Дело о показаниях покойника
Шрифт:
– Ну вот, – сказал он, прекратив насвистывать и разом посерьезнев. – Прошу помнить, что я просил не покидать своих мест и по возможности не двигаться. Сейчас, в вашем присутствии, я проведу процедуру временного оживления и посмертного допроса господина Шаррукена Тукульти, убитого здесь, в этой комнате, позавчера, при пока что не проясненных до конца обстоятельствах. Я еще раз обращаю ваше внимание, что один раз органы следствия уже проводили подобную процедуру. Сегодня – последняя попытка. Если бы мы рискнули затем оживить убитого в третий раз, боюсь это закончилось бы плачевно. Но сейчас – сейчас вы,
Он закрыл глаза, протянул к покойнику руки с зажатой в них книгой и принялся нараспев читать заклинание, которое, похоже, не было знакомо никому из присутствующих – включая мага-эксперта и министра полиции. Лугальбанда и Амар-Зуэн недоуменно переглянулись, в глазах министра мелькнуло выражение растерянности.
Из-под полуприкрытых век Ницан внимательно наблюдал за присутствующими и прекрасно видел этот молчаливый обмен взглядами. Он мысленно похвалил Лугальбанду за сдержанность.
Между тем, в комнате начали происходить изменения. Свет померк, словно из-под потолка медленно опустился белесый туман – сначала легкий, затем уплотнявшийся все сильнее и сильнее.
Явственно пахнуло гнилью и разложением. Затем появился звук. Еле слышный, он, тем не менее, у всякого слышавшего этот звук вызывал ощущение сильного страха.
Внезапно, словно мгновенным порывом, на присутствующих упала полная тьма. Так же внезапно она осветилась желтым, воспаленным светом. И в этом свете оцепеневшие от ужаса участники эксперимента увидели кошмарное чудовище, изрыгавшее из ноздрей пламя, сверкавшее клыками.
Некоторое время царила тишина, которую прорезал смущенный голос Ницана:
– Вот черт, кажется, что-то не то... Господа, соблюдайте спокойствие, сейчас я попробую загнать его обратно. Это Убивающий-Взглядом-Калэб... Э-э...
Первым побуждением Лугальбанды было вскочить со своего места и попытаться нейтрализовать явившегося Пса Преисподней. И удержало его сказанное Ницаном час назад: «Как только ты решишь, что я делаю что-то не то, и соберешься вмешаться, так, стало быть, и кивай». И он молча закивал, хотя никто этого не видел, потому что взгляды всех присутствующих были прикованы к посланцу Эрешкигаль.
Чудовище оглушительно взревело и медленно подняло тяжелые веки. Огромные черные глаза медленно ползли по мертвенно-бледным лицам, на мгновение остановились на Амар-Зуэне. Убивающий-Взглядом-Калэб издал утробное рычание, похожее на отдаленный раскат грома. Из его пасти вырвались языки ослепительно-белого пламени, устремившиеся в сторону министра полиции и едва не коснувшиеся его. Амар-Зуэн побледнел до синевы, плотно сжал губы и непроизвольно отшатнулся. Но посланник Преисподней не долго гипнотизировал его взглядом вращающихся глаз. С быстротой, неожиданной для такого гиганта, Калэб повернулся к Цемэху. Плотоядно осклабившись, так что огненная слюна-лава потоком устремилась с ослепительно белых клыков, он двинулся к вжавшемуся в кресло секретарю господина Тукульти и вновь зарычал, но теперь в его жутком рычании слышались торжествующие нотки. Убивающий-Взглядом-Калэб медленно поднялся на задние лапы, так что теперь его уродливая, увенчанная рогами голова оказалась где-то под высоким сводчатым потолком. Он вскинул лапы, вооруженные метровыми когтями, готовый
На мгновение все замерло. Потом тишину прорезал истошный вопль секретаря.
– Не-ет! – кричал он. – Избавьте... Избавьте меня от него, умоляю!.. Все, что угодно, только не отдавайте меня этому чудовищу!..
Это был даже не крик, а вой, такой же звериный рев. Убивающий-Взглядом-Калэб вновь коротко рыкнул. Из ноздрей вылетели клубы багрово-красного пара.
– Я требую... права... покаяния!... – завизжал Цемэх. – Я требую... права... признаться... в преступлении!..
– В убийстве! – низким басом прорычал Калэб.
– В убийстве! – отчаянно крикнул бывший помощник Тукульти. – Да! Я признаюсь в убийстве!
– Имя жертвы! – рык потустороннего чудовища заполнял все уголки просторной комнаты и, казалось, проникал даже за магическую завесу.
– Тукульти! – выкрикнул Цемэх, хватаясь за сердце. – Шаррукен Тукульти!
Едва он произнес эти слова, как густой туман, насыщенный запахами бальзамирующих веществ и прочих заупокойных снадобий, рассеялся. Пораженный Цемэх завертел головой. Внезапно проступившие из глубокой тьмы фигуры сидящих по кругу людей, казалось, поразили его не меньше, чем явление Пса Преисподней. Видимо, он забыл об их присутствии.
И совсем уж непонятными ошалевшему от страха и неожиданности преступнику показались слова, сказанные Ницаном, ни на миллиметр, кстати, не сдвинувшемуся в течение всего времени со своего места, и обращенные к чудовищу, явившемуся на его зов:
– У Убивающего-Взглядом-Калэба нет рогов, Астаг. Ты опять перепутала его с Хумбабой. А в остальном молодец, девочка. Великолепная работа.
Гигантская фигура стоящего на задних лапах Пса Нергала стремительно съежилась до человеческих размеров. Во все стороны посыпались золотые и серебряные искры, после чего глазам присутствующих явилась худенькая девушка, даже девочка лет четырнадцати-пятнадцати.
– А... А... – секретарь Тукульти вытаращил глаза. – Что это значит?!. Кто это?..
– Это значит, господин Цемэх, что вы только что признались в совершении преступления – убийства лидера партии «Возрождения Шенаара» и вашего шефа Шаррукена Тукульти. Вас сейчас арестуют, после чего вы предстанете перед судом. А эта очаровательная юная госпожа – моя помощница, обожающая трансформационную магию. Иными словами – иллюзия, – сообщил сыщик любезным тоном. – Только и всего.
Астаг весело улыбнулась и поклонилась Цемэху, как кланяются в конце спектакля актеры. Цемэх что-то пробормотал и перевел взгляд на сыщика.
– Признался в убийстве? – пробормотал он. – Вот как? И теперь, говорите вы, предстану перед судом? И возможно, буду приговорен?
Румянец, выступивший на его впалых щеках, производил странное впечатление. На тонких губах появилась улыбка. Он медленно, с трудом сделал несколько шагов к Ницану.
– А вы способный человек, – сказал он. – Поздравляю. Я вас недооценил. Вообще, недооценивать противника очень опасно, но это – общечеловеческая черта, я тут не единственный...
Ницан не успел понять смысл сказанного. Цемэх вдруг вскинул руки, словно собираясь прыгнуть. Тощая фигура его вытянулась вверх. Он на мгновение застыл, затем окутался странным мерцающим туманом.