу на полку и протягивает мне руку. — Я хочу показать тебе кое-что.
Он ведёт меня к кровати, и снова меня охватывает смущение. Я не совсем уверена, чего он от меня хочет, поэтому когда он садится на постель, я в смятении остаюсь на ногах.
— Это ничего, Лина, — молвит он. Как всегда, когда я слышу своё имя из его уст, напряжение оставляет меня.
Алекс ложится на спину, я делаю то же самое, и теперь мы лежим рядом, тесно прижавшись друг к другу боками. Кровать очень узкая, для двоих на ней едва хватает места.
— Смотри! — говорит Алекс, дёргая подбородком кверху.
Над нашими головами сверкают, и вспыхивают, и перемигиваются звёзды. Их тысячи и тысячи, так много, что они напоминают снежинки, порхающие в чернильном
— Ну как? — спрашивает Алекс.
— Люблю! — Вот слово и сказано, и мгновенно тяжесть в моей груди рассасывается. — Я люблю Дебри! — повторяю я, словно пробуя слово на вкус. Стоит только сказать его в первый раз — и дальше уже оно само скатывается с языка. Лёгкое. Краткое. Прямо в точку. И почему это я всеми силами избегала произносить его раньше?!
Алекс доволен, улыбается — это ясно по его голосу:
— Конечно, здесь нет городских удобств, это минус. Зато какой вид! Признай, это огромный плюс.
— Как бы мне хотелось остаться здесь! — вырывается вдруг у меня, но я тут же начинаю заикаться и поправляться: — То есть, не совсем... не навсегда, но... ну, ты понимаешь, что я хочу сказать...
Алекс подкладывает свою руку мне под затылок, я чуть сдвигаю голову и укладываю её в ямку под его ключицей — идеально подходящее место.
— Я рад, что ты увидела это, — шепчет он.
Некоторое время мы лежим в молчании. Его грудь подымается и опадает в такт дыханию, и вскоре это мерное движение начинает меня убаюкивать. Моё тело становится невероятно тяжёлым, а звёзды, похоже, сами собой начинают складываться в слова. Я хочу узнать, чт'o это за слова, что они означают, но мои веки тоже тяжелеют. Совершенно невозможно держать глаза открытыми.
— Алекс?
— Да?
— Почитай мне опять то стихотворение. — Мой голос уже вроде и не мой, и слышится как будто откуда-то издалёка.
— Какое?
— Которое знаешь наизусть. — Уплываю. Я уплываю.
— Я многие из них знаю наизусть.
— Тогда любое, какое хочешь.
Он глубоко вдыхает и...
Я несу твоё сердце с собой. Я несу его в сердце своём. Оно вечно и всюду со мной... [28]28
Стихотворение американского поэта.Э. Э. Каммингса (1894 — 1962).
Звучит его тихий голос, слова обтекают меня, скользят по мне, как солнечные лучи скользят по поверхности воды и проникают в её толщу, освещая тёмную бездну. Мои глаза закрыты, но странно: я по-прежнему могу видеть звёзды. Целые галактики возникают из ничего, расцветают розовые и лиловые солнца, разливаются серебряные океаны, вспыхивают миллионы белых лун...
Кажется, всего несколькими минутами спустя Алекс мягко встряхивает меня. Небо ещё совсем чёрное, и в нём всё так же высоко стоит всё такая же яркая луна, но свечи уже почти совсем догорели, так что я проспала, наверно, час, а то и больше.