Дело о физруке-привидении
Шрифт:
Кот обозлился. Еще раз душераздирающе потребовал колбасы и полез на рожон.
Дальнейшему не верили ни он, ни латники, ни троица сыщиков в кустах. Несмотря даже на то, что котик повис на копьях и действительно был переброшен через строй прямо в хрустнувшие малину и кленики у забора, почти им на головы. Ветки спружинили, коту, кроме пары царапин, ничего не было; а вот отряду «костров», получившему противника в тыл, пришлось спасаться бегством.
— Кошмар, — прокомментировал Максим, окапываясь под ветками. — Еще ни одно следствие не проводилось в такой жуткой обстановке. Все куда-то носятся,
— В бараке, — перевел Даник поспешно.
— Именно! — Максим воздел стрелу, посмотрел на нее с диким видом и кинул в малину.
— Клад! — подпрыгнула Катька, заставив шарахнуться подбирающуюся из сумерек команду. Вцепившись в свои брызгалки, их обошли на значительном удалении. — А что там? А какой… а?
— Не голоси. Макс…
Максим надулся и спрятал лицо в колени, всем своим видом показывая, что больше ни слова не произнесет. Но не выдержал и снова заговорил — так его распирала тайна и желание с кем-то поделиться своими безупречными выводами.
— Конечно, можно предположить, что внимание к… этому месту они привлекали нарочно, по принципу пастуха, кричащего про волков. Но это противоречит бритве Оккама. ("Убью", — прошептала Катька про себя.) А вот если взять за основу то, что два независимо и по разным причинам действующих человека в пространстве совпали случайно… И что один другому страшно мешал…
— Убил бы да не мучился, — бросила Катька.
— Он не мог, он интеллигент.
— Тогда еще убьет.
От перспективы так и веяло нежной лаской. Мальчишки переглянулись. Очень хотелось Катьку задушить.
— Половину лагеря убивать придется, — пробурчал Даник.
— Так вот, сидя тогда… — тут Макс спохватился, что не намерен посвящать Катьку в эту часть своей биографии. — Короче, я знаю, где спрятано, что спрятано и то, что мы его сегодня возьмем. С поличным. Потому что он наконец перестал таиться и придумал ход, который позволяет ему оказаться в нужном месте, не привлекая к себе ни внимания, ни подозрений. Но кто он, я вам сейчас не скажу. Подумайте сами, — и он даже показал Катерине язык.
Оказалось, что они устроились в эпицентре игры. Все время рядом проносились какие-то воинственные личности, кто-то дрался, таился, вел торговлю и напрыгивал на противника. Для следствия это было утомительно, но для Катькиной писательской карьеры… она даже выползла из зарослей, чтобы лучше видеть. Светила луна, и от отдельно стоящих сосен падали густые черные тени, а трава между ними сияла тусклым серебром. На полянке
— О, человек!
— Не, это дерево!
— Проверим?
В ее сторону шагнули, однозначно наставляя брызгалки и мечи. Спас Катерину чей-то вопль. Оказалось, одному из воинов захотелось присесть перевязать шнурки. Как раз рядом и пенек сыскался подходящий. Воин почти присел — и получил мечом в спину… вот такие они, пеньки эти… С ожившей флорой кинулись разбираться, и сыщики уволокли упирающуюся напарницу прочь. Катька возмущалась молча, но действенно: ей бы дрын в руки — и все враги, сколько есть, пали бы на месте.
— Хорошо бы найти уголок поспокойнее, — тосковал Симрик, — и там нормально поговорить…
— Поспокойнее — это мертвятник. Но мне туда не хочется.
— Время! Притомится народ, начнет засыпать — он и отправится!
— "Имя, сестра, имя!"
— Сами увидите. А то вдруг я не на того думаю.
— Горе пришло на наши земли!
Симрик подпрыгнул, разроняв половину содержимого своих рук и карманов. Катька с Даником дружно посветили: перед их убежищем стояла завернутая в простыню Аллочка Максимова с чулком, нет, целлофановым пакетиком на голове. Она смутилась, сняла пакетик, но, понуждаемая чувством долга, еще раз пискнула, заглядывая в малинник:
— Горе пришло на наши земли… ой, на ваши.
И Максим, и Катька с Даником со вчерашней ночи уже привыкли к людям в простынях и испугались не слишком.
— Кыш, кыш, — замахал Симрик рукой. — Ты нас демаскируешь.
— Так я должна. Горе пришло!..
— На наши земли, — сказали сыщики хором. — Мы поняли уже. Ты кто?
— Привидение. Я всем должна говорить… то есть, кричать, что горе…
Даник, шипя, выпутался из колючих зарослей, приобнял Аллу за плечики и легко развернул:
— А вон те, возле нашего домика, еще не знают, что оно пришло.
(Там как раз загнездились "ливни".)
— Правда? — даже в темноте было ясно, что Аллочка краснеет.
— Иди и им скажи. Они обрадуются.
— Правда? А то меня все прогоняют.
— Еще бы… — роясь в траве под кустами, начал Макс. Даник показал ему кулак.
Аллочка побежала, развевая простыней. Это было жутковатое зрелище.
— Все, горе точно пришло на их земли, — хихикнула Катька, слыша завывания Аллочки впереди.
— И что ты там все ищешь? — она ловко нырнула в крапиву и ногой вытолкнула перекрученную грязную тетрадку: — Она? Та гадость, с которой ты все время удалялся на пленэр? Ну, тогда я знаю. Именно ее Ируська свистнула.
Симрик медленно подобрал дневник и отвисшую челюсть.
А Катерина ковала железо, не отходя от кассы.
— Ты давай, не томи. А то я и второго, тьфу, первого вычислю, и тебе нечем будет хвастаться.
— Посмотри, — ухмыльнулся Даник. — Как она о тебе заботится!..
— И не томлю.
Максим посопел. Разгладил на колене свое сокровище.
— Он знал, что мы ведем расследование. И решил нас запугать сначала. Чтобы потом гордиться.
— Кто — он?
— Да он… блин… ой. Терминатор! Он подготовился, даже ук… хм, одолжил у Жанночки духи. Вот только проснуться никак не мог. А когда наконец собрал волю и в ожидании нас таился под окошком, не проснулись мы.