Дело без трупа. Неоконченное дело (сборник)
Шрифт:
– Я склонен доверять вашему мнению. И мне кажется, когда мы раскроем истину, подтвердится правота вашего взгляда на него. Но если все так (мой не слишком искушенный ум порой внезапно подводил меня, заставляя говорить бестактности или впадать в глупейшие ошибки), почему же он покончил с собой? Ведь нельзя сказать, что ему нечего было терять. Он обручился с вами. Имел хорошую работу. Ясно же, будь то убийство преступлением во время неожиданно разгоревшейся потасовки или чего-то в этом роде, у него оставались бы отличные шансы получить всего лишь условный срок за убийство по
– Он всегда страшно сожалел о любом своем сумасшедшем поступке. А этот случай мог быть им воспринят как самое худшее из всего, вот вам и объяснение.
Мысленно я всеми силами пытался сопоставить живший в ее сознании образ покойного Роджерса с фактами, ставшими известными Стьюту и Бифу. Предполагаю, что подсознательно мне очень хотелось помочь Молли почувствовать себя хотя бы немного лучше. Внезапно у меня родилась идея.
– Предположим, – сказал я, – кто-то заставил его поверить в якобы совершенное им убийство. Допустим, некая заинтересованная личность сумела убедить его в том, что преступление, виновным в котором был некто другой, оказалось на его совести. Это многое бы нам с вами объяснило, не так ли?
Мисс Катлер какое-то время смотрела на меня непонимающе.
– Боже мой! – воскликнула она вдруг, побледнев как полотно. – Здесь вы, возможно, попали в самую точку! Но какая же это мерзость! Неужели есть люди, способные на такое? Заставить его поверить в свою виновность?
– Боюсь, среди людей попадаются типы без чести и совести, которые ни перед чем не остановятся, – ответил ей я, чувствуя всю банальность собственных слов.
– Ужасно! Значит, Алан отравился, считая, что совершил убийство, а на самом деле… О, ничего более трагического и представить себе невозможно!
– Но это пока только мое предположение, мисс Катлер, оно может оказаться и ошибочным.
– Нет, не может! Здесь и заключена истина! Теперь я ясно все вижу! О, если бы только нам удалось с ним встретиться тем вечером! А каким же образом им удалось проделать этот жестокий трюк? Я имею в виду, убедить Алана в собственной виновности? У вас есть какие-то догадки?
– Я ничего не знаю. Мною всего лишь была высказана пришедшая в голову идея. Я ведь не детектив, а если бы им был, то, вполне вероятно, не стал бы даже рассматривать такую версию. Потому что есть главная улика – нож. И нож принадлежал ему. Как вы объясните это? Причем нож с окровавленным лезвием. Кровь обнаружили также на манжете его рубашки и на рукаве пиджака. Даже если не он в конечном итоге стал убийцей, то совершенно очевидно…
– Не продолжайте, умоляю вас, – прервала меня Молли.
– Мне очень жаль. Наверное, вообще не следовало высказывать подобную мысль. По опыту знаю: нет ничего хуже, чем когда такие дилетанты, как я, начинают вмешиваться в расследование сложных дел.
Теперь ее губы заметно дрожали. Бедняжка. Все эти дни, должно быть, превратились для нее в непрерывный кошмар наяву. Само по себе происшествие, официальное следствие, пересуды людей в городе…
– Мисс Катлер, – снова обратился я к ней, стараясь, чтобы мой голос звучал веско и рассудительно, –
Она помотала головой.
– Нет, – ответила потом. – Я хочу остаться здесь и видеть, чем закончится дело. Мне необходимо узнать правду. Пусть мне больше нечем ему помочь, но хотя бы это в моих силах. И я дотерплю до конца.
– Вы кажетесь мне очень храброй… Очень преданной своей любви девушкой, – тихо сказал я.
К моему удивлению и радости, мисс Катлер выглядела польщенной. Даже отозвалась на мои слова подобием улыбки.
– Спасибо, – сказала она. – А теперь…
Ее прервал громкий голос, раздавшийся у меня за спиной:
– Молли! Насколько же ты бываешь неразумна! Я искала тебя по всему городку.
Я поднялся, чтобы увидеть перед собой неизменно ухоженное, но сейчас искаженное недовольством лицо ее матери.
– Почему бы вам не присесть вместе с нами? – пригласил я.
– Боюсь, теперь мне просто придется присесть с вами, раз уж моя дочь заставила меня зайти в такое место. Я лучше сяду, чем дам еще больше пищи для разговоров досужим сплетницам. Но скажу сразу: не очень-то приятно находиться там, где все на нас так и пялятся.
Молли вздохнула, и впервые за все время нашего общения я услышал, как она отреагировала на фразу своей матери.
– Какая разница, смотрят на нас или нет? – спросила она с бесконечной усталостью.
– Для тебя разницы, может, и нет, – не унималась та. – Тебе наплевать на все. А вот мне это претит. Никогда в жизни не давала я никому повода судачить обо мне и уже не свыкнусь с этим. Да, пожалуйста, принесите мне чашку кофе. А еще будет выглядеть естественнее, если закажу себе пирожное. Да, спасибо, безе меня вполне устроит.
Смущение от посторонних взглядов, которые привлекала к себе ее дочь, ничуть не помешало даме проворно расправиться с огромным безе, покрытым сверху кремом. Я прежде несколько раз пробовал такие же сладости, но ни разу не смог доесть до конца.
– Кстати, есть кое-что, о чем Молли могла бы и рассказать полиции, когда ее допрашивали, – продолжила миссис Катлер, когда на ее тарелке остались лишь жалкие крошки, а одна ненароком приклеилась к подбородку.
– Мама! – попыталась помешать ей дочь. Теперь Молли выглядела не на шутку встревоженной.
– Да, да! Это следовало предать огласке, – упрямо заявила миссис Катлер. – Ведь молодой негодяй Роджерс однажды так и сказал Молли, что, мол, если когда-нибудь возникнет необходимость, у него не будет недостатка в орудиях убийства.
– Но в это трудно поверить. Разумеется, ничего у него не было. Как и у любого из нас, – покачал головой я, заметив, что Молли явно обрадовала моя равнодушная реакция на сообщение матери.
А как только миссис Катлер сочла момент подходящим, они с дочерью поднялись и вышли из кондитерской. Но Молли успела обернуться и бросить на меня исполненный грусти взгляд.