Дело молодых
Шрифт:
– О, так сиськи ты все же заметил?
– Эв, ты что, правда, ревнуешь?
– Крис, ты ревнуешь! – рассмеялась блондинка. – Ты, правда, ревнуешь, посмотри-ка!
– Туори, прекрати! – Криспи попыталась рассердиться, но не смогла – на Туори невозможно всерьёз обидеться. И, в конце концов, у них никогда не было настоящих отношений, чтобы ревновать. Немного дружеского секса [4] , не более того.
4
В
– Ревнуешь, ревнуешь! Дурашка-ревновашка! – Туори развлекалась вовсю, и Криспи не выдержала, рассмеявшись вместе с ней.
– Туо, я предупреждала, что это не прогулка по клубам, а рабочая экспедиция. И перестань, пожалуйста, провоцировать этих мзее.
– Веселитесь? – спросила Мерит. Она стояла в дверях, спокойно глядя на смеющихся девушек.
Криспи ещё не решила, как к ней относиться. С Туори они давние подруги, а Мерит навязал Совет как эксперта. Стройная сильная шатенка со спортивной фигурой хорошо разбиралась в компьютерных системах, но в группе оказалась не очень контактна, оставаясь в рамках вежливости и не сближаясь даже с Туори. Это мало кому удавалось – очарование весёлой и неотразимо красивой блондинки обычно затягивало всех, кто неосторожно оказывался в зоне его действия. Иногда Криспи даже казалось, что, несмотря на возраст, Мерит немного холо мзее [5] – слишком… рассудительная, что ли? Ну и вообще, быть специалистом, да ещё в такой сложной области? Это же закрыть для себя не только Совет, но и вообще возможность работать над собственными проектами. Специалист – это не то, чтобы совсем холо мзее, но опасно близко к этому. Глубокие знания сужают кругозор, специальное образование заставляет шаблонно мыслить, эрудиция невольно подсовывает вместо своих решений чьи-то чужие, уже использованные – это же основа основ, как можно этим пренебречь?
5
Это пренебрежительное выражение можно по смыслу перевести как «пенсионерский стиль» – оно употребляется в отношении одежды, досуга, секса, или, в общем случае, восприятия мира «слишком по-взрослому».
– Мер, Крис ревнует! – хохотала Туори, завалившись на широкую кровать. – А ещё ничего не работает и умыться негде! Глупая Кри затащила нас в дикую глушь, а теперь не даёт даже подразнить аборигенов!
– Дразнить этих людей – не самая хорошая идея, – рассудительно сказала Мерит. – Это небезопасно.
– Не знаю такого слова, – отмахнулась Туори. – Это всего лишь мзее.
Криспи неприятно царапнуло то, что это сказала Мерит, хотя проектом руководит она, и её прерогатива – думать о безопасности. И ей эти мзее не казались опасными – ведь стоило напомнить Андираосу о его статусе, как он немедленно прекратил свои недопустимые намёки на их полномочия. Они немного распустились здесь, без надлежащего руководства, но их несложно будет поставить на место. Действительно, это всего лишь мзее.
Вошедший негр застыл в дверях, не в силах отвести взгляд от раскинувшейся на кровати Туори. Короткое белое платье задралось до крохотных белоснежных трусиков, и мало что оставляло на долю фантазии.
– Привет, чёрный человек! – помахала ему блондинка стройной ногой, отчего слегка выпученные от природы глаза Джона, казалось, сейчас вывалятся и со стуком запрыгают по паркету. – Если ты будешь и дальше стоять с открытым ртом, туда залетит муха! Мер, тут есть мухи?
– Не знаю, Туори, – ответила Мерит, одновременно вытесняя негра за дверь.
– Вере кэн ви вош? – спросила она его, чтобы отвлечь. – Помыться, андестенд?
– Э-э-э… Вот? – негр продолжал таращить глаза на идеальные ноги Туори, непроизвольно вытягивая шею, чтобы не лишиться этого зрелища. Но Мерит безжалостно вытолкала его в коридор и помахала перед лицом полотенцем.
– Вош. Шовер. Басрум, – сурово сказала девушка. – Нау!
– Оу, бас, йес… – глаза негра затуманились. Не иначе, представил себе лежащую в ванне Туори.
