Дело Кристофера
Шрифт:
Хелен Амберт. Хелен, черт ее дери, Амберт! Девушка, которая чуть ли не на глазах у всего университета переспала с Картером, заняв мое место, теперь сама стала "преподавать" тем же способом. Это так гадко и мерзко. Я никогда не понимала, насколько нездоровыми кажутся со стороны подобные отношения. Ничего удивительного, что у нас с Шоном ничего не получилось, оно просто не могло получиться. Выглядит как бессознательный рефлекс доминирования и им и является. Что-то вроде "я могу, и тебе нечего возразить".
Но хуже всего то, что в природе происходящего также лежит отчаяние. В наше время, когда все пропадают в сети и на работе, найти того единственного, нужного как воздух, невероятно сложно. Видимо, Хелен начала искать себе попутчиков, пользуясь моделью поведения Шона. Как он назвал это? Возмездие? Неужели мы и правда впитываем как губки все, что видели годами, а потом используем полученные знания применительно к себе, потому что других вариантов уже не видим? Не об этом ли говорил мне Лайонел? Я слишком долго играла по правилам Шона, чтобы легко абстрагироваться от него и подстроиться под другого человека, я предпочитаю прогибать людей удобным мне образом, но не все на это согласны…
Одна лишь мысль в конечном счете оказаться на столе вместе со студентом вроде Каддини или МакКензи (который вполне себе счастлив сейчас наедине с Хелен), вызывает у меня рвотный рефлекс, это определенно не мое, но есть и другие аспекты. За прошедшие годы я в корне пересмотрела взгляды на многие вещи… и, в итоге, путем проб и ошибок поняла, что, как ни странно, чувство комфорта мне дарит именно он — Шон Картер. Тот, у кого я пытаюсь искать утешение, когда весь мой мир разваливается на части, когда умирает Керри, когда на волоске висит будущее родителей, да и собственное — ведь уехала же я в Сидней по первому зову.
Так когда это случилось? Как я ухитрилась так далеко впустить в свою душу человека, который некогда выкорчевал и вытоптал все в ней? Не знаю, но, дьявол, какая разница? Не думаю, что есть обратный путь. Вода обтачивает камень долго и безвозвратно, невозможно взглянуть на него и не понять, насколько некогда они были близки. Я была подружкой ректора безумно давно, но сегодня студенты подумали, что в кабинете с Шоном именно я… Это означает, что мы очевидны.
Кажется, Картер мне что-то говорит, но я его не слышу, встаю из кресла и, не оборачиваясь, выхожу из кабинета. Звоню на кафедру, прошу отменить все сегодняшние занятия и покидаю кампус. Я еду домой. Собирать вещи.
Глава 21. Рекогносцировка
Я останавливаю машину около дома Шона, прямо напротив окон, чтобы ее было видно. Дожидаюсь, когда откроется дверь. Картер выходит на крылечко с чашкой кофе в руках, как есть, и прислоняется плечом к дверному косяку. Просто стоит и смотрит. Молчит, ждет моих действий. По возможности невозмутимо вылезаю из машины, открываю багажник и достаю оттуда чемодан. Заказывали? Получайте. Теперь ход за Картером. Он может меня отвергнуть или унизить, но это лучше, чем даже на фасад не решиться. Медленно и неторопливо, так же бесстрастно, как я, Картер спускается по ступенькам крыльца, приближается, молча вручает чашку и подхватывает тяжелый чемодан. Чтобы скрыть облегчение, делаю глоток кофе. Он не такой, как я люблю. Горький, чуть подслащенный эспрессо. Мы не говорим друг другу ни слова, но нужно ли? Мой чемодан в его доме, а я на его кухне мою его чашку. Вторжение не менее интимное, нежели повсеместно воспеваемый секс…
Однако спокойствие наэлектризованное, выжидательное. Внешне тихо-тихо, но сладкое предвкушение уже завязывает все внутри узлом. И я не ошибаюсь. Руки Шона обхватывают мою талию, разворачивают, запрокидывают голову для поцелуя. Я повисаю в них, точно безвольная марионетка, в которую вдохнуть жизнь могут только его губы. Пытаюсь привстать на цыпочки, чтобы дотянуться и стать еще ближе, но не выходит, вместо этого я оказываюсь сидящей на разделочном столе и забираюсь руками под его одежду, ударяюсь головой о шкаф, но даже не замечаю. В попытке разместить нас обоих удобнее, Картер опрокидывает на пол кофемашину, но у меня даже жалости для нее не находится. Я занята тем, что стараюсь расстегнуть ремень его брюк. Черт возьми, я не просто так надела юбку, чувствовала, что в порыве безумия будет не до стриптиза… Он не нежен и не ласков, выдержки просто не осталось, и между шкафами и холодильником так мало места, что голову не откинуть, не разорвать зрительный контакт. Шон будто наказывает меня за все то время, что я упрямилась и отказывалась сдаваться, не позволяет ничего придержать или спрятать. И даже вслух говорить не нужно, правильные слова сквозят в каждом взгляде и жесте: не уйдешь, не отпущу; возможно, никогда…
Лежа в неудобной позе на столешнице, пытаясь оправиться от ран, нанесенных безжалостной откровенностью, я смотрю на пол, на пластиковые обломки кофемашины и сожалею.
— Я ее любила, — хрипло говорю я. — Не представляю, как в твоем доме жить без кофе.
Картер, в свою очередь, бросает в сторону короткий взгляд и, с трудом набрав в легкие воздух, говорит:
— Завтра куплю новую, а пока поищешь допинг в спальне.
Я бы согласилась провести в его кровати всю жизнь, просто рядом с ним. Ради чувства спокойствия и надежности. Ради режущих своей правдивостью коротких, но отчего-то утешительных фраз. Ради возможности быть собой… Но мне страшно, что Шон догадается, сколь сильно он мне нужен, что все вернется в прежнее русло, и потому я вынуждена держать показную дистанцию.
На часах три, моги ноги запутались в простынях, а Шон лежит рядом и смотрит в потолок. Я даже боюсь представить, о чем он думает, не кажется ни счастливым, ни несчастным. И у меня нет ответа на вопрос, рад ли он моему приезду. Секс есть секс, но, бесполезно врать, я отчаянно хочу большего, хотя, кажется, согласилась даже на то, что было. Лишь бы ближе к нему.
— Я пойду в другую спальню, — хрипло говорю я, мне все еще нужно место, в котором я могу спрятаться от Шона. Только теперь там я буду мечтать о нем.
— Одну секунду, — бесстрастно говорит Картер, встает и куда-то уходит, кажется, в компьютерную комнатку, потому что очень быстро возвращается. — Дай мне руку.
Это странно, но я не спорю, ведь ночь, а у меня в крови разгул эндорфинов. И вдруг… щелчок, и холодно запястью…
— Это что? Это… наручники?! — задыхаюсь я и пропускаю момент, когда второй браслет обвивает руку Шона. — Ты совсем спятил?!
— Спи, Джо, — невозмутимо отвечает мне Картер.
— Я… я кричу во сне. Я не дам тебе спать!
— Это определенно худшее, что со мной может случиться, — говорит он настолько серьезно, что просто не может не издеваться.
— Откуда вообще у тебя наручники? — начинаю я опасаться прочих возможных атрибутов. Кстати, стальные браслеты самые настоящие!
— Леклер прислал на день рождения несколько лет назад. Он считал, что мы достаточно близки, чтобы поздравлять друг друга с большими праздниками. Гляди-ка, пригодились.
Вздохнув, плюхаюсь на подушки снова и заставляю Картера последовать за мной.