Дело глазника
Шрифт:
Во время всей этой продолжительной речи Муромцева Бубуш не жевал и даже отставил в сторону рюмку. Напряженно слушая сыскаря, через некоторое время он начал хмыкать и согласно кивать:
– Роман Мирославович, отрицать не стану. Сговор действительно может иметь место. Что же, решено, необходимо проводить допросы. Начнем с руководителей, а потом и всех остальных вызовем, коли возникнет таковая необходимость. – Бубуш поднял рюмку, вопросительно указывая ею на Муромцева. – Вы, несомненно, составите мне компанию в этом? Новая американская парная схема ведения допроса: злой и добрый полицейский. Мне, разумеется, уготована участь злобного держиморды,
Муромцев виновато улыбнулся и возразил:
– Ваше предложение весьма лестно, Симон Петрович, но при всем желании… Мне предстоит поездка в монастырь к заключенному князю. – Он досадливо поморщился. – Ах, как же некстати оно. Что ж мне, разорваться?
И в этот самый момент Бубуш перевел указующую рюмку на пребывающего в прострации Барабанова.
– А? Что? Вы о чем-то говорили? – вынырнул из омута тяжких мыслей Барабанов.
– Да, Нестор Алексеевич, конечно, – энергично работая челюстями и ухитряясь при этом говорить с декламационной четкостью, полицмейстер продолжал руководить работой импровизированного следственного штаба. – Ваши качества как нельзя лучше пригодятся для блага общего дела.
– Да, слушаю вас внимательно, – взмывая на качелях воодушевления, воскликнул Барабанов, часто моргая и нервно потирая подушечки пальцев.
– С вашими научными знаниями, особенно в этом новом направлении… мм…
– Психологии?!
– Верно! Только вы сможете докопаться до самой сути наших декадентов и спиритистов, заглянуть на дно их душ, вывернуть наизнанку. Авось и сумеете зацепить некую ниточку, кою мы с вами вместе смотаем в увесистый клубок фактов и доказательств.
– Да-да! Я готов! Сделаю все, что в моих силах!
– Не сомневался в вас. Благодарю, – Бубуш склонил голову в знак почтительного одобрения и застыл так на некоторое время, собираясь с мыслями. – Ага, далее у нас плотники. Что же, здесь мои люди покуда справляются своими силами. Работа муторная, плотников сотни… – Полицмейстер двумя пальцами размял переносицу и неожиданно пожаловался: – Беда в том, что народ темный. Вызвали в полицию – хорошего не жди. Будет отпираться, врать, от всего отказываться, и ведь не по злому умыслу. Исключительно от страха и необразованности своей. И вот покуда ты такой дубинушке стоеросовой растолкуешь, что ты не казнить его хочешь, не на каторге сгноить, а лишь опровергнуть подозрения и отпустить с миром – семь потов сойдет. Тем не менее мы их постепенно клас-си-фи-ци-руем. Подозрительных записываем и обязуем отмечаться у околоточного. Особо подозрительных кидаем в каталажку до выяснения обстоятельств. К концу недели, даст-то Бог, подведем промежуточный итог. И там уже вас, Роман Мирославович, и вас, Нестор Алексеевич, мы пригласим принять участие в допросах.
Договорив это, Бубуш тщательно собрал вилкой с блюда последние кусочки груздей, вылил из графинчика остатки настойки, выпил и закусил. Удовлетворенно крякнув, он иронично бросил слегка замаслившийся взгляд на Муромцева.
– Хоть вы о том и не просили, но мы уж покумекали да сами решили провести беседы со всеми воротилами преступного мира. Люди они серьезные. И то, что неизвестный душегуб столь жестоким образом расправился с каторжником, им сие пришлось не по душе. Они хоть и мазурики, живущие вне законов и морали, но чувства товарищества и взаимовыручки им знакомы. Если говорить короче, матерые иваны приняли нашу сторону. Пообещали, что отныне всякий из их подручных будет обязан нам сообщать любые
Муромцев, прихлебывая чаек, кивал да поддакивал. Несколько раз посмотрел на соратников и, выпячивая нижнюю губу, подавал им знаки: ай да служака! Знает дело. Наконец он подвел итог:
– Что же, Симон Петрович. Всем нам очевидно, сколь напряженно и плодотворно вы трудились. Позвольте засвидетельствовать вам и вашим подчиненным наше почтение. – На этих словах Муромцев уважительно кивнул и продолжил, уже несколько меняя тональность: – Да, план действий действительно неплох. Во всяком случае, лучше, чем его отсутствие еще вчера. Но – и я полагаю, вы согласитесь – мы по-прежнему блуждаем в потемках.
– Роман Мирославович, я бы поспорил, ведь с точки зрения следственно-разыскного ремесла наши действия безупречны… – начал было Бубуш.
Но Муромцев осадил его кратким вопросом:
– А с точки зрения вашего полицейского чутья как? Что вам подсказывает интуиция? Напали на след? Только прямо и без оговорок!
– Прямо и без оговорок… – протянул моментально утративший запал Бубуш. – Мимо это все. Должны каждый след отработать, конечно. Но чую, в сторонке мы топчемся пока.
Он откинулся на гнутую спинку стула и с наслаждением похрустел шеей. Затем жалостно и протяжно выдохнул, а потом с преувеличенной бодростью хлопнул себя ладонями по коленям и воскликнул:
– Господа, я бы предложил перед тем, как отправиться на студеную улицу, непременно отведать горячий яблочный стрюдель да под шустовский коньячок! От сладенького и горяченького и ходится бойчее, и думается ярчее! Эй, человек… – крикнул было Бубуш, но тут дверь ресторана распахнулась. На пороге стоял молодой околоточный – в верхней одежде и с рукой на шашке.
Полицмейстер моментально забыл об игривом своем настрое, сразу сделавшись собранным и сухим.
– Пермяков, я здесь, – окликнул он околоточного. – Иди сюда и докладывай.
Околоточный бросился к их столу и попытался что-то на ходу сбивчиво пробормотать, но начальник резко взмахнул рукой, указывая на место перед собой, и приложил палец к губам. Пермяков тихо, чтобы никто не услышал, но еле сдерживаясь от волнения, рассказал следующее.
Полчаса назад рыбаки, проходившие на баркасе под Шапкиным мостом, обратили внимание на кучу темного тряпья. Приняв это за заначку баржевых воришек, рыбаки причалили. Но под тряпками оказался не хабар жуликов, а сын одного из них – мальчишка-подросток. Тело было уже закоченевшим. Без головы и без глаз.
В этот момент околоточный испуганно замолк, не в состоянии продолжать рассказ. Он икал, глотал слюну, но не мог более описывать труп новой жертвы.
– Что делают рыбаки, Пермяков? – ледяным голосом твердо спросил Бубуш. А затем негромко рявкнул: – Отвечать!
– Ваше высокоблагородие, Симон Петрович, так они с баграми и топорами идут к особняку губернатора! – плаксиво выдавил Пермяков. – Не знаю, как их остановить. Кричат, что пора призвать власти к ответу, раз те порядок навести не могут. Не знаю, как их остановить!