Делла-Уэлла

Ларионова Ольга Николаевна

— Вход заслонен золоченой плитой с большим кольцом, но золото скрыто серой эмалью, которую не отличить от лишайника, — кто обратит внимание! Да там и нет проезжей дороги — кто туда сунется, одни облака сползают с Паучьих гор, — вставил наблюдательный Сорк.

— Прекрасно, — сказала принцесса. — Я там не была, так-что во время перелета буду всецело полагаться на вас. Команду дам я, но перебросить весь мак через ничто придется вам своими силами.

Она обвела всех дружинников тяжелым взглядом, на какой-то миг задерживая его, словно отмечая про себя: да, этот верен. И кто бы ни появился на острове их необъяснимого заточения, какие бы юные пленительные гурии ни манили

их всеми чарами неизведанных утех, ни один не помедлит, когда рано или поздно, но им придется покинуть эту странную Землю.

— Последнее — уже мелочь: центральный шатер вряд ли примет дополнительный груз, а вот в малых помещениях; я думаю, еще можно будет разместить по триста — четыреста коробок. Владетельный эрл Юрген, могу ли я просить тебя совершенно точно установить, сколько еще офитов находится, на пути сюда? Свяжись, пожалуйста, с теми…

Она замялась, потому что не знала, как называть призраков, с которыми общался ее супруг. Но он понял.

— Слушаюсь! — Он был уже на ногах. — Это элементарно…

От этого «слушаюсь» у нее тошнота подступила к горлу. Он не раз повторял это словечко во время общения с призраками, и каждый раз ее охватывало отвращение: так не мог говорить владетельный эрл, ее супруг, командор звездной дружины.

Так отвечал бы своему хозяину серв… если бы мог говорить.

Она раздвинула перед Юргом стенку корабля, подождала, пока хрустящие по песку шаги достаточно удалятся, и снова велела непроницаемой кожистой пленке сомкнуться.

— А теперь слушайте меня внимательно, — проговорила она, опустив голову, словно пересчитывая шерстинки белой шкуры, на которой сидела. — Может случиться так, что мое решение покинуть эту планету будет неожиданным. И тем не менее вы, как только услышите мою команду, должны будете призвать ваших крэгов, наглухо застегнуть капюшоны, как это было при перелете сюда, и занять места в своих малых кораблях. Мак до сих пор стоит единым целым, так что стартовать мы сможем в тот же момент, когда последний из вас — вы слышите? — последний из вас займет свое место.

Она увидела напряженные, встревоженные лица и заставила себя улыбнуться:

— Я не говорю, что это должно случиться непременно… Просто мера предосторожности. Аварийное предписание, которое касается только нас. Понятно?

Все было понятно. Кроме одного.

— Принцесса Сэниа, — спросил Борб, — как будет звучать команда?

Принцесса на миг задумалась.

— Вы знаете, как называется ущелье, куда мы направляемся? Оно именуется ущельем Медового Тумана. Так вот, сигналом к отлету будут слова: «медовый туман»!

IV. Синица в небе

Командорский шатер опустел. Эрл Юрген мог появиться с минуты на минуту, и надо было поторапливаться. Найти что-нибудь в этой свалке, освещенной одним тусклым вечерним фонариком, было нешуточным делом, но рука, к счастью, сама наткнулась на маленький кинжал.

Так, теперь снять с плеч погрустневшего Кукушонка и всю верхнюю часть густых смоляных волос собрать пучком на макушке. Чем бы связать… А, сойдет узкая полоска, оторванная от пеленки.

