Дело о бледном вампире

Кузнецова Наталия Александровна

Ромка задумчиво смотрел на улицу-яму. Давняя, далекая-предалекая история вдруг придвинулась совсем близко и обрела реальные черты. Вот, оказывается, зачем люди ходят на экскурсии.

Тихо-тихо, без особого выражения, Марина прочла:

— Уходят в даль людских голов бугры,

Я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,

Но в книгах ласковых и в играх детворы

Воскресну я сказать,

что солнце светит.

Ромка явственно представил себе огромнейшую, бесконечную массу коротко стриженных людей, исчезающую в безвозвратной черной бездне. Ему сделалось пронзительно грустно, и он подошел поближе к Марине, чтобы разделить с ней овладевшие им чувства.

Разгадав Ромкины мысли, девушка ласково обняла его за плечи. Его грусть смешалась с неземным блаженством и непонятным волнением. А Марина тряхнула головой и предложила:

— Спустимся вниз? Хотите увидеть «улиц перекошенных чулки», где ходил Мандельштам?

— В другой раз. Мы с Ириной Сергеевной, пожалуй, вернемся в гостиницу, — сказала Антонина Борисовна. — Спасибо вам большое, Мариночка, за экскурсию. До вечера.

— До вечера. — Марина убрала руку с Ромкиных плеч и взглянула на часы.

— А далеко отсюда до улицы Сакко и Ванцетти? — вернувшись к реальности, спросил Ромка.

— Как раз на нее мы и попадем, если сойдем вниз. А зачем она тебе?

— Нам поручили зайти там к одной женщине, — пояснила Лешка. — Передать ей деньги и конфеты.

— Могу вас проводить, тем более что мне нужна тамошняя аптека.

Когда, распрощавшись с женщинами, они спускались по круглой лестнице вниз, их догнал симпатичный светловолосый молодой человек. Лешка сразу его узнала: он заглядывал вчера в их купе в поисках Марины.

— Добрый день. Как вы здесь оказались?

Парень обращался к Марине, но за нее ответила Катька.

— У нас экскурсия была по мандельштамовским местам.

— Я так и подумал.

— А ты откуда взялся? — удивилась Марина.

— К Денису заходил. Он у института живет. — Молодой человек качнул головой влево. — И вас издалека увидел.

У Ромки вмиг испортилось настроение. С недовольством он дернул Катьку за руку.

— Кто он такой?

— Актер, вместе с Мариной в театре играет. Виталий Георгиевич.

Молодой человек услышал ее и весело улыбнулся.

— Можно просто Виталий. И на «ты». А вы далеко направляетесь?

— Зайдем на минутку в один дом, им надо, — девушка обвела рукой троицу, — затем в аптеку — и в театр. А вечером в Доме актера концерт — ты не забыл?

— Не забыл. Но время еще есть, и я вас провожу. Можно?

— Ну конечно. — Марина лучезарно улыбнулась ему, и Ромка почувствовал себя маленьким и лишним. К счастью, ему было чем отвлечься — мыслями о кладе.

Глава V ФОТОГРАФИЯ НА СТЕНЕ

Зеленый

домишко, в котором жила родственница Дарьи Кирилловны, был маленьким и низеньким, с небольшими подслеповатыми окошками и облупленной коричневой деревянной дверью. Над крышей домика возвышались печная труба и старая телевизионная антенна.

Серафима Ивановна оказалась невысокой, худенькой, древней-предревней старушкой. Только глаза у нее были темными и живыми, совсем как у Дарьи Кирилловны. Запахнув бордовый байковый халат, она удивленно встретила большую компанию.

— Вы ко мне?

Ромка шагнул вперед.

— Вы — Серафима Ивановна? Мы из Москвы. Нас Дарья Кирилловна к вам прислала, она вам привет передает и кое-что еще. Я — Рома. А это — моя сестра и наша подруга, к которой мы приехали.

— Я — Оля, она — Катя, — сказала Лешка.

— А мы — сопровождающие их лица, — засмеялась Марина.

Ромка протянул Серафиме Ивановне конфеты и конверт с деньгами.

— Вот, возьмите.

Слегка ошеломленная неожиданным визитом стольких людей, старушка заглянула в конверт и смутилась:

— Ой, да зачем мне столько! Неудобно-то как! Да вы проходите, пожалуйста, чего ж на пороге стоять?

Марина покачала было головой, но Ромка не дал ей возможности отказаться и тут же ринулся в домик.

В комнатке, куда он попал, у одной стены блестела железная кровать с круглыми шишечками, застеленная синим покрывалом с белыми нитяными узорами. Подушку на ней украшала старинная кружевная накидка. У окна стоял стол, а на другой стене над старым комодом в рамочке висела небольшая, выцветшая и пожелтевшая фотография молодых людей: девушки в белом платье и парня в темном костюме. Взявшись за руки, оба радостно улыбались в объектив фотоаппарата.

Ромка повертел головой и с ходу спросил:

— А печку вы зимой топите?

Хозяйка покачала головой.

— Тогда зачем у вас на крыше труба?

— И труба, и печка остались с прежних времен. Печку я уже лет двадцать как не топлю. У меня теперь газовый нагреватель.

— А почему вы ее не разобрали? — не отставал Ромка.

— Сначала боязно было, — терпеливо отвечала старушка. — Думала, а вдруг газа не будет? А теперь кому разбирать? Хотя ни угля, ни дров у меня давно нет, если что, так и так замерзну.

— А это вы? — спросила Марина, вглядевшись в фотографию на стене.

— Я, — кротко ответила Серафима Ивановна. — С моим мужем, Колей, перед самой войной.

— А сейчас он где?

Серафима Ивановна вздохнула.

— Он не вернулся с войны.

— Погиб?

— Пропал без вести. Куда я только не писала, где его не искала! И Дашенька, спасибо ей большое, мне в этом помогала, в Москве справки наводила, по разным инстанциям ходила, но и у нее ничего не вышло.

Марина снова внимательно посмотрела на фотокарточку.