Дело о смерти фрейлины
Шрифт:
Королевский обед в малой трапезной явно затянулся, помимо виновников торжества были приглашены члены королевской семьи, высшие сановники королевства, а также самые красивые и остроумные фрейлины. Маркиз Лианкур потягивал вино, вполуха слушая полный ностальгии бесконечный монолог леди Евлалии, которой приходился свёкром, хотя был, пожалуй, на пару лет моложе её. Куда больше его занимало то, что происходило по другую сторону стола, где король что-то нашёптывал Марку, обнимая его за плечи. Жоан выглядел захмелевшим и напоминал мальчика, который выбалтывает свои невинные секреты старшему брату, но по лёгкому прищуру и тонкой усмешке на губах Марка маркиз понимал, что речь идёт о чём-то более серьёзном.
— Я не знаю, что там у тебя с дедом, Марк, — говорил тем временем Жоан, приблизив губы к уху своего друга. — Но пойми, это
— Да, ваше величество, — заверил его Марк.
— Хорошо, — удовлетворённо кивнул король и продолжил: — и ещё одно дело… Ты же поддерживаешь мои реформы, верно?
— Конечно!
— Вот! А для реформ что нужно? Деньги. И люди, которым надо платить, а значит, опять же деньги. Все эти высшие чиновники, члены совета и прочие, — король указал на гостей за столом, — для меня не проблема. Их не так много и я плачу им золотом. Тебе тоже. Ты тоже не проблема. Но мне нужна огромная армия исполнителей: инженеры, казначеи, ремесленники, стражники, те, кто будет строить, охранять границы, следить за порядком, засевать поля и ухаживать за садами. А им я плачу серебром. Марк, мои предки поступили мудро, когда ввели королевскую монополию на добычу золота, но мне нужно серебро. Серебряные деньги, понимаешь? Я могу начеканить чёртову уйму серебряных марок, у меня есть монетный двор, но мне нужно то, из чего чеканят монеты. Мне нужно серебро! А серебряные рудники в основном находятся в частных руках, и мне приходится закупать этот металл, оплачивая его золотом. Де Сансер отдал зятю в качестве приданого за дочерью земли и торговые города, но все рудники оставил себе, а теперь взвинтил цены на металл. Говорит, что был вынужден сделать это, чтоб компенсировать убытки от неудачной военной кампании, но я подозреваю, что он обижается на меня за то, что я не дал ему схлестнуться с Беренгаром на поле боя и явить свой военный гений. Хотя, явил бы он его, это ещё вопрос, но повод для мелкой мести у него есть. Я это к чему… Марк… — голос короля стал жалобным, как у ребёнка: — ты ведь сделаешь мне скидку на серебро для монетного двора? Ну, Марк… Совсем небольшую, хотя бы до довоенных цен. Я закуплю у тебя разом крупную партию, никаких казначейских обязательств и отсрочек. Я заплачу сразу и золотом. И после этого приостановлю закупки у де Сансера и его приятелей, с которыми он сговорился. Скажу, что пока не нужно, на ближайшие месяцы металла хватит. Пусть понервничают. Ты просто собьёшь им цену. Ты ведь пока не входишь в их компанию и можешь устанавливать цены сам. Ты ведь сделаешь это для меня?
Король положил щёку ему на плечо. Марк повернул голову и, взглянув на него, улыбнулся.
— Хотите составить заговор против серебряных баронов? Делвин-Элидир знает об этом?
— Ещё нет. Это пришло мне в голову, когда твой дед просил для тебя графство Лорм. Я ещё не успел ни с кем посоветоваться и всё просчитать, но, как мне кажется, это выход. За Айолина не беспокойся, я его уломаю. Арден в любом случае на нашей стороне, подотчётные ему рудники в собственности короны. Если б ты ещё склонил к этому деда…
— Это сложно, — пробормотал Марк, бросив взгляд туда, где сидел, поглядывая на него, маркиз де Лианкур.
— Ну, попробуй, что тебе стоит, — проныл король. — Ты же понимаешь, если он будет на нашей стороне, де Сансер против него не
Марк снова покосился на него. Король с мольбой смотрел ему в глаза. Жоану нравилось так дурачиться с ним, разыгрывая из себя маленького герцога, которому он никогда ни в чём не мог отказать.
