Дело о последнем параде
Шрифт:
Хотя ПСМ самый маленький советский пистолет, но дело было сделано с первого же выстрела. Акционер «Транскросса» отправился в мир иной, даже не успев выругать себя за последнюю ошибку в жизни. Что же касается Мухина, то тот так и стоял с пистолетом возле стола. Все триста грамм поглощенного виски тотчас вылетели из башки. И Виталий Самуилович, глядя на труп недавнего собеседника, недоумевал: как же его угораздило оказаться на месте убийства, понимая при этом: убийца — он сам.
Неврюков был скорее удивлен, чем рассержен
Когда машина Исполнительного директора «Транскросса» свернула на дорожку, ведущую к ресторану, шлагбаум был опущен. Охранник, дежуривший рядом, сказал, что сегодня в «Сосновую дюну» допускают лишь по особому списку. И если он там есть, то проблем не будет. В списке, судя по всему очень коротком, действительно оказался Глеб Игоревич. Но НеврАков. Неврюков убеждал охранника, что речь идет об опечатке. Тот извинялся, доброжелательно улыбался, один раз даже, почему-то перешел на английский, но шлагбаум не поднимал. Он куда-то названивал, но там было занято. Наконец, раздраженный Неврюков достал свою трубу. В этот момент его мучитель наконец-то дозвонился и радостно крикнул гостю: «Проезжайте»!
Путь был открыт и через полторы минуты Глеб Игоревич был уже перед «Сосновой дюной». Каким-то особым чутьем, свойственным, в том числе и тем, кто сделал трудную карьеру, Неврюков еще с крыльца понял, что в заведении что-то неладно. Миновав коридор (вокруг никого не было), вошел в зал и увидел там лишь двоих людей. Оба — близкие знакомые Глеба Игоревича, но даже в кошмарном сне он не представлял, что увидит их в таком положении. У стола в луже крови лежал Куценко. А над ним возвышался Михин с пистолетом в руке.
«Как я мог сомневаться, дурак? — Пронеслось в голове у Неврюкова. — Как Денис вычислил эту сволочь! Вот кто погубил Даутова. Лишь бы она не догадалась, что у меня во внутреннем кармане пиджака».
В принципе, догадаться, что у Глеба Игоревича имелось в кармане, было не трудно. Исполнительный директор не заметил, как сунул туда руку. Но Михин, только что впервые в жизни убивший человека, смотрел на своего старого партнера, хлопая глазами словно филин, вытащенный мальчишками из-под кучи хвороста. Поэтому оба держателя акций просто стояли друг напротив друга, обмениваясь взглядами.
У Михина мелькнула мысль, что надо бы крикнуть Неврюкову: «Куценко сам напал на меня», чтобы заручиться свидетелем, когда приедет милиция. Но тут выпитое виски опять ударило ему в голову, и Витек решил припугнуть Неврюкова. «Буду перед ним унижаться! Он же сам хочет овладеть «Транскроссом». Поставлю-ка его, козла, сразу на место».
— Как же вы так, Виталий Самуилович? — Начал было Неврюков.
— А крысятничать по-крупному тоже нехорошо. Кто хотел все себе загрести? — Крикнул Витек.
Последние слова окончательно вывели Неврюкова из транса. Он наконец-то вынул руку из кармана и Виталий Самуилович увидел, какой сюрприз подготовил компаньон. Пока Неврюков снимал пистолет с предохранителя, любой милиционер, даже первого года службы, успел бы пальнуть два-три раза. Но Виталий Самуилович продолжал переводить глаза с трупа Куценко на своего визави, казалось, забыв, что у него зажато в руке. Наконец, он несмело поднял пистолет. В этот момент Неврюков открыл огонь.
Первая пуля толкнула Михина в плечо, и он отступил назад. Еще одна пуля вошла в корпус посередине и туда бы войти и третьей, но тело Михина начало складываться и третья пуля застряла в темени. Неврюков подскочил к упавшему партнеру и в ожесточении, граничащим с истерикой, вогнал тому в голову еще две пули. Благодаря этому, Глеб Игоревич увидел первый раз в жизни свежие человеческие мозги. Эта картина привела его в чувство, и он замер рядом с жертвой, тупо глядя на нее.
Так картина в ресторане изменилась всего на один труп. Как и три минуты назад, над только что убитым стоял человек с пистолетом, глядевший на знакомых-покойников с чувством, будто они сейчас встанут на ноги и начнут его ругать. В этот момент в зал вошел Денис. Сзади топали еще двое парней амбалистого вида, но они остановились у дверей, как личная охрана опереточного диктатора. Сам же Денис направился к шефу.
— Глеб Игоревич, — Денис выглядел удивленным и укоризненным, но совершенно спокойным, как будто созерцал лишь гору разбитой посуды, — неужели вы не смогли договориться иначе?
Неврюкова поразила эта хладнокровность, абсолютно неуместная в такой ситуации. Может Денис крезанулся при виде трупов? А может крезанулся он сам?
— Денис Петрович, но вы ведь будете свидетелем, что он сам…
— Глеб Игоревич, извините, а свидетелем чего я могу быть? Я вошел сюда, когда стрельба уже закончилась, и обнаружил своего партнера рядом с трупами двух других партнеров, с пистолетом в руках.
— Денис! Но ведь вы знали, что так может получиться. Вы ведь дали мне пистолет! — В отчаянии крикнул Исполнительный директор.
Денис посмотрел на Неврюкова как учитель на школьника, сказавшего педагогу, что тот сам разрешил ему прогулять урок.
— Какой пистолет? Я что, по-вашему, оружейная лавка? Никакого пистолета я вам не давал.
Неврюков застыл с широко раскрытым ртом, а Денис спокойно подошел к нему, вынул из кармана носовой платок, осторожно взял им пистолет за дуло, легким рывком вырвал из обмякших рук Глеба Игоревича, и кинул на стол, подальше от собеседника.
— Денис. О чем же мы вчера говорили? — Почти прошептал Неврюков.
— О том, что вам надо обсудить в этом заведении некоторые проблемы, возникшие между компаньонами. Надеюсь, вы не будете утверждать, что я предлагал вам кого-нибудь завались во время переговоров?
— Но что же дальше?
— Что дальше? Одни неприятности, Глеб Игоревич. Видите ли, вы не учли еще одного нюанса. Куценко вы тоже ухлопали?
Неврюков в ужасе взглянул на собеседника.
— Конечно, нет.
— И я тоже так думаю. Но тот, кто уложил Куценко, мертв. Кстати, не без вашей помощи. И вам будет очень трудно убедить милицию, что на вас один труп, а не два.