Дело одинокой канарейки
Шрифт:
– Да ничего особенного. Просто сказала, что мы любовницы.
Аня посерела и перестала дышать.
– Что?! Да ты в своем уме? – От ужаса девушка так и замерла посередине кухни с поднятыми вверх руками. – Как я теперь буду здесь работать?!
В ответ Даша беззаботно рассмеялась и уселась на стул, закинув ногу на ногу.
– Не понимаю, а чего ты хотела? На весь мир сообщить об этом не боишься, а паре закомплексованных засранцев – страшно.
Анечка наконец пришла в себя и опустилась на табуретку. Лицо ее изобразило крайнюю степень возмущения, сквозь которое, впрочем, явственно проглядывало озорство.
– Я... я просто не
– Чтобы они разорвали тебя на цуцки?
– На что разорвали?
– На цуцки. Это чешизм.
– Какой еще чешизм?
– Чешизм, это очешеный русизм. Не отвлекайся, и пошли все они в зад на печку, лучше выслушай мои проблемы...
Аня передернуло, словно от холода. В ее душе явно происходила какая-то борьба. Через секунду она стряхнула оцепенение и перевела взор на бессовестную подругу.
– Тебя убить мало, – но тут же безнадежно махнула рукой. – Да черт с ними, может, отвяжутся наконец. Куда ты опять умудрилась вляпаться?
Даша медлила с ответом. Заметив небрежно сброшенные в углу сумки, она встала и принялась неторопливо разбирать покупки.
– Вчера я хотела Элеонору немного порасспрашивать, не знает ли она чего о Коке и не пытался ли тот гулять вокруг ее дачи в одиночестве...
– Ты так и спросила?
– Нет, конечно! – Даша сделала большие возмущенные глаза. – Я вообще ни о чем не успела ее расспросить. Мне показалось, что Пилюгина о чем-то догадывается, сразу начала меня допрашивать: зачем уехала, зачем приехала... Ну, я и сказала первое, что пришло в голову.
– Это интересно. – Аня устроилась поудобнее, подперев подбородок рукой. – Интересно, какая мысль приходит первой в эту прелестную головку?
– Ха-ха-ха... – состроила рожицу Даша, – мне, между прочим, было совсем не до смеха... Короче, я сказала, что приехала сюда за своим... Ну, вроде как возлюбленным и хочу, чтобы она помогла нам встретиться.
Петрова откинулась на табуретке и весело рассмеялась.
– Что еще ты могла придумать! Одни любовники на уме...
– Да? А что, по-твоему, я могла ей еще сказать? – Даша расстроенно крутила в руках жидкость для мытья посуды. – Она меня всей своей массой приперла. Можно подумать, ты Элеонору не знаешь! Она ведь как бронетранспортер...
– Язык просто у кого-то без костей. – Аня перестала смеяться и сочувственно вздохнула. – Где ты теперь любовника-то возьмешь? Надеюсь, Пилюгиной ты не сказала, что это я?
Даша укоризненно покачала головой.
– Эх, ты... Только о себе и беспокоишься.
– Разумеется. – Анечка взглянула на подругу, словно удивляясь, как она может сомневаться в таких очевидных вещах. – Находясь рядом с тобой, волей-неволей приходится оберегать свою репутацию. Признавайся, на кого ты все свалила на этот раз?
– Я тебе о нем уже говорила. – Даша поначалу решила ограничиться этой краткой репликой, но вопросительный взгляд собеседницы вынудил ее продолжить рассказ. – Хорошо. Его фамилия Полетаев. Это... очень интересный человек, мы познакомилась всего несколько месяцев назад... Не женат и весьма мил. Некоторое время назад он даже сделал мне что-то вроде предложения, но я отказала.
– Что значит «что-то вроде предложения»?
– Ну, понимаешь... В некоторых случаях предложение выйти замуж может означать все, что угодно... – промямлила Даша.
Аня заинтересовалась.
– Как это понимать?
– «Как понимать, как понимать»! Так и понимай... Эфэсбэшник он! Ты бы вышла за эфэсбзшника?
Петрова внимательно посмотрела на подругу, но ничего не ответила.
– Вот. А сейчас я как будто специально прилетела для того, чтобы с ним встретиться, но стесняюсь, поэтому попросила Элеонору меня поддержать.
– И она тебе поверила?
– Трудно сказать. – Даша рассеянно пожала плечами. – Сначала мне показалось, что нет. А потом... Короче, мы договорились, утром в четверг она позвонит Полетаеву, а вечером мы все втроем встречаемся. Хорошо хоть до четверга удалось оттянуть. Как ты думаешь, он очень удивится?
Аня посмотрела на подругу, как смотрит мать на непутевую дочь.
– Зависит от того, как давно этот подполковник тебя знает. Я бы, наверное, не очень. Но вообще, знаешь, от тебя всем одни неудобства.
– Это еще почему? – вскинулась Даша. – Тебе-то я что сделала?
– Нет, и она еще спрашивает! – Анечка хлопнула ладонью по столу. – Начнем с того, что мне теперь хоть па работу не ходи...
– А это почему?
– Да потому, что я теперь для ребят, как стакан прокисшего пива...
– Тебе-то какая разница? Ты с ними что – спать собиралась? Нет? Тогда пусть хоть повесятся на шнуре от мыши!
Петрова неожиданно погрустнела. Склонившись над чашкой, она механически помешивала пустой чай. Даша с сочувственным видом придвинула подруге сахарницу.
– Может, мне отравиться? – наконец еле слышно произнесла Аня. – Кому вправду я такая убогая нужна? Сижу целый день в одной комнате с двадцатью мужчинами, а никто из них ни разу даже...
– Подожди, подожди, – перебила ее Даша, – где это ты сидишь с двадцатью мужиками? Здесь, что ли? Так это не мужчины – это двадцать переходников между компьютером и бутылкой пива. И из-за них ты собираешься травиться? Что за глупость! – она пожала плечами. – Логичнее тогда отравить их. Чтобы воздух не портили. Анечка, да разве можно так? Я тебе вот что скажу: мужчина – это всего лишь подопытная мышь в лаборатории природы. Чтобы не уродовать сразу все человечество. Посему мужики в своем большинстве, словно после серии неудачных опытов: все работает с перебоями и как-то не так. И неужели из–за выводка лабораторных мышей ты хочешь удавиться? Они ведь даже размножаться самостоятельно не могут!
Петрова слабо усмехнулась.
– Так мы тоже самостоятельно не можем.
– Мы все можем! – отрезала Даша. – С помощью науки и упорства мы можем практически все. Но не об этом речь. Для нас сейчас главное – найти то, что Кока спрятал...
– Это для тебя главное, – возразила Анечка, вытирая слезы. – Мне его клады и даром не нужны. У меня свои проблемы.
– У тебя не проблемы, а глупость подростковая. Запомни, – Даша подняла указательный палец, чуть склонила голову и стала похожа на плакат «Товарищ! Не оставляй свои вещи без присмотра!», – для женщины любого возраста, цвета волос и кожи самое главное – независимость. В том числе и от мужиков. Никто не возражает, чтобы один из них все время находился рядом – пожалуйста! Но главное, о чем нужно помнить, что это не последний из могикан, и с его уходом жизнь на планете не остановится. Главное, чтобы у тебя хватило денег и сил продолжать жить дальше, и не просто жить, а радоваться каждому новому восходу солнца, каждой капле дождя, ну и, конечно, каждому новому последующему проходимцу. Независимость и еще раз независимость.