Дело о черной вдове. Записки следователя (сборник)

Ковалевский Александр

Допросив сержанта милиции Петрова, от которого за версту разило таким перегаром, что и без экспертизы было ясно, в каком он был состоянии, когда «лечил» от головной боли своего напарника, Василевская пожалела этого дурака, но не арестовать его она не могла. Понятно, что у него не было преступного умысла застрелить своего товарища, но выстрел в лоб из табельного пистолета сложно квалифицировать как убийство по неосторожности, а то, что сержант Петров был в этот момент в состоянии сильного алкогольного опьянения, только усугубляло его вину.

Пока Зоя разбиралась с этим чрезвычайным происшествием, майор Ковалев, у которого после суточного дежурства был свободный день, потратил его на проверку алиби

Севы Рачинского. Свидетельские показания, которые он получил от одного из жителей дома, в котором была убита мать Севы, требовали немедленной проверки, о чем он и сообщил по мобильному телефону Зое, когда та уже закрыла и опечатала свой кабинет. Узнав от Ковалева, что Севу в день убийства его матери видел около одиннадцати вечера сосед, вышедший на балкон покурить, Зоя поняла, что ее планам пораньше сегодня попасть домой не суждено сбыться. Впрочем, звонку Александра она была рада. Он приснился ей прошлой ночью, и сон этот был эротическим…

– Саша, я еще в прокуратуре, можешь мне привезти его объяснение? – спросила она.

– Конечно, могу, – сказал он.

Долго ожидать Зое не пришлось, и через пятнадцать минут майор Ковалев уже был у нее. Внимательно прочитав протокол объяснения, в котором сосед Севы Рачинского опроверг его алиби, Зоя не стала торопиться с выводами. Этот сосед утверждал, что своими глазами видел, как той ночью Сева вынес из подъезда какую-то большую сумку и с помощью водителя загрузил ее в багажник светло-серого «Дэу» с «шашечками». Работая в следствии не первый год, «важняк» Василевская взяла себе за правило не верить никакой информации, полученной от свидетелей, пострадавших и их близких, пока сама все тщательно не проверит. Как следователь, она не имела права на ошибку, ведь при любой ошибке следствия наказание может понести невиновный, в то время как настоящий преступник останется безнаказанным.

– Ну что, едем задерживать нашего студента? – предложил Ковалев.

– И что мы ему предъявим? Что он какую-то там сумку вывез из собственной квартиры? Так в этом нет никакого состава преступления. Нет, задерживать его пока не за что, тем более что он, в отличие от своего отца, который как сквозь землю провалился, от следствия не скрывается.

– А дача заведомо ложных показаний?

– То, что он скрыл от следствия, что приезжал в тот вечер домой, нельзя ему инкриминировать как заведомо ложные показания, – возразила она. – Сева имеет право не свидетельствовать против себя, вот он и не свидетельствовал. Меня больше интересует, что он вывез из квартиры в той сумке? Если это то, о чем я сейчас подумала, то никакой адвокат ему уже не поможет…

– Думаешь, в той сумке он вывез труп своего отца? – предположил он.

– А как ты догадался, что именно об этом я подумала? – удивилась она.

– Просто это было первое, что мне самому пришло в голову, когда я узнал об огромной сумке, которую Сева еле выволок из дома, – пояснил он. – Учитывая, что его отец был весьма щуплого телосложения и ростом ниже среднего, в такой сумке его труп вполне мог уместиться.

– Если предположить, что это Сева убил своих родителей, почему же тогда он не спрятал второй труп, а наоборот, выставил его на всеобщее обозрение?

