Дело о воскресшем мертвеце
Шрифт:
— На кухню проходи. — Хозяйка шла впереди. Она подвинула мне тщательно отремонтированный табурет. — Тебя звать как?
— Зураб. Зураб Гвичия.
— Благородное имя. — Женщина поправила передник, — Антонина Константиновна. Костя — Костя Пирогов — меня всегда тетей Ниной называл.
— Вы его знаете?
— А как же. Он и Юрка Сметанин…
(Сметании. Юрий Сметанин.
Имя показалось смутно знакомым. Я слышал его совсем недавно.
ОТ; кого? Кир? Спозаранник? Соболин?
Чёрт!
…с моим Валькой такое вытворяли. Еще когда в школе учились. — На мгновение глаза тети Нины мечтательно затуманились. А я, признаться, впервые подумал, что у Кости Пирогова было детство. Я как-то привык о нем думать как о моем сержанте, а потом — моем старшине. До этого вечера Пирогов оставался для меня солдатом и бывшим солдатом. И хорошим, надежным парнем.
— И что было потом? — спросил я через силу: смутно знакомое имя не отпускало. Я лихорадочно перебирал варианты: нет, нет и снова нет. Проклятье!
— Валька теперь большой человек. Эксперт. В Москве работает. Его в армию не взяли — он, еще когда в школе учился, сильно расшибся на мотоцикле. Полгода его в больнице выхаживали. Врачи — осторожно так — говорили, что и не встанет он на ноги. А потом… — Глаза тети Нины увлажнились от свежести давнего уже воспоминания, она промокнула их платочком. Я терпеливо ждал, что она скажет дальше. — Чаю хочешь, сынок? — спросила она. Точно так же спрашивала меня бабушка Рената, со стороны матери. В душе шевельнулось что-то давно забытое. Похоже, я становился слишком сентиментальным. Это все после разговора с Киром началось. Или — возраст? Как-никак скоро сорок стукнет. Недолго осталось.
Я кивнул. Антонина Константиновна завозилась у плиты.
— А Костя Пирогов? Что с ним?
— Горе у него — жена с детишками погибли. Разом, в автокатастрофе. — Я знаю, мне рассказывали.
Думай, Зураб! Думай! Сметанин Юрий. Юрий Сметанин. Проклятье!
— Ты не подумай, что он пить начал. Лучше бы запил, чем так… Почернел он весь. На мертвеца живого стал похож. А недавно тут такое случилось.
Тетя Нина налила мне чай в легкую нарядную чашку, придвинула сахарницу.
— Что? — Признаться, я был готов услышать все, что угодно.
— Недели три назад друг его — Юрка Сметанин — сгорел на пожаре. Даже мать его с трудом узнала. Мы с ней дружили когда-то. Когда Юрка из армии вернулся, она за город перебралась, на дачу к дальним родственникам. Юрку в закрытом гробу хоронили.
— А Костя? — Я напрягся.
— Он вообще не в себе. Из квартиры, похоже, не выходит. Разве только по ночам: кушать-то ему надо что-то. Через дверь слышно — музыка на всю катушку. Иногда — бутылки звенят. И все.
«…И мертвые с косами стоят», — почему-то вспомнил я «Неуловимых мстителей». Мне всегда там Яшка-цыган нравился. «Идиот, — сразу же одернул я себя. — В такой момент…»
Я
— Антонина Константиновна, я поднимусь к нему. Может быть мне Костя откроет.
— Попытайся, сынок. Может, у тебя получится.
Ни тетя Нина, ни я — мы не верили, что у меня получится. И все-таки… Антонина Константиновна отперла мне дверь:
— Пятый этаж, направо от лифта. Ты потом заходи, сынок. Не убегай сразу.
— Конечно. — Я нажал кнопку вызова лифта. В шахте что-то загудело, звук приблизился. Двери кабины открылись с легким, почти старческим дребезжанием. На пятом этаже лифт выдохнул меня на темную площадку. Я повернул направо, помедлил перед тяжелой металлической дверью.
С другой стороны смутно доносилась музыка. Вроде бы — Гэри Мур. Длинный гитарный проигрыш, похоже, достиг своего апогея.
Я нажал кнопку звонка.
Его трель заглушила гитара. Мне показалось, что музыка стала чуть тише. Потом вроде бы послышались шаги. Осторожные, как и должны быть у человека, который подкрадывается к двери.
Я позвонил еще раз.
Постучал в дверь кулаком.
Ответа не было.
Я позвал:
— Костя! Пирогов, открой. Это я — Князь!
Постучал еще.
Ничего.
Только Гэри Мур затянул свою очередную композицию.
— Костя! — снова позвал я. Уже без надежды, что кто-то отзовется. За моей спиной повернулся ключ в замке соседней квартиры, дверь чуть приоткрылась, на бетон легла узкая полоса света. — Хорошо, — громко и решительно сказал я. — Я в двери свою визитку оставил. Захочешь — позвонишь.
Я повернулся и пешком зашагал вниз. Еще одной поездки на страдающем старческими недугами лифте я бы не выдержал.
— Ну как? — спросила тетя Нина, как только я переступил порог ее квартиры.
— Не открыл.
— Жалко парня, — тихо проговорила она.
— Антонина Константиновна, я пойду. Вот моя визитка, — я протянул ей бумажный прямоугольник. — Если что-то… Звоните.
— Мой телефон запиши, Зураб. На всякий случай…
— Спасибо. — Я записал телефон.
— Береги себя, сынок.
— До свиданья.
Меня осенило в машине.
Я уже сел за руль. Нашел в кармане куртки ключи.
Юрий Сметании!
Вах!
Он же…
Его…
Проклятье!
Дурак ты, Князь. Предки могут гордиться тобой!
Я завел машину, вдавил педаль газа и резко взял с места.
Я спешил. Очень спешил, да?
Если повезет, я смогу застать Соболина еще на работе.
4
Не все сразу.
В репортерском отделе я нашел только Витю Восьмеренко.
— Привет, Князь, — Витя оторвался от экрана компьютера. Но оторвался только на мгновение: его цивилизации угрожали орды варваров. Срочно нужно было что-то делать. Витя защелкал мышкой.