Дело о мрачной девушке

Гарднер Эрл Стенли

– Знаю. И что из этого?

– Да просто то, что он так обставит любой эксперимент, что даже с завязанными глазами Дон Грейвс не ошибется. Если ты позволишь ему сесть рядом с Грейвсом, где он сможет дать ему сигнал, толкнуть в бок или шепнуть, то ты полный идиот.

Мейсон улыбнулся в ответ.

– Ладно, выкладывай, что ты там задумал, или не получишь от меня никакой помощи, – сказал журналист.

– Иногда складываются такие ситуации, когда приходится использовать определенную стратегию. Например, если ты хочешь подкрасться к стае гусей, всегда предпочтительнее идти за лошадью.

– Что все

это значит?

– Гуси – дикие птицы, и они улетят, если заметят что-то непонятное или что-то напоминающее охотника, – начал объяснения Мейсон. – А к виду лошади они привычны. Когда гуси видят, что за ними идет лошадь, они не обращают на нее никакого внимания.

– Так что ты решил пойти за лошадью?

Мейсон кивнул.

Неверс встал с кресла и посмотрел в глаза адвокату:

– Послушай, ты приобрел репутацию проныры и отличного бойца. Ты умеешь так повернуть дело, что оказываешься в выгодном положении для решающего удара, а затем концентрируешься на нем. Ты не тратишь времени на мелкие, не имеющие значения детали. А теперь я хотел бы услышать от тебя, в чем на этот раз будет заключаться твой финальный удар.

– Я еще сам не уверен, – ответил Мейсон. – Может, его не получится.

– Черта с два! – воскликнул Неверс. – Ты сам посмотри, как ты ведешь дело: сидишь сложа руки и позволяешь обвинению представлять доказательства, какие бы им ни захотелось. Ты еще ни разу не провел перекрестного допроса их свидетелей таким образом, чтобы вытянуть какой-то факт, который пошел бы на пользу твоим клиентам.

– Что ты хочешь сказать? – низким, зловещим тоном спросил Мейсон.

– Не кипятись, – бесстрастно ответил Неверс. – Меня ты не проведешь. Ты не хуже меня знаешь, что в ночь убийства Дон Грейвс сделал заявление полиции, в котором он утверждал или, по крайней мере, упомянул, что удар наносил Девоэ, шофер. Он сказал, что в кабинете во время убийства женщины не было, или он просто ничего не говорил ни про какую женщину. Ты позволил ему давать показания и не вытянул ничего про это несоответствие, и даже не намекнул на противоречивые заявления.

– Пользы бы это не принесло, – ответил Мейсон. – Те листы уничтожены, а Грейвс поклялся бы, что он никогда не делал подобных заявлений, или признался, что Фрэнсис Челейн попросила его помочь ей, и он попытался не впутывать ее.

– Чушь, – сказал Неверс.

Мейсон открыл ящик стола и достал бутылку с водкой.

– Пока могу сказать тебе следующее, Харри: если ты мне поможешь, то не пожалеешь об этом.

– А это означает?

– А это означает, что тебе нужно находиться в месте проведения эксперимента и оставить на первой полосе место для сенсационного репортажа.

Харри Неверс отодвинул предложенный стакан и поднес бутылку к губам. Он сделал с полдюжины глотков, а затем вернул ее адвокату.

– Когда ждать кульминации? – спросил журналист. – Прямо после эксперимента?

– Не думаю. Мне кажется, придется слегка поманипулировать.

Репортер стал размышлять вслух:

– Мы заставим заместителя окружного прокурора провести этот эксперимент. Он должен получиться, но ты что-то утаиваешь. Ты не борешься и ведешь это дело, словно коронерское расследование случая внезапной смерти с признаками насилия. Ты просто перепрыгиваешь через него, позволяя обвинению представлять все доказательства,

какие они только хотят. Весь город говорит о твоей плохой защите.

– Правда? – приподнял брови Мейсон.

– Прекрати! – воскликнул Неверс с чувством. – Ты сам это прекрасно знаешь. Только что закончивший юридический факультет мальчишка провел бы это дело лучше тебя. Все обсуждают твою тактику. Город разделился на два лагеря – одни считают, что ты хитер, как сам дьявол, и что-то приготовил, а другие утверждают, что раньше тебе просто везло. Естественно, это важное дело. Оно касается женщины, у которой на кон поставлены миллионы, к тому же она тайно вышла замуж, а аспект тщательно скрываемой любовной связи всегда интересен и занимает место на первых страницах газет. Тебе представилась прекрасная возможность две или три недели самому появляться на первых полосах, если ты стал бы должным образом проводить защиту. Вместо этого ты делаешь черт знает что. Процесс продвигается, как намазанная жиром свинья между ног фермера.

Мейсон закрыл бутылку пробкой и убрал в ящик стола.

Неверс вопросительно посмотрел на него.

– Оправдываться собираешься? – спросил журналист.

– Нет.

Неверс ухмыльнулся и вытер рукой губы.

– Ладно. Я свой долг выполнил. Я скажу редактору, что сделал все возможное, чтобы хоть что-то из тебя вытащить. Не исключено, я что-нибудь придумаю, что читатели прочитают между строк.

Мейсон взял его под руку и проводил до двери в приемную.

– Послушай, Харри, если собираешься сам придумывать, смотри не переборщи.

Внезапно Мейсон резко повернулся к Неверсу у самой двери:

– Хорошо. Я открою тебе кое-что. Роб Глиасон намерен выступить с признанием и брать всю вину на себя, чтобы отмазать Фрэнсис Челейн.

Неверс уставился на адвоката:

– Ты что, хочешь, чтобы я это опубликовал?

– Почему бы и нет?

– Это нарушение профессиональной этики.

– Не беспокойся. Ты просто не станешь упоминать мое имя. Скажешь, что информация получена из источника, близкого к обвиняемым.

– Боже мой! Но представь, что случится, если мы не сможем подкрепить наше заявление.

– Ты сможешь их подкрепить. Если кто-то начнет на тебя давить, ты имеешь право раскрыть источник информации.

– Что она получена от тебя?

– Что она получена от меня, – кивнул Мейсон.

Неверс глубоко вздохнул:

– Послушай, Перри, уж чего я только не насмотрелся за свою журналистскую карьеру. Я писал о всевозможных судебных процессах, брал интервью у самых разных людей. Я видел хитрых и тех, кто считает себя хитрыми, придурков, которые даже не представляют, что они придурки, а уверены, что очень умны. Но ты пытаешься обмануть весь свет. Ни разу в жизни не брал подобного интервью у адвоката!

Мейсон положил правую руку между лопаток репортера и легонько протолкнул его в приемную:

– Хорошо. Я тебе помог, теперь твоя очередь.

В приемной стоял Фрэнк Эверли. По его поведению сразу же становилось заметно, что он горит от нетерпения.

– Ты меня ждешь? – спросил Мейсон.

Эверли кивнул.

– Заходи, – пригласил Мейсон.

Эверли прошел в кабинет. Адвокат подождал, пока Харри Неверс не вышел в коридор, а затем закрыл дверь своего кабинета и повернулся к помощнику.