Delirium tremens

– Нет.

– Нет?

– Нет! – Сэлливан Элдридж, не дочитав до конца, раздосадовано отбросил от себя служебную записку, – Знаешь, Эндрю, прочитав ее отчет, я подумал, что это шутка. Что девочке в отпуск пора. Переутомилась! А ты реально пришел ко мне с этим?! Давай поговорим спокойно. Давай поговорим здраво. С другим бы я и няньчиться не стал, но мы с твоим отцом были не просто друзьями. И в память о нем, я должен… нет, просто обязан, оградить тебя от такого необдуманного, опрометчивого шага. От ошибки. Ведь,

ты же мне не чужой. Я отношусь к тебе, как к сыну. То, о чем ты просишь – это… черт… да, это безумие! Это блеф. Это карточный перебор. Никто и никогда не даст тебе денег на эту… эту авантюру! – старое, похожее на подкову, кресло раздраженно взвизгнуло, отполированной временем, рыжей кожей – Салли размашисто, «в сердцах», хлопнул тоненькой папочкой небогатого досье по такому же старому, рыжему, изрядно потертому местами столу, – Вот все, что есть по твоему Зобину! Но и этого хватит, чтобы отказать. Окончательно. Бесповоротно. И давай не будем продолжать этот, ни к чему не обязывающий, разговор!

«Актеришка из тебя никудышный,» – избыточная доля драматизма и театральность жеста шефа, приложившего папкой по столу, позабавили Эндрю, но от подступившего смешка он удержался:

– Послушай, Салли, мне не очень-то хочется тебя уговаривать. Знаешь, я бы мог обойтись и без твоей визы. Мог вообще не ставить тебя в известность. Но я пришел к тебе. И, как ты правильно заметил, не только, как к шефу. Мы же знакомы тысячу лет! Я пришел к тебе, как к другу. Как к отцу. Пришел за пониманием и поддержкой. Пришел, потому что уверен: ты не лукавил, расплескивая комплименты моему чутью на приеме в посольстве. А я чувствую тут удачу… Пришел, потому что ты подпишешь это, – Эндрю Маккинли небрежным щелчком подтолкнул листок служебной записки поближе к боссу.

– Ты меня не слушаешь! Точнее, не слышишь! – Салли брезгливо отпихнул от себя эту бумажку и выдернул содержимое папки. Но читать не стал. Он и так все помнит, – Ему сорок пять лет, и он – никто! Лузер! Жалкий инженеришка в заштатной лаборатории убогого провинциального университета! Единственный достоверный факт из жизни которого – это пребывание в психиатрической клинике! А после, двадцатилетний провал – о нем не было ни слуху ни духу. Ты понимаешь, за кого ты просишь?

Ни званий, ни степеней, ни публикаций… Ни одного патента. Ничего! Пустое место. И на этом пустом месте, вдруг, как кролик из шляпы – готовый прототип, который наши гении негарантированно обещают не раньше, чем в следующем десятилетии? Ты понимаешь, что это – по меньшей мере странно? А я бы сказал – подозрительно.

– Понимаю. Подпиши. – Эндрю в третий раз придвинул к нему служебную записку и, видя короткое замешательство шефа, улучил момент продолжить главное, – А теперь, подробности встречи. Сибирячка оказалась права. Более того, аккумулятор оказался даже меньше, чем я ожидал. Литий ионный… – он на мгновение прикрыл глаза, воскрешая детали, – плоский такой, в металлизированной пленке, одна надпись на китайском, штрих-код, три и семь десятых вольта, десять тысяч миллиампер. Генератор в кожухе – пластиковая коробочка – около фута в длину, четверть фута в ширину и не более дюйма в толщину. С источником света ничего не ясно и заглянуть внутрь не было никакой возможности: корпус заклеен. На выходе из генератора волновой световод. На вид – кусок обычного сетевого оптоволокна, пару футов в длину, не больше. Преобразователь залит компаундом, под которым проглядывает катушка из толстого провода на ферритовом кольце и довольно массивный радиатор, предположительно из меди. По элементной базе сведений никаких нет, но думаю – там ничего удивительного… За радиатором, на преобразователе два внушительных зажима, похоже от автомобильного зажигания. Вот, пожалуй, и все. В них был вставлен электрод – кусок медного провода большого диаметра… Хм, с десятую дюйма, не тоньше! А потом, он подключил аккумулятор к генератору обычными тоненькими проводочками, просто приложил их к клеммам и… – пшик! – электрод сгорел мгновенно, буквально вспыхнул, разбрызгав капли расплавленного металла. Испортили скатерть на столе…

– Фокус. И не более.

– Если бы я не видел своими глазами – это первое, что пришло бы мне на ум. Но я крутил эту штуковину в руках. Салли, это не фокус!