– Факиншит, – тихо выругалась Мерит. – Слюни подбери, обезьяна черножопая.
– Но обизан! Нет говорить! –
И ушёл, громко топая по лестнице. Обиделся.
Когда Мерит вернулась в комнату, там уже загорелся свет, причудливо подсвечивая фигурно вырезанный потолок. Наверное, генератор, где бы он ни был, включили. Криспи согнала расшалившуюся Туори с кровати и потянула ложе вверх. Раньше она не имела дела с системами Йири, но наставления не подвели – кровать, встав вертикально, втянулась в стену, а на ее место выкатился из угла стеклянный гигиенический сектор.
– Так, девочки, расходимся – всем надо помыться и переодеться!
– Может, я присоединюсь к тебе, Кри? – томно потянулась блондинка.
– Нет, Туо, – соблазн был велик, но Криспи решила как руководитель проекта стараться держать дистанцию, насколько это вообще возможно, с Туори. – И, ради всего прогресса, Туо – закрой дверь, когда будешь мыться. Я серьёзно!
Когда камуфлированная, во внедорожном обвесе и на больших колёсах «Нива» появилась на подъездной дороге, Пётр вышел, вытирая руки ветошью, из маленькой пристройки неясного назначения, сейчас изображающей генераторную
– Пришлось накачать соляры из бочки в бак, – сказал он Андрею, – и её, надо сказать, не то чтобы дофига осталось… О! Ребята едут!
Попирая зубастыми покрышками запущенный газон, машина подъехала к самому крыльцу. С водительского места вылез очень малорослый вертлявый брюнет, одетый в рабочий полукомбинезон (такие обычно носят механики, слесари и прочий мастеровой люд), клетчатую рубашку и кеды. С пассажирского – крепкий рослый мужчина восточного вида, в камуфляжных штанах, жёлтых берцах и песочной футболке. На его лице наличествовали все признаки Крутого Военного Парня – непроницаемо-чёрные очки на пол-лица, оливковая бейсболка, на которой непонятная аббревиатура окружала эмблему с ножом, черепом, автоматом и хищной птицей, квадратная челюсть и тонкие усики, переходящие в бородку клинышком типа Van Dyke. (Лицевая растительность, ставшая в американских ЧВК [6] почти столь же обязательной, как причёска H&T [7] у морпехов). Пистолет в тактической пластиковой кобуре к этому просто напрашивался. И он, разумеется, присутствовал.
6
Частная военная компания – ребята, которые за деньги стреляют в тех, кого по каким-то причинам нельзя просто уебать ракетой.
7
High and tight – выглядит так, будто к голове прибили щётку для сапог.
– О, Саргон, привет, – помахал ему Пётр. – Как скатались?
– Штатно, – коротко ответил тот.
– Как всегда, содержательно, – покачал головой Пётр. – Как тачка, Кройчек? Прёт?
– Кройчи, Пётр, меня зовут Кройчи, мы не первый год знакомы, мог бы и выучить, – недовольно ответил малорослый водитель. – Тебе бы понравилось, если бы я звал тебя Петриком?
– Мне было бы похуй, – весело сказал Пётр. – Подумаешь, петрик-хуетрик…
– А машина легковата и маловата, пожалуй, – продолжил Кройчи, откидывая вперёд спинку водительского сиденья. – Лучше бы второго УАЗа взяли. База короткая, подвески жесткие, козлит неимоверно. Вон, задохлика нашего совсем укачало.
С заднего сиденья с трудом выбрался слегка зеленоватый с лица юноша. Бледный, сутулый, худой, с длинными, но редкими бесцветными волосами. Совершенно нестроевого вида парень представлял собой такой забавный контраст Саргону, что вместе они составили бы отличную пару стендап-комиков. Юноша был одет в монотонно-серый глухой комбинезон, составлявший одно целое с мягкой обувью, и на лице его отражалось такое уныние, что, казалось, его следует немедленно пристрелить просто из жалости.
– Эй, как там тебя… – окликнул его Петр. – Ты если блевать собрался – уйди за дом, что ли. У нас тут теперь дамы квартируют, им в твой блевантин вляпаться невместно будет!