Дело о черных орхидеях
Шрифт:
Выражение его глаз напомнило мне старшие классы школы. Так мы смотрели, когда девочка позволяла нам взять ее за руку. Я с гордостью взглянул на Энн. Девушка, способная довести Льюиса Хьюитта до того, что он пригласил ее обедать и подарил черную орхидею, сумевшая заставить юного цветовода так смотреть на нее, – такая девушка кое-чего стоит.
Но в эту минуту она выглядела отнюдь не так уж ошеломляюще. Она была совершенно выбита из колеи.
– Я должна быть в десять утра в конторе окружного прокурора, – сказала она Вульфу. – Я обещала, что приду. Сказала, что отвечу на все вопросы
– Она замолкла, потому что губы ее задрожали, и она прикусила их.
– Вам нужен адвокат, – заявил Фред. – Я достану вам. Не знаю только, в Нью-Йорке ли он.
– Я возьму это на себя, – сказал Вульф. – Сядьте, мистер Апдерграф. – Его взгляд переместился на Энн. – Здесь найдется для вас кровать, мисс Трейси, и вам лучше воспользоваться ею. Вы выглядите утомленной. Сомневаюсь, что полиция спросит вас об отце. А если спросят, не отвечайте. Отошлите их к мистеру Диллу. Скорее они заинтересуются вашим намерением выйти замуж за Гарри Гулда.
– Но у меня не было такого намерения!
– Во всяком случае он думал, что есть.
– Но он не мог! Он прекрасно знал, что он мне не нравится! И он… – Она остановилась.
– Что он?
– Я не могу сказать. Он же умер.
– Он делал вам предложение?
– Да.
– А вы отказали?
– Да.
– Но все-таки вы согласились участвовать вместе с ним в представлении на выставке?
– Я не знала, что он будет в нем участвовать. Мистер Дилл попросил меня об этом около двух месяцев назад. Должен был участвовать один молодой человек из конторы. А потом мистер Дилл сказал, что вместо него будет Гарри Гулд. Мне он не нравился, но я не хотела отказываться – ведь мистер Дилл был так добр к моему отцу, не дал арестовать его и разрешил мне платить по частям.
– Называйте это добротой, если вам нравится! – взорвался Фред. – Бог мой, ведь ваш отец двадцать лет на него работал!
Вульф не обратил внимания на этот возглас.
– Мистер Гулд преследовал вас? Чтобы вы вышли за него?
– Нет, не преследовал. Я… – Энн снова прикусила губу. – Просто он мне не нравился.
– Вы давно знали его?
– Не очень. Я работаю в конторе, а он – в оранжерее. Я познакомилась с ним, не помню, кажется, около трех месяцев назад.
– А ваш отец знал его?
Она покачала головой.
– Не думаю, чтобы они встречались. Папа был… он ушел до того, как Гарри нанялся. Гарри раньше работал в оранжерее Хьюитта по другую сторону Ричдейла.
– Понятно. Не знаете, почему он ушел оттуда?
– Нет, я тогда не была с ним знакома.
– Есть у вас какие-нибудь предположения, кто бы мог убить его?
– Нет, – ответила она.
Я поднял бровь. Она ответила слишком быстро и слишком уверенно. Этого было довольно, чтобы поставить десять против одного, что она солгала. Вот это – плохо. До сих пор она говорила искренне, и вот без всякого предупреждения в молоко плюхнулась муха. Я взглянул на Фреда – он, разумеется, ничего не заметил, а Вульф, конечно, сразу зацепил. Его глаза почти закрылись.
И он занялся ею. Он говорил с ней вежливо и дружелюбно, но атаковал со всех сторон. И во второй раз за эту ночь молодая особа женского пола оставила его с носом. После часа тяжелой работы он не смог даже выяснить, что именно она скрывает: подозрения, факт или умозаключение, сделанное при каких-то обстоятельствах. Однако у нее хватило ума сообразить, что Вульф пытается что-то вытянуть из нее.
В половине второго Фред Апдерграф взглянул на часы и объявил, что уже поздно и он должен отвезти мисс Трейси домой.
Вульф покачал головой:
– Она измучена, до дома двадцать пять миль, и уже нет поезда. Она может переночевать здесь. Я хочу поговорить с ней утром, прежде чем она пойдет к окружному прокурору. Арчи, посмотри, пожалуйста, в порядке ли северная комната.
Он имел в виду мою комнату и мою постель. Энн было запротестовала, но не очень настойчиво, так что я взял Фрица и пошел с ним наверх, чтобы сменить белье и полотенца. Выбирая для нее пижаму – бежевую с коричневыми полосками, – я подумал, что события разворачиваются довольно быстро, если учесть, что прошло меньше полусуток с тех пор, как я впервые с ней заговорил.
Фриц отнес вниз мое белье, подушку и одеяло, а я поднялся в оранжерею, срезал три черные орхидеи и поставил их на ночной столик. Хьюитт подарил ей только одну. На обратном пути я остановился перед дверью южной комнаты и прислушался. Тишина. Потрогав ручку и убедившись, что дверь заперта изнутри, я негромко постучал.
– Кто там? – раздался голос Роз.
– Кларк Гейбл, – отозвался я. – Спокойной ночи, Руби.
В нижнем холе я встретил Энн, выходившую в сопровождении Фрица из конторы. Я подумал было, что будет любезнее, если я провожу ее наверх сам. Но, решив, что в собственной комнате могу слишком расчувствоваться, я пожелал ей спокойной ночи и прошел к Вульфу. Он сидел один. Глаза его были закрыты, голова опущена. Видимо, Фред наконец убрался. Я начал собирать диванные подушки и готовить себе постель.
– Обе! – прорычал Вульф.
– Кто?
– Женщины. Эти коровы.
– Только не Энн. Она скорее похожа на газель.
– Да ну тебя!
– Похожа на лебедя. – Я натягивал наволочку на подушку. – Я поставил возле ее кровати три черные орхидеи – по одной с каждого куста.
– Я же сказал Теодору, чтобы он поставил их в дезинфекционную камеру.
– Он и поставил. Там я их и нашел. – Я расправил одеяло. – Мы должны получить от них как можно больше удовольствия, прежде чем вернем Хьюитту.
– Они не будут возвращены.
– Я полагаю – будут. – Я повесил свой пиджак на спинку стула и начал расшнуровывать ботинки. – Мне очень жаль. Две девушки спят наверху, и, если бы вы могли узнать то, что знают они, или, возможно, каждая из них, вам удалось бы обстряпать дело. Роз, без сомнения, видела, как убийца подстроил ловушку. Не знаю, что видела или слышала Энн, но что-то непременно есть. Это просто позор. При всем вашем старании… – Я снял брюки. – При всем вашем необычайном даровании… – продолжал я, расстегивая рубашку, – вашей способности проникать в тайны, вашем блестящем таланте вести допрос…