— Я постараюсь убедить его, но на это нужно время, — наконец, сдался он.
— И ещё спроси у него насчёт коня, такого же, как Гром, — добавил король удовлетворённо. — Я бы купил у него, хотя бы жеребёнка.
— Я спрошу, — с улыбкой пообещал Марк.
Громкий женский смех заставил его взглянуть на дальний конец стола, где в обществе придворного поэта Вильре сидела молодая фрейлина с белокурыми локонами. Она была очень хороша, и даже Марк мог со своего места рассмотреть синеву её больших миндалевидных глаз, изысканный разрез которых подчеркивали тёмные брови. Вильре смотрел на неё влюблёнными глазами, что было неудивительно. Он был влюбчив, а она — изумительно красива. Именно она и смеялась так, что все присутствующие за столом обернулись в её сторону, а она продолжала хохотать, отчего несчастный поэт пришёл в немалое смущение. Он беспомощно смотрел на неё, а потом бросил тревожный взгляд на короля. Жоан же с ледяным недовольством взирал на свою двоюродную бабку леди Евлалию, давно уже правившую твёрдой рукой на женской половине дворца. Поймав его взгляд, она обернулась и хмуро посмотрела на своего племянника по второму мужу кавалера де Антрага, дряблого и отчаянно молодящегося мужчину в голубом атласном камзоле.
Тот, заметив этот взгляд, поднялся, подошёл к белокурой фрейлине и что-то шепнул ей на ухо.
— Да пусть хоть лопнет от злости! — в ответ крикнула она.
Слегка ошалев от этого, кавалер де Антраг испуганно взглянул на короля и, увидев его свирепый прищур, схватил даму за локоть и принялся вытаскивать её из-за стола. Все присутствующие с любопытством наблюдали за этой сценой, тем более что разозлённая фрейлина отбивалась и начала ругаться подобно уличной торговке. Пришедший в ужас де Антраг всё же сдёрнул её со стула и потащил к двери, но она вырвалась и отбежала в сторону, едва не опрокинув стол с посудой.
— Как вы смеете! — закричала она, в то время как кавалер решительно кинулся вдогонку. — Вдвоём нападать на слабую женщину! И это в королевском дворце!
В комнате повисла тяжёлая тишина, которую прервал негромкий голос Жоана.
— Тебе не кажется, мой милый Марк, что кое-кто больше не справляется со своими обязанностями?
Замечание было адресовано леди Евлалии, и потому Марк дипломатично промолчал, а она, поняв это, резко поднялась и указала двум лакеям на разбушевавшуюся фрейлину, а после — на дверь. Они с каменными лицами двинулись исполнять приказание, но красавица вдруг присела на пол и начала с детской улыбкой осматривать потолок, а затем рассмеялась.
— Как красиво, всё такое большое и яркое! Маленькая Клодина дождалась счастья.
Но её уже подхватили под руки и повели к двери.
— Опять ты! — отчаянно завопила она. — Не смей так говорить! Я тебя не бросала! Это ты всегда обращался со мной, как с собакой! Скажите ему, чтоб он заткнулся! Я не хочу это слушать! Пусть он замолчит! Мне страшно!
Её крики уже доносились из-за двери и постепенно удалялись. Леди Евлалия обернулась к королю и, нежно улыбнувшись, низко присела в поклоне. Он ответил ей мрачным взглядом.
— Эта красотка вела себя очень странно, — заметил Марк, — словно бредила. Это не похоже на опьянение от вина.
— Если только она не выпила его слишком много, — возразил Жоан. — Она могла явиться сюда, уже изрядно приложившись к бутылке. На женской половине царят те же нравы, что и при отце. Надо будет поговорить об этом с леди Евлалией.
— Вы же не позволите этому досадному происшествию испортить наш праздник? — усмехнулся Марк, взяв свой кубок.
— Только не этот праздник! — рассмеялся король, поднимая свой. — Ты любимчик судьбы, мой милый! Она долго испытывала тебя, но даже я не смог быть таким щедрым к тебе, как она!