Дело о заикающемся троцкисте (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
Сначала все шло очень хорошо, мы выпили пива, потом граммов по двести водочки и пошли на танцпол. Но там произошло первое недоразумение. Два огромных дебила подошли к Шаху и сказали, что если он завтра не отдаст долг, то ему "хана". Я подошел к нему, и мы вместе попробовали объяснить "браткам", что они ошиблись. Но они нас и слушать не хотели. Кончилось все небольшой свалкой прямо на танцполе. Подбежала охрана и разняла нас. Мы попробовали объяснить блюстителям порядка, что не виноваты, но они тоже не хотели нас слушать.
А братки, зачинщики ссоры, тем временем куда-то подевались. В их отсутствие
Под глазом Шаха буйным цветом разрастайся фиолетовый фингал - один из ублюдков успел-таки въехать ему кулаком.
– Вот и погуляли,- печально констатировал Витька, когда мы вышли на улицу.
– Ладно, с кем не бывает!- попытался я его утешить.
– Что ладно-то!- возмутился Шах.- Как я теперь в таком виде буду работать?
– Как-нибудь будешь. Присутствие фингала на твоей харе еще ни о чем не говорит. А вдруг ты его получил, когда заступался за пенсионерку, у которой хулиганы пенсию отнимали? Или за девочку вступился, которую педофил хотел изнасиловать? Или иностранного шпиона...
– Заткнись! Твоя вечная дурацкая фантазия... Шпионы, педофилы! Ты лучше скажи, как мы теперь до гостиницы добираться будем.
И действительно, около клуба не было ни одного такси. Такое я видел впервые в жизни - у нас в Питере около каждого ночного заведения машины дежурят.
– Мы находимся в стороне от большой дороги, давай пройдем на проспект, с которого свернули, когда сюда ехали,- предложил я.- А там что-нибудь остановим.
– Давай,- согласился Шах,- потому что пешком мы до утра будем добираться.
Мы прошли двести метров, которые отделяли нас от большой дороги и вдруг встали как вкопанные. Перед нами, метрах в ста справа, стояла наша гостиница.
Оказывается все это время, мы были в десяти минутах ходьбы от нашего места дислокации.
– Я таксиста убью!- заявил Шаховский.- Это он нас, падла, просто по городу катал кругами! А я-то думал еще, когда ехал, что не может Северобайкальск быть таким большим. Ну гад...
* 4 *
Пока мы добирались до места, фингал под глазом Шаха начал по краям приобретать желтые оттенки. Когда мы вышли из лифта - увидели Спозаранника и Горностаеву. Оказывается, они не спали, а мужественно ожидали нас из ночного путешествия. Но увидев Шаха в боевой раскраске, Глеб охнул, а Валька запричитала. Потом были долгие объяснения. Где, кто, как... Спозаранник даже записывал наши слова на листочке бумаги. Наверное, для отчета...
Шах лежал на кровати и жалобно стонал, а Валька суетилась вокруг него. Она была похожа одновременно на медсестру и на любящую девушку. Я смотрел на все это и жутко завидовал. Мне тоже очень хотелось, чтобы меня так лечили.
Ну почему Шаховскому выпало такое удовольствие, а не мне? И стонет он, гад, специально, чтобы ее еще больше разжалобить.
– У тебя голова не кружится?- спросила она его.
– Вообще все перед глазами плывет,- ответил раненый герой.
– Тогда я посижу с ним до утра. У него настоящее сотрясение мозга, и его опасно оставлять одного, а то даже воды будет подать некому.
– По-моему, это лишнее, он и сам неплохо переночует,- внимательно посмотрев на больного, решил Глеб.
– Нет, я лучше останусь, мне не трудно...
Ну
– Меня зовут Родик, а вас?- начал я атаку.
– Нас тоже зовут, но за деньги,- ответила одна из них.
– Не понял...
– А что тут понимать, мы на работе.
Пятьсот рэ в час. Идет?
– Извините...
Я отсел за другой столик, налил полный фужер водки и залпом его осушил.
Закусил кругляшком лимона и задумался.
Обидно было, что нас выгнали из ночного клуба, что пострадал Шах, а не я, и теперь Валька любит его, а не меня. Даже про Скрипку-Контрабаса забыла. В расстроенных чувствах из-за бесцельно проведенной ночи я допил бутылку и решил идти спать. Но когда я поднимался наверх в лифте, со мной что-то произошло. Если быть честным, то я просто окосел. Теперь мир мне представлялся совсем другим.
А главное - я понял, что надо было делать, чтобы Горностаева начала вокруг меня так же суетиться, как и вокруг Шаха.
Я тоже должен быть раненым и поэтому несчастным.
Я пулей влетел в свой номер и начал лихорадочно искать подходящий предмет.
Под руку подвернулся диктофон. Хорошенько размахнувшись, я попытался нанести себе удар. Но промахнулся и попал в стену. Разозлившись, ударил еще и по ней ногой. Следующая попытка ударить себя в лоб диктофоном тоже не получилась, зато стене досталось снова. Хоть я и был пьяным, но срабатывал инстинкт самосохранения, именно он в последний момент отводил мою руку от головы. И в тот момент, когда я, встав для удобства перед зеркалом, предпринял очередную попытку, кто-то набросился на меня сзади и начал отнимать диктофон. Завязалась короткая потасовка. Раздался грохот - это случайно выпущенный мной диктофон с силой ударился об стену. Нападавший отпустил меня - это был Шаховский. На полу лежали остатки от диктофона. А в дверях стояли Спозаранник и Горностаева.
– Ты что делаешь?- грозно спросил Глеб у Шаховского.
– Кто-то колотил в стену, я думал, что Родьку похищают, побежал на помощь, а тут...
– Что тут? Зачем ты полез драться с ним?- все равно недоумевал Глеб.
– Тут это...- замялся Шах, глядя на меня.- Он тут это. Я вхожу, а у него белая горячка, и он сам себя диктофоном бьет. Честное слово, сам себя! Я думал - ну все уже, спасать полез, а тут диктофон об стену...
– Диктофон я сам видел!- оборвал его Спозаранник.- Каширин, он правду говорит? А что с тобой разговаривать, ты же в стельку. Завтра с утра напишешь объяснительную. О том, как диктофон угробил, и о том, как сам себя ударить пытался.
– А может, он садомазохист?- предположила Горностаева.
– Естественно!- пьяно подтвердил я.- Только скрывал долго.
– Как любопытно,- заинтересовалась Горностаева и сделала ко мне несколько шагов.
Но тут Шаховский застонал и начал медленно оседать на землю. Увидев это, Валька бросилась к нему и обняла его за талию.
После того, как она отконвоировала раненого героя в его гостиничный номер, Спозаранник сказал очень тихо:
– Если она забеременеет, Скрипка нас не простит.