Делл
Шрифт:
– БЫСТРЕЕ!!!
Комната начала распадаться на частицы, в непонятном месиве из тонких бесформенных субстанций остались лишь колышущиеся женские волосы и лихорадочно блестящие глаза. И вращающаяся меж пальцев сфера, сделавшаяся огромной, жадной, пустой в центре.
И тогда Дэлл принял решение, что-то кликнуло в сознании, сформировалось и подкрепилось ощущением «правильно». Он закричал так громко, что едва не порвал голосовые связки.
Только бы успеть объяснить… Только бы успеть сказать до того, как вся эта чертова конструкция захлопнется!
Он успел.
Потому
Глава 24
Пробуждение давалось тяжело.
В голове сумбур и вязкое месиво, будто накануне он непозволительно много пил, во рту сухость, а под рукой прохладная простынь. Это постель? Его постель? Что за тяжелый сон преследовал этой ночью? Такой гадкий и долгий, что хотелось только одного: проснуться и никогда его больше не вспоминать. Кошмар, длиною в жизнь. Вот бывает же…
Дэлл медленно открыл глаза. Потер веки, растер покрытые щетиной щеки, отбросил одеяло и сел. А сев, моментально прижал руку к животу – судорожно, по инерции, приготовившись к адской боли, даже зажмурился, предвкушая сводящий с ума спазм до самого позвоночника.
Боли не было.
Пальцы сжались поверх гладкой кожи пресса, а сознание прострелил фантом – изо рта непроизвольно вырвался стон. Свистящее дыхание, ищущая рану рука, иллюзия окровавленных бинтов и ощущение схождения с ума. Ощущение настолько достоверное и реалистичное, что Одриард едва не закричал. Мышцы свело судорогой, пресс сжался в пружину, ощупывание себя превратилось в наваждение – где, где, где?...
Через секунду он все вспомнил.
Воспоминания обрушились настолько резко, что нервный центр не выдержал шквала эмоций: Дэлл захрипел и сполз с кровати, скорчился на полу и едва сдержал подступившую к горлу тошноту; медвежьими когтями заскребли по ковровому покрытию человеческие ногти.
Перенос… Случился перенос…. Светящиеся посреди хаоса из частиц глаза Бернарды… еще один шанс…
Прошлое.
Получилось ли у нее? Получилось? Ведь раны больше нет… Но где он? В том ли дне, что заказывал, или же где-то еще? Не случилось ли ошибки, сработал ли сложный процесс правильно? Не окажется ли, что в этом прошлом вообще не осталось ничего из прежней жизни: ни работы, ни друзей – совершенная новая ветка событий, где даже он другой, не тот самый Дэлл, а незнакомец даже самому себе?
Мозг накрыла паника.
Все еще опасаясь болевых ощущений, Дэлл поднялся с ковра и, по привычке прижимая руку к животу, побежал в кабинет. Ворвался туда с хлопком ударившейся о стену двери.
«Брандты» на стене отсутствовали.
Он быстро провел пальцами по запылившимся зажимам и табличке, развернулся и рванул в гостиную: уже с порога увидел старый экран, а не новую плазменную панель, и мысленно возликовал.
Прошлое, это прошлое!
Дату… нужно
Отыскал на столике перед диваном пульт, включил новостной канал и, не слушая ведущего, впился глазами в дату в правом верхнем углу: «1 марта».
Все верно. Все верно!
Он проснулся дома за один день до дня рождения Меган!
Бернарда, мать его, оно сработало!!! Слышишь?! СРАБОТАЛО!!!
Одриард осел на пол, воздел руки к небу, поблагодарил Создателя, а после, все еще не зная, можно ли начинать радоваться, уперся лбом в ковер и ошеломленно затих. Шок, панически бьющееся сердце, пытающийся ворваться внутрь ураган счастья – надо успокоиться, дать себе минутку, а после во всем разобраться…
Первое марта… Бубнящий о последних событиях голос ведущего…
В прошлом. Невероятно!
Ни раны, ни подарка от Мака, ни висящих на стене пистолетов…
Правильно ли завершился процесс перемещения во времени или же нет, но в одном Дэлл был стопроцентно уверен: он находился «в-самом-что-ни-на-есть-настоящем-мать-его-прошлом»!
– Что? Нет, Дрейк на сегодня дал выходной. Ты что вчера вечером поддал? Сколько можно проводить учений, надо иногда и отдыхать.
Ворчливый голос Мака заставил Дэлла улыбнуться так широко, что физиономия едва не треснула.
– Выходной, значит…
– Да. Эй, ты что-нибудь решил насчет ножа? Когда у твоей подруги день рождения, завтра?
– Завтра.
– Так решил?
– Да. Я дам ей его.
На том конце хмыкнули.
– Ну, смотри… С огнем играешь.
Внутри шевельнулась благодарность Бернарде. Как хорошо помнить…
– Не переживай, разберусь.
И как хорошо, что друг в этот момент не находится с ним в одной комнате – сумасшедший блеск в глазах вызвал бы много вопросов, отвечать на которые и не хочется, и нельзя.
– Значит, отдыхаем и сегодня, и завтра.
– Ты точно вчера перебрал… Элементарных вещей не помнишь.
Дэлл, не обращая внимания на комментарий, раскачивался в кресле взад-вперед.
– Эй, Мак, а ты уже придумал, что подаришь на мой день рождения?
Трубка возмутилась тишиной.
– Даже если и придумал, тебе говорить не собираюсь.
Как же здорово улыбаться… как здорово быть без дыры в пузе… как хорошо, что на стене пока нет «Брандтов»…
– Что бы ты ни придумал, уверен, это будет отличный подарок.
– Чудной ты сегодня…
– И не говори. Ладно, извини, что побеспокоил. Все, пошел.
– Давай.
Дэлл дал отбой, отнял от уха трубку, которая, казалось, все еще источала удивленную растерянность – наверняка вечером он накатил больше обычного, – откинулся на спинку знакомого кожаного кресла, впервые с момента пробуждения расслабился и закрыл глаза.
Неофар катился по знакомым улицам – редкий поток машин позволял свободно маневрировать. Дэлл надел солнцезащитные очки, обогнал ползущий с черепашьей скоростью бордовый седан, перестроился вправо и остановился на светофоре. Открылись и закрылись, выпустив наружу молодого парня в костюме, двери банка на углу; торопливо переходили дорогу пешеходы.