– Может, потому, что его мать была намного крупнее отца и вынести ее труп в сумке он просто физически не смог, а расчленить его и вынести по частям духу не хватило. Родители все-таки…

– Вот именно что родители! Муж мог сгоряча ударить свою жену тем, что под руку попалось, – это типичная бытовуха, но чтобы сын убил сразу и мать, и отца – в такой кошмар нормальному человеку трудно поверить. Хотя могло быть и так: его родители из-за чего-то разругались, в процессе скандала отец ударил его мать, Игорь вступился за нее и отец полез с ним в драку. Защищаясь, Игорь мог огреть его той же гантелью, которой тот убил его мать. Как тебе такая версия?

– Если бы они устроили смертельные семейные разборки, то их соседи по «хрущевке» наверняка бы что-то слышали. Но все опрошенные мною жильцы их дома в один голос утверждают, что в тот вечер в их подъезде все было тихо и спокойно. Так что, я думаю, мы имеем дело с умышленным двойным убийством.

– Почему ты так в этом уверен? – спросила Зоя.

– Потому что Сева явно позаботился о том, чтобы обеспечить себе алиби, для чего специально мозолил всем глаза в общаге, а в убийстве матери он тупо подставил своего отца, который, как ты верно заметила, как сквозь землю провалился.

– Думаешь, он вывез его труп на такси в ближайшую лесопосадку и прикопал где-то?

– Мог и утопить, конечно, но, скорее всего, закопал, чтобы труп его отца никто никогда не нашел.

– Версия принимается. И если твой свидетель ничего не перепутал, это преступление ты раскрыл, считай, сам. А расколоть Севу – уже дело техники для нашего доблестного уголовного розыска. Кстати, Саша, я давно хотела тебя спросить, почему ты не захотел работать в розыске, ведь, насколько я знаю, Сокольский тебе не раз предлагал перейти к нему в Управление? – поинтересовалась она.

– Наверное, потому, что в милиции я человек, в общем-то, случайный, – пожал плечами он. – Никакого юридического образования у меня нет. Закончил рязанское воздушно-десантное училище, успел даже немного повоевать в Афганистане – командовал разведротой, прикрывавшей вывод наших войск из Афгана. А потом развалился Союз, и я, как и тысячи бывших советских офицеров, попал под сокращение. Вернувшись домой, перебивался случайными заработками, на вещевом рынке пару дней даже постоял, не зная, куда девать глаза от стыда, что я, боевой офицер, вынужден какими-то шмотками торговать. Чтобы прокормить семью, я согласен был тогда на любую работу, только не на рынке стоять. И когда мне предложили должность инспектора боевой и физической подготовки в райотделе, я не раздумывая согласился. В участковые я бы не пошел, а обучать ментов рукопашному бою, с моим-то боевым опытом, почему бы и нет.

– У меня была похожая история. Со своим первым мужем я разошлась еще до рождения дочери и воспитывала ее одна, работая на полставки тренером по плаванию в бассейне на «Динамо», куда меня распределили после окончания института физической культуры. А потом наступила разруха девяностых, наш бассейн закрылся, как оказалось, навсегда, и я осталась без работы и средств к существованию. Так что в те годы и мне пришлось на стихийном рынке в «ручейке» постоять, чтобы заработать хоть какую-то копейку. Менты этот «ручеек» постоянно разгоняли, но как только они уходили, мы опять выстраивались в цепочку, пытаясь что-то продать. Бывало, целый день на морозе простоишь, а у тебя никто ничего так и не купил, только зря мерзла. И когда я уже совсем отчаялась найти какую-нибудь достойную для себя работу, мой бывший динамовский начальник помог мне устроиться в райотдел на должность инспектора по делам несовершеннолетних. Так что полученное в физкультурном институте педагогическое образование мне очень даже пригодилось. Без него меня в КМДН [11] бы не взяли. И уже работая в райотделе, я заочно окончила прокурорский факультет нашей юракадемии, но перейти из милиции в прокуратуру мне вряд ли бы удалось без протекции моего второго мужа, который тогда был зампрокурора района. Ну, ты его знаешь…

11

КМДН – криминальная милиция по делам несовершеннолетних.