– Поверь мне, я тоже всякое повидал на своем веку. Это фокус, мистификация, обман с целью вытянуть из нас деньги. В этой стране верить в такие вещи – по-детски наивно. Ты недавно здесь и многого еще не понимаешь.

– Салли, если это обман, то он появился задолго до того, как в нем возникла реальная необходимость. Вопрос – зачем? Нашему интересу к этой теме только четыре месяца, а устройство, по отчету Сибирячки, существует около пяти лет.

– Обман, даже если он с бородой, не перестанет быть обманом. Были, вероятно, интересующиеся и до нас. Я, как ты, конечно, в Массачусетсе не учился, но даже моих скромных познаний достаточно, чтобы понять, какой силы ток должен протекать в электроде! Мгновенно! И без падения напряжения! Сотни ампер! А это, при исходных данных, что ты обозначил – невозможно. Нонсенс. Фикция! Какие КПД и быстродействие должно иметь такое устройство? При таком слабом источнике? Это обман! – он перевел дух, промокнул испарину на лбу, – И… Даже, если это не обман, откуда сумма такая неадекватная?! Тоже мне, прототип НЛО! За что такие бешеные деньги?!

Эндрю улыбнулся. Ясно, что Салли обмяк. Дело в шляпе. И хотя он знал этого старого зануду с самого своего младенчества, а стало быть, невелика победа, но все равно – черт побери! – до чего же приятно осознавать, как ловко он, Эндрю Маккинли, умеет манипулировать людьми, потакая их привычкам и слабостям:

– Ладно, старина, оставь свои, пропахшие нафталином, бюрократические придирки, – внезапно голос Эндрю подхлестнула страсть, – Знаешь, что я почувствовал, когда это увидел? Что мне, может быть, впервые в жизни повезло и предоставился шанс не просто купить доморощенный прототип у сумасшедшего ботаника, а стать вершителем судеб. Меценатом! Провидцем. Богатым человеком. Щедрым. Дальновидным! Ты только представь, что мы выделяем грант на развитие нового технического… да что там технического!… фундаментального научного направления! Конечно, пока мы только в начале пути, но у нас уже есть результат! Причем такой, что впору сейчас же строчить триумфальные донесения хоть в Лэнгли, хоть в Фолс-Черч! А мы не освоили еще ни одного цента. А что будет дальше? Только представь, какие пряники, как говорят русские, маячат там, впереди!

– Боюсь, никаких пряников не будет… – Элдридж порывом Маккинли не вдохновился, – Ладно, давай поговорим о том, что не поместилось в твой отчет. Вижу, тебе и без этой писанины есть, что рассказать.

– Ну… – не сразу продолжил Эндрю, – я с тобой соглашусь, есть в нем что-то такое… неприкрытый флер безумия, я бы сказал. Только, не все так однозначно. Похоже, он нарочно притворяется немного чокнутым, дурачит окружающих. К тому же, мне показалось, что он порядочный лентяй. С его слов, тема еще не завершена. Причем, продолжить работу над ней, мне буквально пришлось его уговаривать. Мда…

Еще один неприятный момент – он абсолютно четко понимает возможное дальнейшее применение этой технологии. Тут нам сэкономить не удасться. Шла речь и о возможности ее применения в военных целях, в условиях агрессивных электромагнитных и графитовых атак на энергоносители. Все это он понимает и цену своему устройству знает. Кроме того, меня не покидало чувство, что он знает нечто такое о применении этой технологии в будущем, что мы пока даже не принимаем в расчет. Знаешь, интуиция меня никогда не подводила. И это чувство не давало мне покоя. Я думаю, обратить внимание на это крайне важно. Мне кажется, проще будет понять перспективы дальнейшего развития темы из продолжения его работы над ней, не педалируя излишний интерес с нашей стороны, и не пытаясь узнать все и сразу. Можно спугнуть, мало ли… А деньги?… На них он собирается набирать группу. У него есть план работ, рассчитанный на три месяца, и одно, но предельно жесткое условие, – в первый раз за весь разговор Эндрю осекся.

– Условие?

– Да. Условие. Он требует полной свободы действий по своему усмотрению. Мы три месяца не лезем в его дела и никак не контролируем ход работы. Получаем только результат.

– То-то я думаю, все больно гладко стелется! – Сэлливан Элдридж обрадовался нечаянной возможности встать на дыбы, – Передай ему, пусть он катится к чертям со своим условием! Вот мой окончательный и бесповоротный ответ! Он не получит ни цента! Я все сказал. Разговор окончен.

– Жаль. Очень жаль. Я думаю, для тебя не станет неожиданностью мой следующий шаг? И разрешения твоего мне не понадобится… – Маккинли понял, что заболтать старого лиса, и проскочить самое узкое место в разговоре не получилось.