Дело об урановом контейнере — 2
Шрифт:
Но нет хвостов, нет! Природа несовершенна, говорю я скорбно.
— Вице! — прошелестел шепоток среди наших чиновников. — Вице-губернатор… Александр Петрович.
Вице-губернатор поднялся в салон автобуса, поздоровался, присел у столика. Валерий Вячеславович взялся доложить ситуацию. Сделал он это, надо сказать, умело и естественно, демонстрируя высокий класс чиновничьего высшего пилотажа.
Ежели не знать реального расклада сил, то получалось так, что именно Валерий Вячеславович здесь, на месте, руководит всей операцией и именно
Вице-губернатор, однако, технологией чиновничьих раскладов (и докладов) тоже владел. После того как Валерий Вячеславович закончил, он задал вопрос Костину:
— Кто ходил в клинику?
Костин указал на меня.
— Доложите, — сказал вице, глядя мимо меня.
Я доложил.
— Черт знает что, — раздраженно сказал вице. — Неужели нельзя было найти настоящего журналиста?
— Я тоже не игрушечный, — ответил я.
Костин посмотрел на меня, как бы показывая глазами: не заводись, плюнь, — и быстро сказал:
— Андрей Викторович — журналист. Директор известного агентства «Золотая пуля», автор нескольких книг.
— А-а… тот самый, — сказал «вице». И чиновники потупились: да, дескать, тот самый… вот с кем общаться приходиться. А что поделаешь? Но мы не виноваты — это чекисты его притащили. — А почему именно вы ходили к террористам? — спросил «вице».
— Так сложились обстоятельства, Александр Петрович.
— Обстоятельства создаются людьми, — ответил он. — Их действиями или бездействием. Впрочем, сейчас меня интересует совершенно конкретный вопрос: ваше личное впечатление от общения с негодяями… Возможно, даже хорошо, что в клинику ходили именно вы — литератор. Тут очень важен некий внутренний настрой… умение не столько анализировать, сколько чувствовать. Верно?
Я пожал плечами: возможно. Высказался в том духе, что ребятки вконец отмороженные… «Прирожденные убийцы». Тут и чувствовать особенно нечего. И в самое ближайшее время мы можем получить голову одной из заложниц.
— Звоните, — раздраженно буркнул вице. — Деньги я привез.
Переговорщик набрал номер. В автобусе стало очень тихо, и только из динамика лились гудки… один, другой, третий.
— Да, — отозвался Паук.
— Мы привезли деньги. Слышишь меня, Паук?
— Всю… сумму? Миллион баксов?
Переговорщик посмотрел на вице-губернатора. Тот показал глазами: да, всю сумму.
— Да, Паук, всю сумму, один миллион долларов. Как видишь, мы держим слово.
— Пока я ничего не вижу: ни денег, ни вертолета, ни своего темного брата.
— Деньги мы можем доставить тебе прямо сейчас.
— Я перезвоню через пять минут, — ответил Паук и отключился.
Стало тихо. Я спустился на нижнюю ступеньку, закурил. Рядом стоял бронированный уродливый инкассаторский автомобиль. В его стальном чреве лежал миллион долларов. Цифра, был убежден я, не случайна — именно миллион ребятишки хотели получить за уран. Не вышло…
Скорее всего — на наркоту… Сколько доз героина можно купить на Западе за миллион? Черт его знает. Ясно одно — много. Вот и вся эзотерика.
Зазвонил телефон, и я вернулся в салон.
— Паук говорит, — возвестил динамик.
— Слушаю тебя, Паук.
— Несите деньги… Английский слизняк еще не ушел?
— Журналист? — переспросил переговорщик.
— Британский буржуазный писака, кусок дерьма… не ушел?
— Нет, — ответил переговорщик. — Он здесь.
— Вот он и принесет бабки.
— Видишь ли, Паук… деньги должен передать официальный представитель Центробанка России. Такова процедура.
— Ты, урод, будешь ставить мне условия? — спросил Паук зловеще.
— Разумеется, нет, — ответил переговорщик, — всегда можно найти компромисс, верно, Паук? Мы готовы передать деньги любым способом, но и вы должны продемонстрировать волю к диалогу, отпустив женщин.
— Бабки! Вертолет! Освобождение нашего брата! Потом — разговор о заложниках. Понял?
— Я должен поговорить с английским журналистом… возможно, он не захочет…
— А его, слизняка, никто и не спрашивает! — заревел Паук. — Если через десять минут этот урод не принесет нам наш миллион — я режу голову бабенке. Все!
Пошли гудки отбоя.
— Вот результат вашего либерализма и мягкотелости, — веско сказал переговорщику Валерий Вячеславович, украдкой поглядывая на вице-губернатора. — Теперь не вы, а они навязывают вам решения.
— Почему «теперь»? — пожал плечами переговорщик. — С самого начала террорист всегда находится в выигрышных условиях, у него в руках козыри — жизнь заложников.
— Если, — продолжал настаивать Валерий Вячеславович, — сразу жестко и бескомпромиссно дать понять преступникам, что ни о каких переговорах не может быть и речи, то они сами сдадутся… дабы не отягощать свою участь.
Офицеры ФСБ переглянулись. Довольно-таки скептически. Внезапно раздался голос Александра Петровича:
— Возможно, мне стоит переговорить с этим… Пауком?
— Александр Петрович, — сказал Валерий Вячеславович, — я думаю, делать этого нельзя. Это может нанести непоправимый вред.
— Чему это может нанести вред?
— Вашему авторитету, — негромко (но все услышали) сказал чиновник.
— Александр Петрович, — сказал другой. — Наверное, в этой ситуации стоит проявить… э-э… разумную осторожность. Дело-то может получить неожиданную интерпретацию и (чиновник сбоку посмотрел на меня) раздуто прессой. Вы вспомните девяносто пятый год, переговоры Виктора Степановича Черномырдина с Шамилем Басаевым…
— Я помню.
— Ведь сколько грязи вылили на Виктора Степановича потом. Всю жизнь не отмоешься!