Делирий
Шрифт:
— Дословно и я не вспомню, но он как-то высказался в том духе, что чем больше он узнаёт людей, тем больше ему хочется жить среди животных.
Подъехал автобус.
Они сели.
Автобус тронулся, и Роман заметил, что за ним двинулся чёрный внедорожник «Вольво». Сердце ёкнуло. Его действительно вычислили, и будь директор хоть кем, простым начальником агентства занятости населения, мафиози или резидентом Поводыря, он не преминул выяснить, кто посмел «поднять на него глаза».
— Что? — заметила Юна его изменившийся взгляд.
—
Она оглянулась.
— Ты уверен? Кто?
Роман бросил взгляд на салон автобуса: в нём ехало человек пятнадцать, и преследователи в джипе наверняка видели всех пассажиров.
— Сделаем так: я сойду на следующей остановке.
— Нет!
— Я сойду на следующей остановке, а ты поедешь домой.
— Я не хочу одна, — жалобно сморщилась девушка.
— Пожалуйста, не возражай, так надо. Не хочу, чтобы они знали, что мы живём вместе. Не беспокойся за меня, я скоро приду.
— Может, лучше вызвать милицию?
Роман улыбнулся, чмокнул Юну в ухо.
— Наивная, с милицией дела по-прежнему плохи, несмотря на попытки начальства изменить систему. Езжай домой и жди, я не задержусь.
Автобус остановился на улице Некрасова, напротив церкви Анастасии Римлянки. Роман ободряюще улыбнулся Юне, вышел. Не глядя на остановившийся неподалёку внедорожник, побрёл по улице, поглядывая на магазины и прикидывая, что изобрести, чтобы преследователи отстали.
Темнело на глазах, зажглись фонари.
Вечер был тёплым и душным, по небу плыли невысокие облака, предвещая дождь.
Справа показался высокий решетчатый забор городского парка. Решение возникло спонтанно: зайти в парк, накинуть на себя «шапку-невидимку» и тихонько слинять. Пусть ищут потом до утра.
Он свернул в парк.
Внедорожник затормозил, остановился. Спустя несколько секунд захлопали дверцы, из него вылезли трое парней, двинулись следом за жертвой.
Роман просканировал всех троих.
Первым шёл тот самый «гитарист», которого он увидел в ресторане в компании с двумя амбалами в безрукавках. Его спутниками были двое здоровяков с грязными «бандитскими» аурами: светлых и чистых струй в свечении их энергетик насчитывалось мало. К тому же парни были вооружены.
По пищеводу протёк холодок.
Намерения всей троицы сходились в одном: догнать и покалечить! Или убить! Причём это было не их решение, такую задачу поставил какой-то командир, скорее всего директор агентства, определивший в Романе угрозу своему делу.
В парке, несмотря на поздний час, ещё прогуливались люди, парами и небольшими компаниями.
Роман присоединился к одной из них, но быстро понял, что преследователей это не остановит, и свернул с центральной в боковую аллею.
Пора, подсказал «Роман-второй», без напряга не уйти. Лучшая защита — нападение.
Однако решение запоздало. Роман не успел настроиться на форсированный альфа-гипноз (надо было сделать это раньше, мелькнула сожалеющая мысль, всё-таки боец из тебя хреновый) и заставить троицу отказаться от своего намерения.
«Гитарист» не стал ждать, когда жертва забредёт в ловушку окончательно, он просто достал пистолет и выстрелил Роману в спину.
Интуиция сработала за мгновение до этого, окунула его в состояние «немысли». Время послушно затормозило свой бег.
Пуля, выпущенная с расстояния в пятнадцать метров, невидимая, но ощущаемая огненной осой, намеревалась ужалить его в левую лопатку, однако в последнюю долю секунды он сумел отклониться, и «оса» лишь обожгла кожу плеча, пробив рукав рубашки.
Бей! — рявкнул внутри «безмысленной» сферы «Роман-второй».
Роман ударил: вогнал в голову стрелка сгусток тьмы, ослепил, дал по морде двум его подельникам. Однако стрелок успел-таки выстрелить ещё раз, и пуля нашла жертву.
Роман почувствовал удар по лодыжке, боль фонтанчиком пробежалась по ноге,
вонзилась в голову. Он вскрикнул.
— Я ослеп! — заорал «гитарист», юлой завертелся по аллее. — Где эта падла?!
— Уходим, Мося, — забубнили спутники «гитариста», получившие неожиданные оплеухи. — Щас охрана сбежится! X. с ним, потом подстрелим.
Послышался топот: троица бросилась наутёк.
Роман присел, вытягивая раненую ногу и оглядывая парк.
Вопреки опасениям бандита охрана парка не спешила мчаться по направлению к месту стрельбы. Не появились и любопытные, наученные горьким опытом и давно оценившие пагубность своего праздного интереса, нередко заканчивающегося летальным исходом. Роман невольно улыбнулся, сквозь боль, вспомнив некогда прочитанные строки поэмы:
Пустынен мир, и нет конца пустыне, И рай закрыт, и ни души в аду[8].
Впрочем, он всё-таки находился не в пустыне, а тем более — не в аду. Отсюда можно было добраться до больницы. Хотя, с другой стороны, почему бы не залечить рану? Пуля прошила лодыжку насквозь, проявив незаурядный гуманизм.
Послышался приближающийся топот.
Он напрягся, ожидая возвращения бандитов. Но это были милиционеры с пистолетами в руках, лейтенант и сержант. Увидели сидевшего на бордюре с вытянутой ногой Романа, подбежали.
— Что случилось?! Кто стрелял?!
— Не я, — сказал Роман, мысленным усилием останавливая кровотечение. — В меня.
— Кто?!
— Они не представились.
— Сколько их было?
— Трое. С пистолетом — один.
— Мы вызовем «Скорую».
— Не надо, я доберусь до больницы сам. Рана сквозная, кость не задета.
— Откуда вы знаете?
— Я врач.
Милиционеры переглянулись, спрятали пистолеты.
— Как это было? Почему они стреляли в вас?
— Не знаю, наверное, приняли за другого. Открыли стрельбу, увидели, что не тот, и убежали.
— Сможете их описать?
Роман подумал, одновременно отдавая приказ организму начать ремонт пробитой пулей лодыжки.