Дело № 36.4. Хрупкие кости
Шрифт:
— Не забуду, — Кира коротко хихикает, а потом смотрит на Капитана. — Одолжишь немного денег? Мне действительно нужна одежда. И я пойду с тобой. Пока что мы — любовники, и эту легенду нужно поддерживать.
Капитан растерянно смотрит на нее, а потом криво улыбается.
— Плащ и перчатки у тебя уже есть. Платье я тебе тоже куплю.
— Мне нужно не одно…
— Я это понимаю, — сердится Капитан. — Но ты же не пойдешь к портному в халате?
Кира долго смотрит на него. А потом криво улыбается.
— Я уверена, что нашу историю надо развивать.
— И?
— И ты позовешь портного сюда. Желательно такого, у кого одеваются светские львицы. Слух о том, что я теперь живу у тебя, заставит их захлебнуться от любопытства. И они тебя обязательно позовут.
— Хитрый план! — восклицает Джек. — Я и не думал, что ты такая коварная! Ты хоть представляешь, сколько стоят услуги такого портного?
Но Томасу кажется, что эта идея хороша. Если за Капитана кто-то попросит, это будет совсем не то.
Главное, чтобы рисунок все-таки изменился.
Мэри
Мэри почти не участвует в обсуждении собственного рисунка. Никто из Теней почему-то не вспоминает о том, что она не знает, что именно она нарисовала. Они говорят о чем-то, но Мэри толком не слышит.
Но слушает. Вдыхает их эмоции. Ощущает ласковое прикосновение времени, текущего сквозь нее.
Томас взбудоражен и обеспокоен. Впрочем, она не сомневалась, что в очередной нарисовала нечто страшное. Кажется, она разучилась создавать прекрасные вещи, теперь каждое ее полотно — это испытание. Для всех.
Капитан раздосадован. А еще — привычная ярость поднимает голову, и Мэри уверена, что он сейчас очень хочет отправиться в Глубь.
Марла немного испугана. Она пытается подавить страх, но пока что она не научилась делать это мастерски, как Джек.
Джек, который похож на сгусток разноцветной тьмы.
А вот Кира с того самого момента, как Мэри ее почувствовала, испытывает только легкое раздражение. Она похожа на кусок льда, и рисующая прекрасно понимает, что подруга просто внушает себе эти эмоции, загнав все остальное поглубже. Мэри не думает, что Кира помнит о насилии. Но она должна быть расстроена от того, что лишилась дома. Ей негде жить, и вряд ли она рада быть на милости Капитана. Но кроме раздражения в ее эмоциях ничего нет.
Мэри снова чувствует где-то внутри предательский холодок собственной ненужности.
Время неумолимо течет сквозь нее, и рисующей кажется, что она слышит чей-то шепот. Слов не разобрать, да и голос Мэри не знаком.
А потом она понимает, что это целый сонм голосов, пытающихся ей что-то сказать.
А потом она слышит:
— Я ее сам провожу.
Кажется, это Джек. И он говорит о ней.
Мэри нравится, что он о ней заботится, но ей хочется пройтись одной. Она качает головой и говорит:
— Я сама.
Но Джек не слушает ее. Кира вернулась, и теперь он снова тот самый веселый балагур, любящий бульварные детективы, что и всегда. Он не слушает ее возражений, а просто подхватывает за плечи и тянет к выходу.
Мэри напоследок бросает взгляд своих слепых глаз на друзей. Томас, оказывается, уже ушел, оставив после себя шлейф разочарования. Кира похожа на совершенно прозрачную глыбу льда. Ника немного растеряна, но все равно рада, что ее взяли в команду. Марла напряжена и все еще чего-то боится, и ее страх кажется Мэри оранжево-желтым, как цветки календулы. Капитан горит пурпурной яростью, и рисующая любуется им. Именно таким он должен быть.
Ярким, как алая кровь, которую он так хочет пролить в бою на арене.
Интересно, сегодня он пойдет в Глубь?
Джек снова тянет ее прочь, и Мэри подчиняется. Ей приятны его прикосновения, и она поддается искушению побыть рядом с ним чуть дольше. Даже несмело предлагает не вызывать экипаж и пойти пешком, а когда он соглашается, старается не вспыхнуть ослепляющим счастьем.
Он — сфинкс. Он многое видит. Многое знает. И пусть не все ему ведомо, стоит быть немного сдержанней.
Не все эмоции следует показывать. И сфинксу необязательно знать обо всем.
Они неспешно идут по запорошенным улицам Рурка, и Мэри представляет, как город выглядит сейчас, когда серость сменилась белизной. Она чувствует тепло, исходящее от идущего рядом Джека, и ни о чем не жалеет.
Пусть она слепа, но при этом она намного лучше чувствует этот мир. Она рисует будущее. Не просто намеки или подсказки, как раньше, но и исход дела. Ее рисунки меняются, а это значит…
— Мы должны все изменить, — бездумно шепчет она, сама не зная, почему.
— И мы это сделаем, — отвечает Джек.
Мэри это нравится. Нравится то, что он понимает ее. Ей почему-то хочется что-нибудь ему подарить. Книгу. Такую, какая ему обязательно придется по душе.
Надо будет попросить Томаса проводить ее в книжную лавку и помочь с выбором. Теперь, когда она может позволить себе любить, она вполне счастлива.
Даже так.
Просто от того, что он идет рядом.
До ее дома остается один поворот, когда она, скрепя сердце, останавливается и говорит:
— Дальше я сама.
Джек — это тьма во тьме, но она все равно ощущает его недоумение. Короткую синюю вспышку маленькой искры, но это все равно заставляет ее улыбнуться.
— Только не говори, что хочешь побыть одна, — хмыкает он. — По мне так ты слишком часто остаешься одна, чтобы желать еще больше одиночества.
Мэри, продолжая улыбаться, качает головой.
— Во время ходьбы мысли текут лучше. И мне действительно… я хочу пройтись в одиночестве.
— Поздно же, — ворчит Джек.
Мэри и сама не хочет расставаться с ним раньше, чем это будет необходимо. Еще один поворот улицы его тепло могло быть с ней. Еще сотню шагов рядом с ним…
… но они все равно бы закончились, эти шаги…