Дело о продаже Петербурга
Шрифт:
«Журналистка» сидела на одиноко стоящем стулике, изображая пьяную девицу, которая не может разобраться с косметичкой. Подойти ближе возможности не было, она сразу же попала бы на освещенный участок. Между тем, разговор ее интересовал: судя по интонациям дамы, Чекулаев получал строгий выговор.
Наконец Женевьева справилась со своей сумочкой, достала оттуда фотоаппарат, а также предмет, который большинство граждан приняло бы за приемник. Однако, когда она вытянула антенну и вставила в ухо миниатюрный наушник, то сразу же услышала разговор на крыльце.
— Не
— Завтра все будет в порядке, — уверил Чекулаев.
— Теперь еще. Здесь уже мое упущение, потому что я должна была сказать это вам раньше. К вам не обращался некто Алексей Нертов?
— Нет. А кто это?
— Бывший начальник охраны фирмы «Транскросс». Если он захочет поговорить с вами, не вступайте с ним в контакт. Лучше перенесите встречу на другой день и заранее предупредите меня.
Ответ Женевьева не расслышала. Кто-то положил ей руку на плечо:
— Откуда ты взялась, любопытная девчонка?
Женевьева обернулась к человеку, столь внезапно прервавшему ее наблюдения. Это был высокий парень в костюме. Француженка сразу же поняла, что в отличие от всех остальных гостей вечера, он был совершенно трезв.
— Я есть журналистка из Франции.
— А лицензия на использование направленных микрофонов у тебя есть?
— Это назвать обычная аппаратура, — Женевьева, протянула незнакомцу свой прибор. Она уже поняла, что имеет дело с профессионалом и второго шанса выкрутиться из этой ситуации он ей не даст.
Парень недоверчиво взял из ее рук «приемник» и на секунду опустил на него глаза. Женевьева подняла фотоаппарат, будто желая тоже отдать ему, но внезапно нажала спуск. Вспышка в темноте ослепила парня, и его партия была проиграна.
Когда он опускался на гравий, после мощного удара ногой в солнечное сплетение, Женевьева добавила ему по затылку. Потом она быстро нагнулась, вытащила из обмякших рук противника диктофон, кинула его в сумку с фотоаппаратом и поспешила к воротам.
Охранник с удивлением взглянул на гостью, которая прибыла без машины, однако ворота открыл. Через минуту Женевьева голосовала на Выборгском шоссе.
Первой машиной, остановившейся перед ней, оказался бежевый «пежо». Не желая тратить лишние секунды, Женевьева села рядом с водителем. Им оказался Сергей Иванович, только что отвезший из «Пулково» очередного пассажира на Суздальский проспект! Ее недавний знакомый полминуты хлопал глазами, потом пришел в себя и, ни слова не говоря, прибавил газу. Сергей Иванович явно шел на рекорд: не прошло и четверти часа, как Женевьева покинула виллу, а она уже была на Петроградской стороне, возле дома Арчи.
Глава третья. РЫБКИН АНГЕЛ
— Ну, и что было дальше? — Юля последние двадцать минут слушала рассказ Женевьевы о ее приключениях на вилле Чекулаева. Больше всего ее заинтересовало финальное происшествие.
Француженка уже проявила фотопленку, на которой запечатлела злополучного парня за секунду до того, как получил физические травмы. Естественно, его не очень симпатичная физиономия оказалась журналистке незнакомой, и Юля решила пока оставить ее у себя — вдруг пригодится.
На этот раз Женевьеву в Дом прессы часам к четырем дня доставил Арчи, ворча, что вместо работы он вынужден заниматься организацией не только развлечений своей непослушной, хотя и любимой подруги, но также вкалывать во благо «Городских новостей» — сыщик уже слышал о похождениях Женевьевы в роли корреспондентки. Вчерашняя беготня вымотала ее порядочно, и она отсыпалась почти до полудня. Исполнив роль таксиста, Арчи отбыл в контору. Юля же тщательно выслушала Женевьеву, продолжая разглядывать ее фотографический трофей.
— Жаль, на этой фотографии оказался тот безобидный паренек, а не ночная гостья. Ты говоришь, Чекулаев прогибался перед ней больше, чем перед именинником?
— Он стоял перед ней, как солдат у Вечного огня, — подтвердила Женевьева.
— Любопытно. Я надеялась, что ты разгадаешь одну загадку, а теперь появилась дополнительная. Ведь Чекулаева с его «братцами» никто не принимает всерьез. Кроме социологов. Согласно одному из опросов, желающих проголосовать за него немного, но многие хотели бы видеть эту фракцию в ЗакСе. Еще недавно я была уверена, что представляю всех чекулаевских спонсоров, из которых главный он сам. Но теперь вся прежняя конструкция ни к черту не годится. За ним стоит кто-то посерьезней.
— Да, ты стала политиком, — усмехнулась Женевьева. — Может, тебе тоже надо пойти в Смольный?
— В Мариинский, — Я уже думала, мне предлагали. Нет, как-то неохота. Захочешь потом написать о них, а тебе скажут: «Да ты такая же!» Лучше буду и дальше заниматься криминалом. Я же не виновата, что в него все чаще лезет политика. И я тоже.
Зазвенел телефон, спаренный с соседним отделом. Помедлив минуту, Юля взяла трубку и секунд пять слушала невидимого собеседника. Потом она внезапно несколько раз повторила слово «алло» тем самым растерянным тоном, когда разговор прерывается короткими гудками. Сказав «алло» в четвертый раз, журналистка столь же растерянно положила трубку на аппарат и недоуменно посмотрела на Женевьеву.
— Звонил Бананов. Говорил, что его держат заложником в каком-то «творожке» и при этом пытают.
Новые неприятности Бананова, как это нередко происходит в жизни, вытекали из старых. После похабного происшествия в Москве, когда неизвестные дяди провели с ним короткую, но запоминающуюся воспитательную беседу, Лелик решил на время отдохнуть от криминальных тем. Родная редакция охотно пошла ему навстречу и предложила поработать в жанре городского репортажа. Разумеется, Бананову, как журналисту со стажем, надлежало не носиться по городу в поисках сенсаций, а возглавить целый отдел, благо к этому в газете не стремился никто.