Прядочка волос попала в узел, голова заныла от тянущей боли. Это мелочь. Нужно поторапливаться, пока не вернулся Юрг. Она попробовала остроту лезвия на ладонь, потом решительно поддела локон, спускавшийся на шею из-за уха, и срезала его под самый корень. Наверное, так именно сервы скашивают траву для крылатых коней. Разница только в том, что здесь нужно проделать очень узенькую полосочку чистой кожи — тропинку для дневного света. Сюда ляжет холодный, чужеродный обруч, как символ союза Джаспера

с этой лукавой, скрытной планетой. Она щедра на подарки — офитами, девицами-красавицами; но она отнимает мужей и держит за пазухой пестрое яйцо неминучей и ошеломляющей беды.

Пряди волос сползали по плечам, как умершие листья; в воздухе повис запах осени. Струйка крови потекла за ухом и дальше, по шее — горячая, едкая. Промелькнула странная мысль: хорошо, что она затеяла эту процедуру здесь, на корабле; ей не хотелось бы, чтобы даже один волосок остался на Земле, когда они ее покинут.

По стенке тихонечко, чтобы не разбудить Юхани, похлопали ладонью.

— Тук-тук-тук, — сказал Юрг, — впусти законного мужа.

Впустила.

— Новости неплохие: чуть больше полутора тысяч в дороге, штук двести мои сограждане оставляют себе на всякий пожарный случай, но я думаю, что они согласятся отдать и это, потому что через пару деньков уже будет готова новая партия. И пойдет конвейер… Святый боже, ты зачем себя изуродовала?

Она вернула себе на плечи Кукушонка, медленно обернулась к Юргу. Он совсем забылся, землянин. Принцесса Джаспера не может быть уродливой.

— Твои сограждане безгранично великодушны, — произнесла она царственным тоном, отметая его слова. — Когда в следующий раз будешь общаться с призраком, поставь его в известность, что Джаспер расплатится сполна. Кажется, у вас на Земле дороже всего ценится золото? Мы доставим сюда столько этого металла, сколько вместят корабли, увозящие отсюда офиты.

— Столько не поднимете, — буркнул Юрг.

— Один джасперянин может перебросить через ничто все свое вооружение и боевого коня. Два…

— Да, двух меринов.

— Два джасперянина могут перенести вместе с собой двадцать коней. Трое шестьсот. Четверо — больше двух тысяч…

— Ух ты! Странная прогрессия. Так вы что, можете поднять целый город? Я имею в виду — наш отряд?

«Мой отряд. Только мой», — подумала мона Сэниа.

— Разве не естественно, что жители моей планеты обладают скрытыми достоинствами, которые для обитателей других миров могут показаться диковинными? — холодно проговорила она, лукаво пряча всю горечь своего открытия, когда обнаружила, что ее муж скрывал от нее свою способность посылать голос через то же самое ничто, которым пользовались и джасперяне.

— Послушай, Сэнни, кончай обращаться со мной как на дипломатическом приеме. Скажи откровенно, чего ты хочешь?

Она подняла брови, и под шрамиком на лбу привычно затлела маленькая подлая боль.

— Большей надежности для крэгов, — сказала она после почти неощутимой паузы. — Гуен великолепна, но только для одного крэга. Ты сам говорил, что идеальным вариантом было бы два.

— Ну, идеальным, вариантом был бы мини-перехватчик с компьютерным управлением для каждого твоего гуся. Беда только, что эти перехватчики перебьют всю живность в радиусе десяти километров. Но задача уже поставлена, шесть конструкторских бюро ее обсасывают. Но ты не очень-то надейся, лучше синица в руках, чем журавль в небе.

— Эти слова мне не известны.

— Синичка — наша северная птаха, безобидная, очаровательная и несъедобная. Журавль… Это что-то среднее между Гуен и крэгом, птица почти сказочная по причине крайней немногочисленности. Бездна изящества и никакого душегубства — за исключением лягушек.

— То есть ты хочешь сказать, что твоя маленькая Сиянова — очаровательная синичка?

Юрг живо представил себе «свою маленькую Сиянову» — ее короткие каштановые волосы, подгибающиеся книзу, арочки бровей, винного оттенка губы, маленькие и не тронутые пока ни единой сухой трещинкой…