Дело о пяти сольдо
Шрифт:
После некоторых раздумий Ирма, многозначительно глядя Ивану в глаза, согласилась, – но уговор, курить при мне ты не будешь, у тебя неприятно пахнет изо рта.
Хорошо зайчик не буду, мне приятно, что ты стала моей единомышленницей, – потянувшись к её губам сказал Иван и притянул к себе. Она не отвернулась, и они поцеловались… потом ещё, потом он начал снимать с неё обтягивающую маечку, которая так и не хотела поддаваться в области грудей. Когда они уже лежали в постели… в дверь позвонили. Иван, накидывая халатик Ирмы побежал открывать, а Ирма осталась в постели, раздумывая над женскими
Привет, – с прихожей громко сказал вошедший, чтобы все слышали и пошёл сразу на кухню. Длинный, с рыжими короткими волосами, в майке китайского производства с надписью «Pogue» и джинсах молодой человек казался ирландцем, но конечно не из-за своей одежды, а отчего-то неуловимого, что присутствует у иностранцев, находящихся в России.
Привет Дэвид, – сказал Иван, – присаживайся. Да, познакомься, это Ирма.
Дэвид пожал тёплую лодочку ручки Ирмы, внезапно появившейся в дверном проёме кухни уже в длинном халате с плеча Ивана, и слил себе остатки кофе в подвернувшийся стакан. Он явно не стеснялся.
Надо здесь уточнить, что Дэвид был этаким мистером Гаджетом. В своё время его выгнали из Массачусетского университета за устроенный якобы им пожар в лаборатории. Но он так и не понял за что его турнули. Его инженерная мысль была выше каких-то материальных потерь лаборатории, где работал сам Эдисон. Его плазменный дезинтегратор должен был совершить прорыв в вопросе аннигиляции и вещества. Житейские проблемы и деньги его не интересовали. Он мог выпросить бесплатно бутылку пива в магазине, гамбургер у китайца, а теперь в Москве и шаурму у таджика. В Москве он работал в какой-то иностранной конторе программистом. Иван никогда не уточнял подробности. Просто познакомились на одной из вечеринок, когда ещё учился во ВГИКе и жил на улице Будайской в старом студенческом общежитии. Но это было давно, а в настоящее время все его чувства и мысли были связаны с социальными сетями и как на них сделать деньги. Его кумиром был Павел Дуров, но он не был с ним согласен в вопросе денежной политики и слишком демократичного контента, а Цукерберга он просто ненавидел.
Какие творческие муки иметь твою голову, Иван? – С характерным западным акцентом спросил Дэвид ни с того ни с сего. Русский он знал сносно.
Иван не стал распространяться о своих планах, но, подумав, ответил – я уезжаю в Копенгаген, ты не поживёшь тут пару недель? Только к Ирме не приставать.
С чего это ты туда собрался? Не темни – взбодрился Дэвид.
Да так, нужно, дело одно есть – невнятно процедил Иван.
Слушай, а может и меня возьмёшь за компанию? Тебе переводчик нужен. Я немного по-датски говорю. А он отличается от немецкого. И вообще – я европеец.
Иван нахмурился – это не слишком удачная мысль Дэйв. Мой разговорный английский сойдёт.
Не смеши, – рассмеялся Дэвид, – твой английский хуже, чем мой русский. Да я не буду мешать в твоих делах. Просто потусуемся, попьём с тобой пивка датского.
Как только ты собрался куда-нибудь ехать, сразу появляются вот такие «друзья» и начинают подбивать на сомнительные развлечения, как «попьём пивка», «потусуемся».
Вы там ещё и по женщинам пойдёте? – вдруг встряла в разговор Ирма.
Дэвид улыбнулся ещё шире – а что делать? Кому сейчас легко?
Дэвид – одернула его Ирма, начиная злиться, – ты можешь делать что хочешь, но для меня это не шутки.
Иван лихорадочно соображал. Нужно было принимать решение. Не желая, чтобы беседа приняла скользкий характер, он ответил официальным тоном, – Ирма, какие женщины, ты же сама сказала, что занята своим дипломом и не сможешь ехать вместе со мной, хотя изучаешь датский. Тогда, если от Дэйва нельзя отвязаться, то ты будешь поливать мой кактус. Только, мужчин сюда тоже не водить.
На это Ирме было трудно возразить, она пошла мыть чашки, и демонстративно ими громыхала в раковине, чтобы последнее хотя бы действие было за ней. В нависшей тишине прозвучал голос Дэвида – вот и ладушка, – так кажется по-русски?
На следующее утро Ирма вдруг произнесла, – Иван, твой проект немножко странноватый, если не сказать больше – нереальный. Будто ты начитался Стивена Кинга обо всей этой потусторонней ерунде и уходишь от реальности. Почему бы тебе не устроиться на какую-нибудь постоянную работу, а не тратить время на пустяки?
– Ирма, какие пустяки? Чем, ты думаешь, отличается поиск работы от того, что я задумал? Это часть моей профессии. Да и на какую работу меня возьмут. Я же ничего не умею. Дворником что ли податься?
Хоть бы и так. Виктор Цой же в котельной работал.
Нашла тоже мне пример. То были знаменитые 90-е. Демократия и гласность, а сейчас без диплома никуда. Ещё регистрация заканчивается, кстати. Почему утром ты представляешь всё в таких мрачных тонах? У нас с тобой нормальные отношения.
Но ты думаешь не как серьёзный мужчина, стремящийся обеспечить всем необходимым (я не говорю уж о большем) свою возлюбленную, с которой между прочим живёшь! Что я скажу родителям, если залечу от тебя?
Тут вошёл заспанный Дэвид в трусах – эй, да тут семейная сцена? Так и до помолвки недалеко!
Помолвки у нас, боюсь, не будет – отрезала Ирма, и стала одеваться на учёбу.
Иван сидел на диване, ничего не понимая. В прихожей хлопнула дверь. По дороге на учёбу Ирма всё же пожалела о сказанном, и решила, что кактус она всё же будет поливать, но после возвращения надо будет серьёзно поговорить о дальнейших отношениях, тем более что у неё были некоторые женские подозрения или скорее какие-то догадки. Надо будет посчитать на календаре, – подумала она, и вскоре позабыла.
Оставшись наедине Иваном поделился с Дэвидом своим проектом.
Мне пришла в голову одна мысль – выслушав всё, произнёс Дэвид – а что, если этапы этого путешествия выкладывать в сети. Может пользователи или рекламодатели клюнут, денег подзаработаем. Это придаст известность и твоему проекту. Так сегодня вся молодежь зарабатывает. Кто на рекламе, кто на рынке акций, а кто на своем канале в Ютубе. Так можно и не работать. Быть фрилансером, например.
Не думаю о такой перспективе.